Альберт Иванов - Обычные приключение «олимпийца» Михаила Енохина
«Уже узнал».
— Больно было? — посочувствовал Борис. Молчун кивнул.
— Но ты не признался?
Молчун помотал головой.
— Умница, — похвалил Борис. — Не проболтался. А следить надо. Мишка зазря ничего не делает. Что-то они опять задумали. — И снова приставил к глазу половинку театрального бинокля.
— Даже я ничего не понимаю, — озадачился Хихикало, глядя, как мелькают в окне флажки.
Молчун кивнул.
— Ничего не понимаю, а ты? — в один голос сказали друг другу Мошкины.
— Они не поймут, — сказал Женька Михаилу. Не знают.
— Вижу, — расстроился Михаил. — Я думал, а вдруг знают. А еще на море живете! Самый важный, самый короткий сигнал не знаете: «СОС»! Все моряки сразу на помощь приходят!
Но Мошкины оказались догадливыми. Хоть они и не поняли сигнала, зато они сообразили, что зачем-то нужны Михаилу. Поэтому они, зная, что у него есть подзорная труба, стали писать на тетрадочных листках большие буквы и показывать в окно:
«МЕНЯ ЗАПЕРЛИ».
— Их тоже на ключ, — сказал Михаил. Новые буквы: «ЕСЛИ ВЫПУСТЯТ, ЗАЙДУ».
— Зайдут, — Михаил стукнул кулаком о кулак. — Зайдут, когда солнце зайдет!
— А может, раньше? — сказал Женька. — Может, успеют до закрытия «Спорттоваров»?
— Да больше нам и не на что надеяться, — Михаил тяжело сел на кровать.
— Что же делать? — привычно спросил Женька.
— Хорошо бы пожар по-нарочному, — задумчиво пробормотал Михаил. — Дыму надымить без огня и к окну. Пожар! Пожар! Сразу выпустят. А пока разберутся, мы в «Спорттовары» сбегаем.
— Влетит, — поежился Женька.
— И так влетело. Хуже не будет, — убедительно заметил Михаил.— Ну, накажет, опять запрет. А мы и так заперты, только сейчас мы без троса. А то у нас трос будет!
— Ага, — закивал Женька. — А чего жечь? Бумагу?
— Бумага горит. Дом сгорит, — Михаил суетливо выдернул из-под кровати свой чемодан, порылся и вконец расстроился. — Ну, вот. Я свой фотоаппарат в Москве забыл!
— А зачем он? — оторопел Женька.
— Фотопленка! От нее дыму, как на пароходе, а огня нет! Сейчас такую пленку выпускают — неогнеопасную.
— А диафильмы годятся? — спросил Женька.
— Еще бы!
Женька торопливо раскрыл шкаф. Там стояли проектор и коробка с диафильмами.
— Вот! — гордо сказал он и взял один из них. — «Чапаев», — развернув ленту, определил он и засопел. — Жалко...
Так он просматривал и откладывал одну ленту за другой, не зная, какую выбрать:
— «Красная шапочка», «Буратино», «Петя и волк», «Мальчик с пальчик», — Женька чуть не плакал, так жалко ему было свои сокровища.
— Ну, тогда не надо, — пожалел его Михаил.
— Надо, надо, — отчаянно сказал Женька, отвернулся, взял ленту наобум и, не глядя, быстренько завернул в бумагу.
— Вот!—радостно заявил он. — Какая — не знаю!
...Тетя Клава уже занималась другим делом. Она варила варенье в большущем тазу.
В окне чердака появились Михаил и Женька.
— Пожар! Пожар! — пронзительно завопили они.
Тетя Клава замерла с половником в руке. Из окна повалил дым!
— Спасайте детей! — истошно закричал старичок в пенсне, глава обширной семьи отдыхающих, которым тетя Клава сдала веранду и летнюю кухню.
Михаил и Женька заскользили вниз по кабелю телевизионной антенны. В калитке образовалась пробка! Жильцы с чемоданами рвались на улицу! Михаил и Женька никак не могли пробиться!
Они бросились к забору, но тут тетя Клава схватила их за руки.
— Боже ты мой! От меня ни на шаг! — приказала она, не выпуская их.
Шум ! Гам! Крик! Сбегались соседи, прохожие!
— Я вызвал пожарников!—закричал кто-то. — Едут.
— Мы больше не будем! — испугался Женька.
— Чего не будем? — подозрительно спросила тетя Клава.
— Пленку... жечь,—и Женька заревел.
...Михаил и Женька сидели у оконца и уныло ковыряли вилкой жареную рыбу. В комнате было голо! Ни одежды, ни одеял, ни простыней, ни даже матрасов. Только панцирные сетки кроватей. Их, как известно, не подожжешь.
Во двор настороженно вошел старичок.
— Извините,—сказал он тете Клаве, — я тут пенсне потерял...— пошарил по земле рукой, поднял пенсне и заспешил на улицу.
— Куда вы? — жалобно сказала тетя Клава. У него нервно дернулась щека. Он натянуто улыбнулся и скрылся в доме по соседству. Очевидно, семейство отдыхающих успело снять другую квартиру.
Михаил и Женька ели рыбу и не отрывали глаз от дома Мошкиных.
— Глянь, дает! — неожиданно засмеялся Женька. Игривый кот во дворе Мошкиных носился за перышками и бумажками.
— Кто?
— Барсик. Кот Мошкиных,— ответил Женька.— Он в их комнате под диваном живет. Глупейший котяра. Помнишь, как он за твоим лучом от зеркала погнался? Глупее даже Славки Хихикало.
— При чем тут кот, — вяло отозвался Михаил. — Я о другом думаю. Ну, выпустят их... Пока они раскачаются, пока к нам зайдут, только время потеряют. А трос вдруг и кончится. Последние метры раскупят — и конец. Им от своего дома к магазину близко. Вот если б они сразу в магазин побежали!
— Конечно. Он у них рядом, — рассеянно подтвердил Женька и вновь засмеялся.—Да ты на кота взгляни — умора!
— При чем тут кот! — вскипая вновь, сказал Михаил и застыл как истукан.
— Ни при чем, — ответил Женька и вытаращил глаза.—Ты чего?!
— Кот... как раз... при чем,—со значением произнес Михаил.— Где зеркало? Скорей!
Как и надеялся Михаил, дразнящий солнечный зайчик, игривый и яркий, медленно ускользая от пушистых лап кота Барсика, привел его прямо к их дому.
Заскучавшие было наблюдатели — Борис, Молчун и Хихикало уставились на кота.
— Что-то задумали, — снова сказал Борис. — У них голова варит, — и постучал пальцем по макушке Славки Хихикало, — не то, что у тебя.
— У меня, может, поболе варит, — оскорбился тот. — Просто не видно.
— Верно. Она у тебя не стеклянная, — усмехнулся Борис, — поэтому отодвинься. Не заслоняй. — И опять прильнул к биноклю.
Михаил кинул вниз рыбью голову. Кот мгновенно съел и задрал голову.
— Зачем он тебе? — спросил Женька.—Скучно?
— Нужен. Нитки есть?
— Есть...
— Ну, быстрей же!
Михаил привязал рыбку к нитке и бросил на последнюю ступеньку наружной лестницы.
Кот сразу же направился туда. Михаил тянул нитку, и Барсик послушно семенил за рыбой.
— Кис-кис-кис, — Михаил втянул рыбку на подоконник. Кот вспрыгнул на перила балкончика, другой прыжок в окно — Михаил схватил его за шиворот, опустил на пол и закрыл окно.
— Будет нашим связным, — он быстро написал записку и вложил в нее свою заветную десятирублевку. — Погуляет, домой вернется. По теории вероятности. Куда ему деться?
— Потрясающе! — только и смог вымолвить Женька.
— Только больше не кормить. А то не скоро к Мошкиным вернется.— Михаил снял с ноги носок, сунул туда записку с деньгами.— Они сразу увидят — у него на шее что-то висит. Прочтут записку и порядок,— с этими словами он привязал свой драгоценный носок к шее кота. — Открывай окно.
Оказавшись на балкончике, кот уходить не хотел, разгуливал по перилам и умоляюще глядел на них.
— Гав-гав!—рявкнул на кота Женька. И Барсик умчался вниз.
— Погуляет полчасика и домой, — заявил Женька. — Мы ему волчий аппетит раздразнили.
— Лишь бы деньги не потерял, — волновался Михаил.— Первые и последние.
Барсик отошел немного от дома и лег.
— Лег, — ужаснулся Михаил.
— Домой, Барсик! Домой! — зашипели они на него сверху. Кот нехотя встал и направился — не домой. На улицу.
— Не переживай, — утешал Женька Михаила. — Он хорошо дорогу домой знает.
— А он каждый день домой возвращается? — настойчиво выпытывал Михаил, опасаясь, что не видать им теперь не только троса, но и денег.
«Ну и дурень же я! — ругал он себя в душе.—Кому деньги доверил!»
А Женька знай бубнил:
— Не заблудится. Четыре месяца у них живет, ни разу не пропадал.
— Я Мошкиных в записке припугнул, что если они не постараются, то мы вокруг света не поплывем,—деловито сообщил Михаил Женьке.
— Почему... вокруг света? — удивился Женька. — Это еще когда будет! Мы же в Таллин собрались.
— Вот именно — в Таллин, — ответил Михаил. — А вдруг записка чужому в руки попадет. Про Таллин-то все поверят, а про кругосветку — никто.
— А Мошкины догадаются? — почесал затылок Женька.
— Ясное дело. Помнишь, я им говорил, что после Таллина, может, и в кругосветку пойдем? А они сказали, что до Таллина и назад почти кругосветка и получится. Да не в этом дело, — отмахнулся Михаил. — Главное, они поймут, что нам шкоты позарез нужны!
Борис, машинально наведя на кота бинокль, вдруг узрел у него на шее странный полосатый пакетик.
— Лови кота! — жутким голосом приказал он Молчуну и Хихикало.
Вторая неспортивная мечта Бориса
