Джейн Фэллон - Ты свободен, милый!
Для нашей Хелен облегчение, что ее пока не раскрыли, было слегка испорчено тревогой, что ее коллеги не смогут так долго сбрасывать ее со счетов, как хотелось бы Мэтью. Половине ее хотелось сказать: «С чего вы взяли, что это не я?», но она решила выйти из игры, пока она на коне. Напасть на них раньше, чем они нападут на нее. Вдруг она услышала собственный голос, доносящийся как будто со стороны:
— Готова поклясться, что это Хелен из бухгалтерии. Она вечно жалуется на мужа, она ездила в отпуск одновременно с Мэтью, помнишь? И потом, кажется, я как-то слышала, как она признавалась, будто обожает его.
«О боже, — подумала она, — я попаду в ад».
Остаток дня прошел как в тумане, но слухи о Хелен из бухгалтерии с подачи Энни уже распространились по всей компании. К вечеру не было человека, который бы не знал новость. Перед уходом с работы Хелен позвонила Рейчел:
— Ты должна встретиться и выпить со мной — причем немедленно. И не бери с собой Нила.
Потом она позвонила и оставила сообщение Мэтью на мобильный: она на девичнике с подружкой; увидится с ним дома позже.
По дороге к лифту она наткнулась на Дженни, которая возвращалась после кофе.
— Ты слышала о Мэтью и Хелен из бухгалтерии? — В атмосфере слухов Дженни просто расцветала.
— Я знаю, — бросила Хелен через плечо. — Как неприлично, правда?
Рейчел едва могла сдержать смех, несмотря на то, что Хелен явно испытывала стресс и нуждалась в моральной поддержке.
— Так расскажи мне, как она выглядит, Хелен из бухгалтерии?
— Типичная серая мышка, замужем и, скорее всего, обожает мужа. Точно уж не заслуживает, чтобы о ней сплетничали у нее за спиной.
— Гениально. А она действительно говорила, что обожает Мэтью?
— Нет, конечно, нет, я немножко добавила от себя.
— Хорошенькое дельце.
— Все, что я сделала, — это отсрочила неизбежное. Мне же будет хуже, когда все откроется.
— Я бы не стала об этом тревожиться, — бодро заявила Рейчел. — Твоя жизнь и так в большой степени будет кончена, когда все все узнают.
Вернувшись домой, Хелен вначале хотела рассказать Мэтью о Хелен из бухгалтерии, но потом передумала. Новость только понапрасну растревожила бы его; он бы решил, что сослуживцы постоянно сплетничают о нем и следят за каждым его жестом. Кроме того, он мог устроить скандал, защищая честь другой Хелен, а нашу Хелен теперешняя путаница пока устраивала.
Во вторник, несмотря на внутренний голос, призывавший ее остаться на работе и перекусить бутербродом, Хелен снова отправилась на свой пост. Лоре она сообщила, что в обеденный перерыв задержится, так как записалась на прием к зубному. Был прекрасный солнечный январский день; на площади было много народу, рискнувшего выйти на улицу первый раз в году. Лица прохожих раскраснелись, все смотрели в небо — как пингвины, следящие за снижающимся аэропланом. Рукава у многих закатаны, несмотря на то, что почти все дрожат от холода. И снова Хелен последовала за Софи в «Ешь», прошмыгнула за ней, затем проводила ее обратно до дверей компании, прошла мимо Софи и повернула на площадь. Софи села на скамью на прохладном зимнем солнышке, вытащила из сумки газету и немножко почитала, жуя сандвич с морепродуктами (она долго выбирала, отложив в сторону бутерброды с ветчиной, сыром бри и сладкой горчицей, а Хелен стояла рядом, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения и притворяясь, будто читает информацию на обертке сандвича с тунцом и огурцом).
Хелен понятия не имела, что будет делать дальше. Оставалось лишь сесть на соседнюю скамью и наблюдать за своей жертвой. Она сама не знала, зачем следит за Софи; просто ей казалось: если она сейчас все бросит и вернется на работу, она потерпит поражение. Пока Софи листала страницы «Метро», Хелен воспользовалась возможностью хорошенько рассмотреть ее. Вот она — женщина, которую она ненавидела много лет, женщина, о которой она столько расспрашивала Мэтью. Казалось странным, что у нее была целая жизнь, целая независимая жизнь, которая шла независимо от Хелен. Все равно, что увидеть Гарри Поттера на Кэмден-Хай-стрит или столкнуться в магазине колониальных товаров со Шреком. Она выглядит бледной, подумала Хелен, забыв, что теперь январь и все выглядят бледными. Она понимала, что не стоит пристально глазеть на Софи — вдруг та поднимет глаза и заметит ее, — но не могла отвести взгляд. Именно поэтому, проходя мимо скамейки, где сидела Софи, Хелен не обратила внимания на торчащий из земли древесный корень и споткнулась.
— А-ах!
Хелен растянулась на промерзлой земле; лодыжка горела и пульсировала одновременно. Ей казалось, будто сейчас она похожа на героиню Кейт Уинслет в «Разуме и чувствах», но на самом деле она залилась густым румянцем и залилась слезами — ей было и больно, и стыдно. Она попробовала встать, но ногу словно огнем ожгло. Хелен закусила губу. Вдруг она увидела: Софи отложила газету и озабоченно смотрит на нее.
— Что с вами?
«О господи! Она сама заговорила со мной!»
— Нога болит. Наверное, растяжение… о-ох!
— Давайте проверим, сможете ли вы идти. — Софи помогла ей подняться, и Хелен вздрогнула, когда пришлось наступить на больную ногу.
— Нет… больно. Спасибо вам большое, но вам, наверное, пора идти. За меня не беспокойтесь — посижу немного, и пройдет.
— Ну, не здесь же, — возразила добросердечная Софи. — Знаете что? Пойдемте ко мне на работу — это совсем рядом. Там вы посидите, отдохнете, а если не станет лучше, мы вызовем такси.
О господи, господи, господи!
Внутренний голос настоятельно велел Хелен уходить подальше, но она действительно подвернула лодыжку, она действительно не могла идти, и действительно было бы глупо сидеть на холоде, ожидая, когда боль утихнет. И потом, как можно противостоять искушению заглянуть к Софи на работу?
Она невольно охнула от боли; Софи поддержала ее под локоть, и Хелен захромала к красному фасаду «Мэя и компании».
Глава 12
Хелен лежала на диване в кабинете Софи, впитывая впечатления. Кабинет оказался до ужаса аккуратным и безупречным — аккуратные стопки документов в лотках для входящей и исходящей почты, на темных полках много книг…
Хелен сразу поняла, что кабинет лишен индивидуальности: никаких картин на стенах или семейных фотографий на столе — нет, Хелен терпеть не могла дамочек, уставляющих рабочий стол снимками своих отпрысков, но должно же хоть что-то указывать на характер хозяйки — хотя бы тюбик с губной помадой на столе…
— Я обожаю наводить порядок, — сказала Софи, проследив за взглядом и выражением лица Хелен. — Это единственный способ не зарыться в бумагах. Мне некогда отвлекаться на какой бы то ни было бедлам. И потом, я ведь имею дело с цифрами, а не с людьми — наверное, я немного аутистка.
Секретарша Софи принесла Хелен чай, и Софи задернула занавески. Хелен украдкой посмотрела на часы: двадцать восемь минут второго. Ей нужно уйти сейчас, чтобы к двум быть в офисе.
— Кстати, меня зовут Софи. — Софи протянула новой знакомой руку.
— Хелен… э… Элинор, — промямлила Хелен.
— Вы работаете рядом? О боже! Думай.
— Я журналистка. Сотрудничаю внештатно со многими изданиями. Работаю дома, а живу недалеко, за углом. Я… э… — Хелен плохо знала этот район, помнила лишь названия некоторых улиц. — В общем, недалеко отсюда.
— Мой муж работает в компании по связям с общественностью… То есть бывший муж, наверное… Уже бывший.
— О, мне очень жаль.
— Не стоит сожаления. Он оказался дерьмом.
— Точно.
Наступил неловкий момент, когда Хелен, на мгновение оглушенная ненамеренным упоминанием о Мэтью, не сумела придумать, что бы такое сказать Софи. А та занялась документами; одни она откладывала в лоток для входящих бумаг. К счастью, тишину нарушил телефонный звонок.
— Прошу меня простить. — Софи искоса посмотрела на нее. — Не возражаете, если я сниму трубку?
Хелен закивала:
— Пожалуйста, не обращайте на меня внимания. — Она слушала, как Софи отвечает на звонок, в надежде получить еще какую-то информацию о внутреннем мире Софи. Но беседа шла о налогах на прибыль от капитала и о прочих сложных денежных вещах. Краем глаза Хелен следила за разговаривающей Софи. Она заметила, что Софи во время разговора накручивает телефонный провод на свободную руку. «Я тоже так делаю», — подумала Хелен. На самом деле ей пришло в голову, что они с Софи, в сущности, очень похожи внешне — их даже можно принять за сестер, хотя Софи немного полнее. Интересно, как выглядела Ханна? Мэтью, очевидно, предпочитал один и тот же тип, и, когда его очередная жена приближалась к сорокапятилетнему рубежу, он переезжал к более юной версии одной и той же женщины. «Как трогательно, — думала Хелен. — Будь я в остальном такой же, но блондинкой, он, вероятно, мною бы не заинтересовался». Она пыталась нарисовать мысленный портрет его первой жены, чтобы убедиться, что ее теория верна. К этому времени Софи закончила телефонный разговор и стало ясно, что ей необходимо работать дальше. Хелен понимала, что ей самой пора возвращаться на работу. Она потрогала лодыжку — все еще больно. Несмотря на боль, она объявила, что чувствует себя прекрасно и ей пора домой. Уходить ей, однако, не хотелось; она могла бы узнать о Софи побольше. «Да гори все огнем, — подумала она. — Что я теряю?» Ну, в самом деле ей, конечно, было что терять, прошептал внутренний голос, но ей не привыкать игнорировать доводы разума. Теперь или никогда, так что она попыталась продолжить беседу.
