Беру тебя напрокат (СИ) - Трифоненко Елена

Петров вдруг отводит взгляд и усмехается себе под нос:

— Мне кажется, пришло время поменяться местами. Ты говорила, что тоже хочешь задать мне пару вопросов.

— Хочу, — киваю я и тут же беру камеру. — Тебя, кстати, ждет стресс-интервью.

— Серьезно? — его будто бы забавляют мои слова. — Звучит многообещающе.

— Итак, первый вопрос, — я беру его лицо крупным планом, чтобы не упустить и тона ожидаемых эмоций. — Как ты получил роль ведущего на шоу «Аверс и реверс»? Благодаря связям или благодаря взятке?

Он даже чуть вздрагивает. Явно не ожидал ничего подобного. А надо было ожидать, Петров, надо было. Я не ты. Мне папа не купит миллион подписчиков. Надо самой стараться! И мне нужен интересный контент, а не вопросы из девчачьей анкеты.

Впрочем, Никита неожиданно быстро справляется с изумлением. Несколько секунд он задумчиво смотрит в сторону, а потом чуть поглаживает пальцами бокал с коктейлем:

— По-твоему, на такое шоу можно пробиться только этими двумя способами?

— Конечно!

— Ты ошибаешься, — говорит он и ухмыляется. — Лично я получил роль ведущего через постель.

— Серьезно? — я слежу за ним с дотошностью контрразведки. — Что же ты умеешь такого, что предпочли именно тебя?

— Много чего. Я вообще хорош в постели.

Я театрально возвожу глаза к потолку. Никита улыбается:

— Думаешь, я привираю? Преувеличиваю?

— Пфф! Уверена.

— Может, хочешь убедиться в моих способностях лично? — он вдруг протягивает руку и убирает с моего лицу некстати выбившуюся из прически прядь.

Его прикосновение так странно на меня действует! Меня будто электричеством прошивает: от макушки до самых щиколоток. И, конечно, я рефлекторно шарахаюсь назад. Петров замечает мою реакцию, и на лице его появляется самодовольное выражение. Его глаза чуть сощуриваются и словно бы говорят: «Считаешь себя котиком, который играет с мышкой? Напрасно. Кот здесь я».

Ужасно неприятно!

— Пожалуй, поверю тебе на слово, — бормочу я, отводя взгляд. — А сейчас давай перейдем к следующему вопросу. Скажи, ты использовал накрутки для продвижения канала?

— Нет. Никогда, — в его голосе красиво переплавляются раздражение и интерес к тому, что может ждать дальше.

Я задаю еще несколько провокационных вопросов, но Петров только отшучивается. Точно Женька подметила: хитрый жук. И явно привык к подковыркам и наездам.

— Спасибо за разговор, — наконец говорю я, плохо скрывая разочарование. — Думаю, на этом можно закончить.

— Отлично! — кивает он. — А теперь давай поужинаем.

Его предложение застает меня врасплох. Есть мне сейчас точно не охота! Меня переполняет странное напряжение, хочется быстрей уйти куда-нибудь подальше от долгих взглядов Петрова. Уйти и отдышаться.

— Мы с Женькой, наверное, лучше в буфет пойдем, — говорю я и, убрав камеру в чехол, пытаюсь подняться из-за стола.

Никита мягко придерживает меня за плечо:

— Не стоит, Ника. Я уже сделал заказ. А твоя сестра поужинает в обществе моей команды.

Я оглядываюсь на Женьку: она уже сидит за соседним столом и довольно увлеченно щебечет с одним из ассистентов Петрова — с тем, что помоложе. У него доброе лицо и выразительные глаза. А еще он постоянно краснеет, когда Женька чуть касается его ладошкой. Я пытаюсь перехватить взгляд сестры, но она и не думает отвлекаться от своего собеседника. У-у, болтушка!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Нам нужно обсудить рабочие вопросы, — напоминает Никита. — Ну же, Ника, расслабься! Я тебя не съем.

Это его «не съем» звучит жутко обидно.

— Хорошо! — сдаюсь я и делаю еще один глоток воды. В конце концов, мне ведь все равно, где ужинать. В обществе Петрова мне, конечно, не по себе, но это только потому что я разнервничалась из-за интервью, верно? Именно из-за интервью у меня так сильно колотится сердце, а в районе солнечного сплетения словно клубок змей сплетается. Готова спорить, через пару минут стресс отступит — и я приду в норму.

Петров подзывает официанта и что-то говорит ему (вроде бы по-французски). Через пару минут нам подают пасту с морепродуктами и какой-то салат. Пахнет от обоих блюд потрясающе, и аппетит ко мне постепенно возвращается.

Я с удовольствием берусь за вилку, а вот Никита не торопится. Довольно долгое время он просто сидит неподвижно и наблюдает за мной. Прямо как издевается.

Вот на что он, спрашивается, уставился? На мои отношения со спагетти? Я пытаюсь есть максимально грациозно, но спагеттины не торопятся меня в этом поддержать. Эти склизкие червячки то и дело соскальзывают с вилки и даже пытаются свеситься на скатерть. О Мадонна! Должно быть, мне достались самые плохо воспитанные спагетти во всей Италии.

— Ты очень сексуально ешь, — вдруг говорит Петров и улыбается. Его глаза почти сияют от каких-то непонятных мне эмоций.

Вот ведь мерзавец! Его, видимо, хлебом не корми — дай поиздеваться над маленькими и слабыми. Хотя стоп! Я не слабая. Я сильная и самостоятельная. И пусть с трудом, но подавляю желание вывалить на голову Петрова салат. Для холодных закусок пока еще рано: мне нужно отснять больше материала о круизе. А вот где-нибудь в Марселе вполне уже можно кидаться «Цезарем».

Украдкой вздохнув, я отодвигаю спагетти в сторону, дабы больше не позориться:

— Что ты хотел обсудить?

— Я просто хотел поблагодарить тебя за сотрудничество, — отвечает он и, подперев подбородок рукой, посылает мне очередной долгий взгляд. — С тобой очень приятно работать. Ты отлично держишься в кадре, да и артистизма тебе не занимать.

От этих его слов меня почему-то бросает в жар. Но потом я слышу позади Женькин смех и поспешно отгоняю наваждение. Нет-нет! Мне нельзя развешивать уши. Неизвестно, что этот жук задумал, для чего бросился льстить.

— Позавтракаем завтра вместе? — без всякого перехода предлагает Петров.

Я деловито киваю:

— Конечно. Чем больше кадров вместе, тем интересней.

— Я имел в виду просто завтрак. — Его брови чуть хмурятся. — Без камер.

— Зачем? — не понимаю я. — Какой в этом смысл?

— Мне кажется, чем больше мы будем проводить время вместе, тем проще нам будет работать.

Его слова звучат совершенно неискренне. Я вскидываю подбородок:

— Но у тебя ведь и так — никаких сложностей. Ты же только что сказал, что тебе со мной приятно.

— Я и не отказываюсь от своих слов. — Черти в глазах Петрова начинают водить хоровод. — Но я, знаешь ли, привык заботиться об удовольствии партнерши. Я хочу, чтобы и тебе со мной было хорошо. А для этого ты должна расслабиться и довериться мне.

Его слова звучат ужасно пошло — я, кажется, даже краснею. А потом меня охватывает возмущение. До чего же наглый товарищ достался мне в партнеры! Разглагольствует о каком-то там доверии после того, как потроллил меня перед всем «Ютубом». Уму непостижимо!

Никита как будто читает мои мысли и театрально огорчается:

— Я тебя по-прежнему подбешиваю?

— Еще как! — подтверждаю я, поднимаясь из-за стола. — Но можешь по этому поводу не волноваться. Я никогда не позволю эмоциям мешать работе.

Я наконец ловлю взгляд Жени и вопросительно мотаю головой: мол, ты со мной? Сестра кивает и тут же подскакивает на ноги. Фух! Теперь можно и откланяться.

— Хорошего вечера! — говорю я Никите с самой вежливой из своих улыбок.

— И тебе! — кивает он, а потом поспешно добавляет: — Жду тебя завтра в буфете в половине десятого. И можешь прихватить с собой камеру, если это для тебя так важно.

Последняя его фраза звучит довольно едко. И, конечно, тут же пробуждает во мне дух противоречия.

— Я могу проспать, — бормочу я и отвожу глаза в сторону. — Половина десятого — это слишком рано.

— Ничего страшного, — нахально скалится Петров. — Если проспишь, я принесу тебе завтрак прямо в постель.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍