Майю Лассила - Воскресший из мертвых

Сейчас акционеры проклинали себя за то, что не задержали Ионии при его вторичном посещении. Хотя до этого, как уже говорилось, акционеры старались приглушить все это дело, дабы не подвергнуться осмеянию.

Но больше всех в городе горячились кредиторы полковника Порхола, обманутые в своих надеждах.

И вот полиция стала усиленно разыскивать крупного международного мошенника Ионни.

С огромным воодушевлением взялся за это дело тот самый сыщик тайной полиции, который рассчитывал получить триста марок за поимку Ионниных убийц. О том, что Ионни ожил, он не знал. В газетах говорилось лишь об отравлении и смерти, так как никому из газетчиков и в голову не пришло посетить Пирхонена на другой день.

В общем вся полиция была сейчас поднята на ноги, и по этой причине Ионни — разыскиваемый и одновременно убитый — мог спокойно продавать свой гроб на рынке в Тампере.

Кстати сказать, эта продажа оказалась трудной задачей.

Никто не покупал его. И тогда Ионни начал громко нахваливать свой товар, чтоб поскорей сбыть его с рук:

— Продаю отличный гроб… Каждому необходимо в жизни… Никто не обойдется без этой мебели…

Вскоре нашелся один покупатель, но его смутила излишняя длина гроба. Нашелся и второй покупатель, который хотел купить эту вещь вместо шкафа. Но, узнав о цене, попятился, так как рассчитывал истратить на это не более пяти марок. Ионни принялся с ним торговаться, но покупатель сказал:

— Нет, вообще не возьму. Дети будут бояться этой баржи.

По рынку случайно проходил Яшка Ринни. Он заказал могилу для того босяка, который умер у Пирхонена, и теперь, подойдя к Ионни, поведал ему об этом благостном событии. Но мертвые больше не занимали Ионни — сейчас он весь был погружен в земные дела. Он не стал расспрашивать Яшку, кому заказана могила, а, думая о своем, сказал:

— Вот продам к черту свой гроб и поеду в Хельсинки к моей колбаснице Лизе. Теперь на вдову не приходится рассчитывать.

Жизнь целиком поглотила Ионни, и он снова стал энергично зазывать покупателей. Тем не менее гроб не удалось продать. Но зато Ионни сдружился на рынке с одним тамперским босяком по имени Риеса. У того была бутылка водки, и он пригласил Ионни в соседний лесок разделить компанию. Ионни охотно согласился и, привязав гроб за спину, пошел с ним. По дороге Ионни сказал:

— Хотел продать этот лишний хлам, но не удалось.

Друзья расположились в лесочке и выпили. Ионни стал рассказывать о своей смерти и о чудесном избавлении от нее. Он в таких словах выразил свое удовольствие по поводу того, что остался в живых:

— Теперь можно хоть гроб продать. Не пропала зря такая ценная вещица.

Между босяками возникла мудрая беседа о том, о сем, но Ионни на голодный желудок сильно захмелел и вскоре заснул возле своего гроба.

В это время полиция вздумала очищать лес от босяцких элементов. Риеса успел во-время удрать, а Ионни остался.

Полиции пришлось пригнать лошадь с телегой, чтобы увезти совершенно бесчувственного Ионни. Но чтобы не таскать на себе в отдельности гроб и пьяного, полиция для своего удобства положила Ионни в гроб и, соединив, таким образом, оба груза вместе, взвалила эту поклажу па телегу.

В полицейском участке все камеры были заняты. Правда, одна небольшая камера освободилась, но там все еще находился усопший Антти Питкянен. Его уже положили в гроб и вскоре собирались везти на кладбище.

И тут случилось первое удивительное совпадение из той серии совпадений, какие в дальнейшем произошли с Ионни.

По распоряжению пристава гроб с пьяным Ионни внесли как раз в эту камеру. Пристав сказал:

— Уж если там находится один гроб, то ставьте туда и второй. Потом разберемся.

Камера была небольшая, полутемная. И полицейские, чтоб долго не возиться во мраке, поставили гроб на пол около самых дверей.

По уходе полицейских в камеру вошел рабочий с инструментами. В полутьме он разглядел только гроб, в котором лежал бесчувственный Ионни. Ни в чем не сомневаясь, рабочий прикрыл его крышкой и крышку эту завинтил винтами. Затем вышел из камеры и сказал ожидавшим рабочим:

— Ну, теперь можно везти долговязого. Жаль только, оркестра музыки не хватает.

Рабочие вынесли длинный гроб и поставили его на телегу. И наш Ионни пустился в новое дальнее странствие.

Следует сказать, что сам пристав не присутствовал при этом ошибочном выносе. Он был слишком занят телефонными разговорами. Он расспрашивал, не нашелся ли тот мошенник, за которого обещана премия в тысячу марок.

Узнав, что мошенник еще не схвачен, пристав сам взялся за организацию поимки преступника. Он телеграфировал в пограничные города, чтобы там тщательно следили за всеми путями, по которым мошенник мог бежать за границу.

Итак, все пути и дороги были преграждены для Ионни.

Казалось, не было никаких надежд бежать из той могилы, куда сейчас его повезли.

Как известно читателям, младший полицейский Нуутинен — этот вечный Ионнин носильщик — получил место в Тампере. Однако в должность он вступил только лишь сегодня, так как ему был предоставлен отпуск для устройства личных дел.

И вот в первый же день своей службы ему пришлось хоронить этого долговязого беднягу Антти Питкянена. Ведь его хоронили на средства полицейского управления, И поэтому Нуутинен присутствовал в качестве должностного лица.

А надо сказать, что 'Нуутинен еще с детства знал Антти Питкянена. Но потом их пути разошлись. Нуутинен стал блюстителем порядка, а его бывший друг — нарушителем. Иными словами, Антти сделался своего рода работодателем для Нуутинена.

Итак, гроб поставили на телегу и повезли. Несколько приятелей Антти пошли проводить его. К ним в последний момент присоединился и полицейский Нуутинен, которому пристав только что отдал это приказание.

Нуутинен за пять минут до этого вступил в свою новую должность и поэтому не видел, как привезли пьяного Ионни. Он вообще не предполагал, что Ионни находится в Тампере, а тем более в полицейском участке и даже, прямо скажем, в гробу, который он сопровождает. Ведь он думал, что, покинув Хельсинки, он навсегда простился со своим злым духом Ионни.

Недалеко от полицейского участка навстречу процессии попалась невеста Ионни, вдова Мария Коуру. Она шла по улице вместе с девицей Риипио. Вдова решительно ничего не знала о последних событиях, ибо агроном не осмелился рассказать ей об этом по телефону, В полном неведении вдова готовилась к свадьбе.

Будучи очень набожной, она перед, столь значительной переменой в своей жизни приехала в Тампере, чтобы возложить венок на могилу своего мужа. Этого требовала ее душа праведницы. Как раз сейчас она шла заказывать венок.

Повстречав процессию, вдова спросила полицейского, кого хоронят. Нуутинен кратко ответил:

— Хороним одного босяка.

Вдова брезгливо поморщилась. Она ненавидела босяков, которые нередко угрожали спокойствию богатой помещицы. Продолжая путь, она сказала девице Риипио:

— Господь сам хорошо знает, кого следует прибрать. Порядочный человек всегда останется на земле.

Она произнесла это набожно, с благими помышлениями, ибо душа ее была чиста перед женихом. Став невестой коммерции советника и миллионера, она возвысилась в своем представлении о самой себе и поэтому вела такие благонравные речи.

Выдался безветренный и знойный августовский день. Возчик с трубкой в зубах сидел на гробе, а Нуутинен шагал рядом с повозкой в своей новенькой полицейской форме. Провожающие шли позади.

Ленивая клячонка тащилась медленно.

В голове дремлющего возчика возникло желание поговорить. Обернувшись к полицейскому, он сказал:

— По всему видать, это был длинный человек. Нуутинен серьезно ответил:

— Покойный Антти был очень высокого роста, но в остальном это был вполне порядочный человек.

Помолчав, возчик заметил:

— Вырос человек в целую версту, но и это не помогло ему — отошел-таки в другой мир.

В пути возчик вспомнил прочитанный в газете рассказ о гибели Ионни Лумпери от отравления. Снова обернувшись к Нуутинену, он поведал ему об этом происшествии. Нуутинен, не привыкший читать газеты, крайне удивился этому сообщению. Он сказал возчику:

— Так ведь этого Ионни Лумпери я отлично знал и нередко встречался с ним в Хельсинки.

И тут Нуутинен стал рассказывать, как ему приходилось и летом и зимой таскать Ионни на себе.

— Но, вообще говоря, — сказал Нуутинен, — этот Ионни тоже был хороший и порядочный человек. Правда, у бедняги был большой порок — он много пил, и поэтому мне пришлось немало повозиться с ним.

Между тем дроги достигли места, где кончалась улица и начинался лес. Процессия остановилась недалеко от кладбища. Подошли носильщики с лямками на плечах.