Пэлем Вудхауз - Тетки – не джентельмены
– Понимаю, о чем вы. Его навыки позволяют ему бесшумно перемещаться по местности, так что и ветка под ногой не хрустнет, а это – главное условие для успешного возвращения кошки.
– Именно так, сэр. С вашего позволения, я отправлюсь в пивную «Гусь и кузнечик» и скажу Грэхему, что вы хотите его видеть.
– Ступайте, Дживс,- ответил я, и уже через несколько минут оказался наедине с Гербертом (Билли) Грэхемом.
Окинув его быстрым оценивающим взглядом, я поразился, как респектабельно он выглядит. Мне всегда казалось, что браконьеры похожи на грубых неотесанных бандитов, одеты в обноски, позаимствованные у первого встречного пугала, и бреются не чаще одного раза в неделю.
Напротив, Герберт Грэхем был одет в опрятный, ладно скроенный костюм из твида и гладко выбрит. Голубые глаза смотрели открыто, волосы были тронуты сединой. Мне доводилось видеть членов кабинета министров с гораздо более неряшливой внешностью. Грэхем же вполне мог петь в церковном хоре у преподобного Брискоу, и как я впоследствии узнал, он действительно пел в хоре – у него был приятный тенор, который равно подходил и для гимнов, и для тех мест в воскресной литургии, где поминается «окаянный грешник».
Ростом и комплекцией он напоминал Фреда Астера [ Фред Астер (1899-1987) – знаменитый американский киноактер 30-40-х гг., блестящий танцор.], и в его движениях чувствовалось проворство, качество, необходимое для избранной им профессии. Глядя на него, легко было вообразить, как он без единого звука, прихватив парочку зайцев, бежит в подлеске, всегда на два прыжка впереди лесничих, идущих по его следу. Моя почтенная родственница сравнила его с легендарным неуловимым разбойником, и, вне всяких сомнений, столь лестный отзыв был вполне заслужен. Я оценил мудрость Дживса, предложившего, чтобы именно этому человеку я доверил осуществление задуманной деликатной миссии. Когда речь идет о том, чтобы вернуть украденных кошек на место их законного обитания, требуется специалист в этом деле. Я не сомневался, что Герберт Грэхем преуспеет там, где потерпели бы фиаско Ллойд Джордж и Уинстон Черчилль.
– Добрый день,- произнес он.- Вы хотели меня видеть? Я сразу же взял быка за рога. Какой смысл мычать или, точнее говоря, мямлить?
– Речь идет о кошке.
– Я доставил ее согласно инструкциям.
– А теперь я хочу, чтобы вы доставили ее назад. Он явно опешил.
– Назад, сэр?
– Туда, откуда вы ее взяли.
– Я не вполне понимаю, сэр.
– Сейчас объясню.
Я постарался обрисовать ситуацию с исчерпывающей ясностью и как можно более полно объяснил, что для Вустера немыслимо одобрить проступок, в сущности, равносильный – если я употребил правильное слово,- попытке испортить лошадь перед скачками. Я сказал в заключение, что упомянутая кошка должна быть незамедлительно и со всеми мерами предосторожности возвращена владельцу. Грэхем слушал меня внимательно, но, когда я замолчал, он покачал головой.
– Исключено, сэр.
– Исключено? Почему? Ведь вы же ее выкрали.
– Да, сэр.
– Значит, можете вернуть на место.
– Нет, сэр. Вы опускаете некоторые существенные детали.
– Какие именно?
– Кража, на которую вы ссылаетесь, носила характер личного одолжения мисс Брискоу, которую я знал еще ребенком, и, надо сказать, она была прелестной крошкой.
Я подумал было, а не попытаться ли мне растрогать его, сказав, что тоже был прелестной крошкой, но я знал, что это утверждение не соответствует действительности, о чем мне постоянно твердила тетя Агата, и потому промолчал. Вряд ли, конечно, он когда-нибудь встретится с моей тетей Агатой и станет обсуждать с ней эту тему, но лучше было не рисковать.
– Более того,- продолжал он, и меня вновь, как в самом начале, поразила чистота его выговора. Он явно получил хорошее образование, хотя сомневаюсь, чтобы он учился в Оксфорде.- Более того, я поставил пять фунтов на Потейто Чипа у хозяина «Гуся и кузнечика».
– «Ага!»- воскликнул я про себя, и я готов объяснить, почему сказал про себя «Ага!». Да потому, что пелена спала с моих глаз, и мне все стало ясно. Эти разговоры о личном одолжении прелестным крошкам не более чем пустая болтовня. Им двигали одни только корыстные мотивы. Когда Анжелика Брискоу обратилась к нему, он с сожалением произнес в ответ nolle prosequi на том основании, что поставил пять фунтов на Потейто Чипа и заинтересован в его победе. Тогда она спросила, украдет ли он кошку за десять фунтов, что даст ему неплохую прибыль. И он согласился. Затем Анжелика взяла деньги у тети Далии, и сделка состоялась. Мне часто приходило в голову, что из меня получился бы хороший детектив. Я умею рассуждать и делать выводы.
Теперь, когда все прояснилось, разговор можно было перевести на деловую основу. Оставалось лишь договориться об условиях. Платить придется наличными, поскольку он своего явно не упустит, а я, к счастью, захватил с собой пачку купюр, чтобы делать ставки на скачках в Бридмуте, так что никаких затруднений не предвиделось.
– Сколько вы хотите? – спросил я.
– Сэр?
– Чтобы произвести де-котизацию моего жилища и вернуть этого представителя семейства кошачьих в строй.
Его честные голубые глаза затуманились – как всегда, наверное, при денежных переговорах, но не при пении в церковном хоре. Ребята из клуба «Трутни» мне рассказывали, что нечто похожее происходило с глазами Уфи Проссера, клубного миллионера, когда кто-нибудь пробовал стрельнуть у него мелочь, чтобы перебиться до следующей среды.
– Сколько я хочу, сэр?
– Да, назовите мне сумму. Мы не будем торговаться. Он сжал губы, а затем, разжав их, произнес:
– Сожалею, но при всем желании не смогу сделать это за небольшое вознаграждение. Понимаете, вдруг пропажу уже обнаружили, поднимется шум, гам, все в доме мистера Кука будут начеку. Я окажусь в положении шпиона, который во время войны пытается перейти линию фронта с секретными донесениями, когда все только его и ищут. Думаю, это обойдется вам в двадцать фунтов.
У меня отлегло от сердца. Я ожидал, что сумма будет значительно больше. Похоже, он понял, что прогадал, и тут же Добавил:
– Точнее, в тридцать.
– Тридцать!
– Тридцать, сэр.
– Давайте торговаться,- сказал я.
Когда я предложил двадцать пять, что смотрелось гораздо лучше, чем тридцать, он лишь сокрушенно покачал седеющей головой, и мы продолжили торг. Однако стоять на своем у него получалось лучше, чем у меня, в итоге мы сошлись на тридцати пяти.
Определенно, с торгами мне сегодня не повезло.
13
Когда я получил в школе награду за знание Библии, среди прочих заданных мне вопросов был и такой: «Что вы знаете о глухом аспиде?». Знакомство с текстом Священного Писания позволило мне правильно ответить, что этот аспид заткнул свои уши, дабы не слышать заклинателя, как бы искусно тот его ни заклинал [ …как бы искусно тот его ни заклинал - см. примеч. к стр. 291.]. Поторговавшись с Гербертом Грэхемом, я на себе испытал, что чувствовал этот заклинатель. Если бы мы с ним могли обменяться впечатлениями, то наверняка пришли бы к единому мнению: чем меньше будет в мире аспидов, тем более светлое будущее нас ожидает.
Никто не смог бы заклинать искуснее, чем я, когда старался убедить Герберта Грэхема снизить цену, и никто не заткнул бы себе уши крепче, чем этот аспид в человеческом обличье. Вот говорят, мол, кто-то там не хочет пройти нам навстречу половину пути, а он не сдвинулся ни на дюйм в направлении мирного урегулирования. Тридцать пять фунтов. Просто чудовищная сумма. Вот что значит оказаться в затруднительном положении, когда у оппонента все карты на руках.
Вести торг – дело крайне утомительное, и, проводив Грэхема с кошкой в обратный путь, обессиленный Бертрам Вустер раскрыл книгу и пробежал глазами первые страницы романа «По царскому велению». Этого вполне хватило, чтобы я пожалел, что не выбрал «Тайну извозчика». В этот момент затрещал телефон.
Как и следовало ожидать, звонила тетя Далия. Разумеется, я отдавал себе отчет, что раньше или позже, но объяснения с престарелой родственницей не избежать, мне хотелось лишь немного оттянуть время, чтобы собраться с силами. В моем нынешнем измочаленном состоянии я был не способен общаться с тетками. Вряд ли кто останется на пике своей спортивной формы после того, как обручился с девушкой, от которой его просто тошнит, заплатил кровопийце тридцать пять фунтов и в придачу выложил два пенса в библиотеке за дрянную книжонку.
А старая родоначальница, наоборот, не подозревая, что ее ждет сокрушительный удар, который потрясет ее душу до самого корсета, была весьма беззаботна.
– Привет, олух,- сказала она.- Что новенького на Риальто?
– Что-что, где-где? – не понял я юмора.