Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 52. Виктор Коклюшкин - Виктор Михайлович Коклюшкин
Я потом спрашиваю: «А чего вы синей краской-то покрасили?» А мне отвечают: «Так у нас на складе еще только желтая и красная была!»
Машина
Иду вечером, смотрю: вокруг моей машины двое крутятся. Если вызвать милицию, пока она приедет — моя машина уже уедет! Броситься с кулаками — это все равно что добровольно подставить морду едущему навстречу «КамАЗу». Поэтому я сказал: «Осторожнее, ребята, тут заминировано». А эти ребята оказались — оперативники!
Привезли в милицию, капитан спрашивает: «Ты минировал?» Я говорю: «Я пошутил». Капитан говорит: «Почему же тогда я не смеюсь?» Я говорю: «Ну хотите, я вас пощекочу?»
Капитан говорит: «Лучше я тебя пощекочу!» И берет дубинку. У меня волосы на голове зашевелились, даже те, которые выпали. А тут еще с телекамерой лезут и говорят: «Если вы узнали в нем похитившего у вас вещи, звоните!» Одна старушка, у которой немцы во время войны козу увели, признала во мне штурмбаннфюрера СС! Другая женщина опознала во мне налетчика, потому что у меня морда такая же противная, как у ее мужа! А третья сообщила, будто бы я ночью проник к ней через форточку и до сих пор сижу в ванной!
А тут еще отпечатки пальцев сняли, и выяснилось, что они схожи с протектором «Тойоты», которую угнали вчера от отделения милиции вместе с милиционером!
Позвонили жене, спросили: прописан я по этому адресу? А она с перепугу сказала: «Это морг!»
Капитан совсем озверел, кричит: «Смотри мне в глаза, что видишь?!» Я говорю: «Свой нос, так он распух!» Капитан говорит: «А если не сознаешься — свою задницу увидишь!» Я от страха глаза закрыл, открываю — передо мной она! Думаю: «Неужели моя?!» Ущипнул, а это — капитан стоял, повернувшись!
Он кричит: «Ты что делаешь?!» Я говорю: «Проверяю — я это или нет!»
А тут и прямой свидетель нашелся: видел неделю назад, как под машину кто-то лазил. То ли кошка, то ли человек. Устроили опознание: три кошки и я. Старичок надел очки и говорит: «Это точно он, но у него хвост был! Пусть штаны снимет!»
Я говорю: «Позовите адвоката!»
Капитан кричит: «Адвокат, ко мне!» И в кабинет вбегает бульдог с огромной сопливой мордой! Не знаю, что страшнее — если он тебя укусит или поцелует! А капитан показывает мне фотографию и говорит: «Колись, падла, твой дом?!» Я говорю: «Нет». Он говорит: «Врешь!» Я говорю: «Тут же написано: «Букингемский дворец»!»
Капитан говорит: «Совсем обнаглели бандюги: их дворцы с королевскими стали путать!» Я говорю: «Если бы вы мою дачу увидели, вы бы ее с собачьей конурой спутали!»
Капитан говорит: «Ладно, на первый раз прощаю!» Я говорю: «А на второй, если мою машину будут угонять, — я им сам помогу!»
Будь готов!
Из жизни
В Клину одно время жил детский писатель Аркадий Гайдар. В 75-м году жильцы дома, где он жил, решили, что если в доме сделают музей, то им дадут новые квартиры. И стали ходатайствовать.
Музей не сделали, квартиры не дали, но на дом повесили мемориальную доску. И сюда стали приходить пионерские отряды и дружины. Здесь октябрят принимали в пионеры, пионеры рапортовали жильцам о сборе металлолома, об успеваемости в школе. Пионеры строились поодаль и к дому маршировали, трубя в горны и барабаня в барабаны. Жильцы очень скоро обалдели и стали доказывать, что Гайдар жил здесь совсем недолго, а потом сняли со стены мемориальную доску и стали гонять пионеров матом.
Здравствуй, дядя!
У редактора отдела прозы Николая Ивановича Журкина работы много. Поэтому домой он вернулся утомленный, поужинал и хотел прилечь отдохнуть, но тут его внимания потребовала жена.
— От тети Фаи письмо пришло, обижается, что не пишем.
— Ну вот и напиши, — сказал Николай Иванович, укладываясь на диван.
— Я уже написала, — призналась жена, — да только знаешь, я ведь институт давно кончала, ты бы посмотрел, может, где ошибки, а то неудобно…
— Ну ладно-ладно, давай, — нехотя согласился супруг. Он поднялся с дивана, сел за письменный стол, начал читать и сразу сморщился, как от кислого. — Ну, что это такое?!
— Что? — встрепенулась жена. — Где?!
— Ну вот: «Дорогая тетя Фая!»
— А что?
— А то, что имя какое-то вычурное, надуманное, нетипичное.
— Так ведь ее ж так зовут.
— Мало ли кого как зовут, — снисходительно и устало произнес супруг. — Имя должно быть простое и невольно как бы определяющее внешний облик. Понятно?
— Это да, только ведь…
— Вот возьми, к примеру, у Толстого: Болконский — и сразу представляется эдакий, понимаешь ли, красивый, благородный человек. Не надо оригинальничать, а надо всегда идти от жизни. Вот давай подумаем вместе: тетя у тебя женщина полная, значит, и назвать ее нужно Полина!
Женщина испуганно вытаращила глаза, а Николай Иванович жирно перечеркнул в письме «Фая» и написал сверху «Полина».
— Ну вот так-то лучше, — сказал, смягчаясь. — А это вот что у тебя: «Извини, что долго не писала»? Во-первых, последнее слово имеет двойной смысл…
— Ой! — только и молвила женщина.
— …а во-вторых, это так старо, затаскано, столько раз было, что совершенно никуда не годится!
— А что же годится? — растерянно пролепетала супруга.
— Начинать надо всегда коротко, динамично и, главное, — сразу заинтересовать читателя, — объяснил Николай Иванович. — Вот, допустим, так: «Здравствуй, дорогая тетя Полина! Вчера я чуть не попала под трамвай». Ты же сама говорила, что вчера что-то такое с тобой случилось. И не надо выдумывать, надо писать то, что хорошо знаешь.
Супруга глубоко и судорожно вздохнула, а Николай Иванович зачеркнул в письме первое предложение, вписал новое, опять уткнулся в письмо и опять передернулся.
— А это у тебя что: «У нас все по-старому»?! Как по-старому? Что по-старому?! И вообще, что за манера писать фразу, не несущую смысловой нагрузки? Это мы вычеркиваем, — твердо произнес супруг, — и даем описание трамвая и пейзаж…
Редактирование продолжалось еще с полчаса. А когда письмо было готово, Николай Иванович привычным движением сунул его в ящик письменного стола и сказал жене:
— Ну вот и все.
Иностранец
Из жизни
В 89-м в Риге концерт. Ожидая своей очереди, вышел подышать свежим воздухом. Слышу — женщина сзади говорит: «Спроси у этого латыша, где здесь (такая-то) улица?» После чего ко мне подходит мужчина и говорит: «Скажите, пожалуйста, где здесь (такая-то) улица?» Не зная
