Леонид Свердлов - От съезда к съезду, или Братья по-хорошему

— Я не могу, — неохотно сказал тот. — Нездоров.

— Что-то ты часто хворать стал, — строго заметил Владимир. — Как у братьев земли отнимать, так ты сразу в лучшей форме, а как я зову воевать с половцами, так ты сразу расклеиваешься. Может тебе доктора прислать?

— Я понимаю, у тебя с половцами свои счеты. А мне они ничего плохого не сделали. Да и мир мы сними заключили. Ты уж извини. Может, в другой раз как-нибудь. Я скажу своим братьям, может, они поучаствуют.

— Ладно, выздоравливай скорее, — проворчал Владимир.

Такой войны с половцами еще не было. Кроме Владимира, его сына Ярополка, великого князя Святополка и его племянника Вячеслава на Половецкую Степь пошел Давыд — брат Олега и Мстислав — племянник Давыда Игоревича. Даже сын покойного полоцкого князя Давыд Всеславич присоединился к русскому войску.

Старые половецкие ханы, узнав о надвигающейся рати, советовали молодым вступить с русскими в переговоры, но те их не послушали.

Решающая битва состоялась 4 апреля 1103 года. Много половцев полегло в том бою. Двадцать ханов погибли. Хана Белдюзя взяли в плен и привели к Святополку. Хан заикнулся, было, о выкупе, но Владимир решительно оборвал его: «Помнишь, я сказал тебе в Чернигове, что ты себе большие проблемы заработал. Так вот, теперь эти проблемы закончились. Не о чем нам с тобой договариваться. Вы, половцы, своего слова никогда не держите, а я свое слово держу. Считай, что ты сам себе приговор вынес. Порубите его на мелкие кусочки!»

«Головы змея сокрушены, а его добро теперь наше», — сказал Владимир, выступая перед победившим войском.

Но одной победой война не закончилась. Половцы еще были достаточно сильны, чтобы нападать на Русь. В 1106 году они напали на Зареческ, но были побеждены. В следующем году Боняк снова нападал на Русь, но потерпел сокрушительное поражение на реке Суле 12 августа 1107 года.

Тогда же сыновья Святополка и Владимира женились на дочках половецких ханов. Все-таки половцы были не столько врагами, сколько соседями. Обычными соседями по коммунальной квартире.

Война продолжилась в 1109 и 1110 годах незначительными победами русских.

В 1111 году Владимир снова уговорил князей весной пойти на половцев. Дело было во время великого поста. Войско сопровождало множество попов, певших всю дорогу молитвы. На каждом привале организовывался молебен. Это был поход не просто русских против враждебных кочевников — это был поход христиан против неверных. Конечно, это не называлось крестовым походом, православные этот термин не употребляют, но по сути это был именно он.

22 марта русские войска взяли город Сугров и сожгли его. 24 марта половцы вновь потерпели поражение, а через два дня состоялась решающая битва на реке Салнице. Бой был тяжелый и жестокий. Молитвы и обеты, данные русскими воинами, принесли результат. «Как же нам было воевать, — жаловались пленные половцы, — если на нас с небес все время набрасывались какие-то мужики с крыльями и разили нас огненными мечами? Разве сейчас так воюют?»

Так истинная вера в те далекие времена компенсировала нашим предкам отсутствие военно-воздушных сил.

XIV

Владимир Всеволодович после смерти Святополка созвал дружину свою в Берестове: Ратибора Киевского тысяцкого, Прокопья Белгородского тысяцкого, Станислава Переяславского тысяцкого, Нажира, Мирослава, Ивана Чюдиновича боярина Олегова и постановили: брать проценты только до третьего платежа, если заимодавец берет деньги в треть; если кто возьмет с должника два реза, то может взыскать и основную сумму долга; а кто возьмет три реза, тот не должен требовать возвращения основной суммы долга. Если же кто взимает в год по 10 кун с гривны, то это не запрещается.

Солнечное затмение в марте 1113 года должно было предвещать беду. 16 апреля умер великий князь Святополк.

Через несколько дней в Переяславль прибыла делегация киевлян, чтобы сообщить Владимиру Мономаху эту печальную новость.

Опять, как двадцать лет тому назад, Владимира звали в Киев, стать великим князем. Что ж, он этого заслужил. Еще при Святополке он был самым авторитетным политиком Руси. И снова, как двадцать лет тому назад, у Владимира не было права принять это предложение. Снова не его очередь. По закону унаследовать Киев должны были сыновья Святослава Ярославича — кузены Владимира.

Боярин Ратибор отвел Владимира в сторону и тихо сказал ему: «Пойми, Владимир, сейчас не та ситуация, что в тот раз. Одно дело уступить Киев Святополку, который без тебя шагу ступить не мог, а другое дело Олег, который и до этого с тобой не всегда считался. Вспомни, как он тебя из Чернигова выгнал. И сын твой по его вине погиб. О Руси подумай! Только ей не хватало великого князя Гориславича! Да и о детях своих вспомни. Тебе уже шестьдесят. А ну как не успеешь ты стать великим князем в свою очередь! Твои сыновья тогда уже не смогут быть великими князьями. Вспомни, что бывает с теми, чьи отцы не сидели на киевском престоле! Хочешь, чтоб твои дети стали изгоями?»

Владимир все это и сам прекрасно понимал. Но мог ли он, за шестьдесят лет не нарушив ни одного закона, так вот вдруг одним махом покончить со своей репутацией?

— Нет, — сказал он, обращаясь не только к Ратибору, но и ко всем киевским делегатам. — Спасибо вам, что снова оказываете мне такое доверие, но закон мне не позволяет сейчас стать великим князем. А что может быть выше закона?

— Выше закона? — задумчиво переспросил Ратибор и, неожиданно улыбнувшись, обратился к киевлянам: «Ну, поехали обратно, раз такое дело».

Уже через пару дней киевляне вновь приехали в Переяславль.

«Беда, Владимир! — сказал Ратибор. — В Киеве восстание. Разграбили двор Путяты тысяцкого, евреев бьют по всему городу. Только ты можешь порядок навести. А если откажешься — то нападут и на невестку твою, и на бояр, и на монастыри. Если монастыри разграбят, то виноват в этом будешь только ты».

Неожиданные беспорядки в Киеве заставили Владимира изменить свое решение. Он приехал в Киев, и там сразу все успокоилось. Что может быть выше закона? Только воля народа. Владимиру ничего не оставалось, как только стать великим князем. Кто б мог подумать, что много веков спустя великими князьями будут становиться только по воле народа. А выражаться эта воля часто будет точно так же — в виде погромов.

Итак, народ за, бояре тоже согласны. Остался только один вопрос: Что скажут Святославичи — законные наследники? У Владимира были все основания волноваться перед встречей со своим закадычным противником Олегом.

— Понимаешь, Олег, — говорил Мономах, не глядя в глаза кузену, — не всякие обстоятельства зависят от нас. И не всегда мы можем пойти против воли народа…

Олег перебил его беззлобным смехом.

— Видел бы ты себя со стороны! — сказал он. — Владимир Мономах, весь из себя правильный, мне — знаменитому крамольнику и скандалисту лепит горбатого про непреодолимые обстоятельства и про волю народа. Ради этой сцены стоило дожить до моих лет. Расслабься, Володя! Ты что, думаешь, я с тобой за Киев воевать стану? Стар я уже для таких развлечений. Здоровья нет. Мне уж не воевать, а помирать пора. Прожил я свою жизнь весело, а умереть хочу спокойно. Я знаю, что с моей репутацией покой на Руси не обеспечить. Так что тебе и карты в руки. А что у моих сыновей прав на Киев не будет, так это ж дело поправимое. Сыновья у меня подрастают хорошие — все в меня. Свое не упустят, а чужое не пропустят. Зачем им права? Много ли у меня было прав на Чернигов? Права не даются — их брать надо. Это мои сыновья с детства усвоили. Они свои права в ножнах носят и предъявляют по первому требованию. Так что еще неизвестно, чьи дети раньше в Киеве окажутся — твои или мои. Но это уж их заботы. А нам с тобой спокойно остаток дней дожить надо.

Владимир с облегчением вздохнул.

— Спасибо, Олег, — сказал он. — Ты рассуждаешь как государственный муж.

Олег поморщился.

— Пустое, Володя. Правь в свое удовольствие. Впрочем, удовольствие, пожалуй, то еще. Я слышал про киевские беспорядки.

— Да, народ недоволен процентными ставками по кредитам. Разобраться надо. Возможно, новый закон потребуется. Естественно, ты тоже можешь поучаствовать в обсуждении, если хочешь.

— Да я, знаешь ли, не силен в экономике и юриспруденции. У меня по этой части боярин Иван Чюдинович главный специалист. Я пришлю его к тебе — обсуди с ним.

Так Владимир и Олег расстались друзьями. Впрочем, врагами они никогда и не были. Даже когда они воевали друг против друга, даже когда Олег выгонял Владимира из Чернигова, даже когда, воюя с ним, погиб сын Мономаха. Ничего личного — такая уж у князей работа. Когда-то Владимир уступил Святославичам Черниговщину, а теперь они уступили ему Киев. Все справедливо. А если и нет, то дети их еще разберутся.