Владимир Кунин - Дорога к звездам
— Ну надо же, какая ласковая тварь! — удивляется Водила. — А поглядеть и не скажешь... На-ка вот покушай, Кыся. Слезай, слезай с меня. Оголодал небось? И с тетей познакомься, Дианой зовут. А это мой Кыся!..
Гляжу я на эту Диану и глазам своим не верю! Никакая это не Диана, а самая обыкновенная Манька поблядушка — судомойка из шашлычной Сурена Гургеновича! Я ее даже однажды со своим Шурой Плоткиным познакомил, и Шура ее трое суток драл как Сидорову козу! У нее в шашлычной отгулы были, так она с нашей тахты семьдесят два часа не слезала...
Потом она куда-то исчезла, и в шашлычной стали поговаривать, что Манька стала теперь «сильно крутая» — в «загранку» на корабле ходит, дело имеет только с иностранцами и только за твердую валюту. Даже финские марки уже не берет!
— Ты давай кушай. Кушай! Я тебе тут в мисочке всего нанес, — говорит мне Водила и поворачивается к этой Маньке-Диане: — Здоровый у меня Кыся? Гляди, какой богатырь!..
— Видала я и поздоровей, — отвечает ему Манька. — У меня в прошлом годе был один знакомый еврейчик-корреспондент, так у него кот был в два раза больше!..
Врет, мерзавка, без зазрения совести! Я уже который год в одном и том же весе. Жаль, Шура ее не слышит...
— Только звали этого кота очень грубо — Потап, что ли?.. Или нет — Михей, кажись... Счас уж и не помню. И этот еврейчик с ним как с человеком разговаривал... Все у нас в шашлычной ошивался. Крыс ловил — бесподобно!
— Кто? Еврейчик?! — удивился Водила.
— Да нет! Кот его — Михей...
«Мартын, идиотка!» — хотелось мне ее поправить, но, понимая всю бесполезность моих усилий, я просто спрыгнул на пол кабины и заглянул в миску. Чего там только не было! Да здравствует Водила!
— А ты, Дианочка, быстренько залезай в коечку, сблочивай там все с себя, а уж потом и я туда. А то двоим там не разобраться. Узковато, — говорит Водила и отработанно начинает задергивать занавесками окна кабины.
— А ты чего обещал? — спрашивает Манька-Диана.
— А чего я обещал? — переспрашивает ее Водила.
— А десять долларов?
— Ох, батюшки... Я и забыл. Прости, ради Господа. Тебе сейчас или потом?
— Конечно, счас! Я теперь только вперед беру. Хватит! Меня уже сколько раз так напаривали. И все ваша шоферня «Совтрансавтовская»!..
— Нет проблем, Дианочка! О чем ты говоришь?! Вот пожалуйста... — И Водила вытащил из заднего кармана бумажник.
Мы как-то с Шурой по телевизору смотрели выступление одного фокусника. У него всякие предметы в руках исчезали. Потрясающий был фокусник. Так вот у этой Маньки десять долларов исчезли в руке втрое быстрее!
Посбрасывали они одежду на сиденья, Манька ловко и привычно сиганула наверх — в подвесную шоферскую койку. Водила влез за ней следом. Стали они там дышать и устраиваться.
Вдруг слышу, Манька так испуганно охнула и возмутилась:
— Ой, мамочка!.. Это что же за оглобля такая?! Да если бы я знала, я бы ни в жисть не согласилась!..
— Ничего, Дианочка... — шепчет мой Водила. — Я тебе еще пятерочку наброшу за вредность... Ну, с Богом!..
Подвесная коечка скрипнула, и Манька к-а-а-ак заорет, ка-а-к завоет, ка-а-ак заверещит!.. У меня даже кусок ветчины в глотке застрял. Хорошо, рядом плошка с молоком стояла. Я хоть запить успел. А то так и подавиться недолго.
Нет, что ни говори, а вчерашняя черненькая — Сузи, та покрепче была! Главное, что Сузи это делала с удовольствием. Как Дженни... А Маньке теперь— не до удовольствия. Не то что прежде, когда ее вся шашлычная трахала — и сотрудники, и посетители. Теперь Манька — деловая. Бизнесмен. Теперь Манька деньги зарабатывает. Крутая — дальше некуда...
Покряхтела она там наверху, поохала фальшивым голосом и вдруг так деловито, как в очереди за огурцами, говорит моему Водиле:
— Ты давай закругляйся поскорей, а то у меня перерыв кончается.
И если от всхлипов вчерашней Сузи я даже сам завелся на это дело, то тут мне стало так тошно, так противно, что я бросил свою замечательную жратву и выпрыгнул из кабины к чертовой матери на железный пол автомобильного трюма. Тьфу!.. Пропади она пропадом эта Манька-Диана...
Ну нельзя!.. Нельзя, как говорил Шура, «разлагать гармонию алгеброй». Я понятия не имею, что это такое, но Шура обычно говорил эту фразу в очень схожих ситуациях. И я был с ним совершенно согласен — нельзя!..
Смотался я к пожарному ящику с песком, сделал все свои естественные дела, зарыл поглубже и побрел под машинами. И чувствую— ноги меня сами несут к серебристому «мерседесу». Причем без какого бы то ни было желания трахаться. Просто поболтать... А то и с Водилой, и со всеми остальными у меня, как бы сказать, «игра в одни ворота». Я их всех понимаю, а они меня — нет. А тут, с Дженни, вариант обоюдный. Она меня понимает, я ее понимаю, болтай, пока язык не отсохнет! Можно было бы, конечно, потрепаться и с Рудольфом, я этот ночной бар нашел бы запросто, но Водила так просил «не отсвечивать», что подвести его под неприятности с администрацией судна, с моей стороны, — было бы просто непростительным грехом. Я и попер напрямик к «мерседесу»...
Иду, а в башке у меня вдруг начинает крутиться этакая логическая спираль: «мерседес» — Дженни — золотая зажигалка — мой Водила — его желание объявить по корабельному радио — дескать, «кто потерял такую-то и такую-то зажигалочку?» — возврат зажигалки этому хаму — хозяину Дженни...
Нет! Этого я не мог допустить! Пока мой Водила-Мудила, со своей исконно-посконной, — чисто российской совестливостью, еще не добрался до радиорубки, я должен кое-что предпринять. Тем более что для этого сейчас самый подходящий момент!
Я развернулся и галопом помчался к своему грузовику. Вскарабкался в кабину через приспущенное боковое стекло как раз в тот момент, когда мой Водила под истошный вой Маньки-Дианы заканчивал свои половые упражнения.
Зажигалку я увидел сразу же. Она валялась на полу кабины, выпав из кармана джинсов моего Водилы, впопыхах брошенных на сиденье. Там же, на полу, валялись рассыпанные сигареты и какая-то медная денежная мелочь.
Я прихватил зажигалку зубами, снова выполз из ходуном ходившей кабины, но уже не спрыгнул вниз, а, наоборот, вскарабкался на крышу кабины. А уже оттуда пробраться в запретный фургон было для меня делом плевым...
Внутри фургона, в кромешной темноте, стараясь не вдыхать запахи, идущие от «той» пачки фанеры, я проскакал по остальным упаковкам к самому заднему борту. Там я обнаружил провонявшую соляркой и перегоревшим машинным маслом грязную коробку с ветошью и зарыл туда золотую зажигалочку от самого «Картье», стоимостью в пять с половиной тысяч долларов. А это не хвост собачий! Это — пятьсот пятьдесят Манькиных шоферов-дальнорейсовиков!..
Если считать каждого по червонцу. Потому что, кроме моего Водилы, вряд ли найдется еще кто-то, кто станет добровольно доплачивать к Манькиной таксе пять долларов за нестандартность собственных размеров...
А мой Водила пусть пока думает, что он потерял зажигалку. Зато, когда через месяц мы будем возвращаться в Петербург к Шуре Плоткину, я преподнесу эту зажигалку своему Водиле «в самом лучшем виде», как сказал бы Шура.
Вылез я из фургона и уже с легким сердцем побежал к «мерседесу» — рассказать все Дженни. Однако серебристый «мерседес» сухо и неприветливо встретил меня наглухо поднятыми стеклами дверей и намертво задраенным верхним люком.
Дженни в машине и след простыл.
* * *Мне ничего не оставалось делать, как вернуться к своему грузовику.
Маньки-Дианы не было. Видимо, у нее кончился перерыв в судомойке и она умчалась готовить посуду к обеду шестисот пассажиров.
Водила ползал по кабине, поднимал на полу коврики, заглядывал под сиденья. Увидел меня и огорченно сказал:
— Вот, Кыся... Зажигалочка-то твоя — тю-тю! Видать, мало ей, сучке, пятнадцати долларов показалось, этой Диане задроченной, так она еще и зажигалочку нашу скоммуниздила...
Неожиданно мне стало вдруг очень жалко эту дуреху Маньку. Мало того, что она все еще радуется десяти долларам, в то время когда валютные потаскухи уже давно перешли на стодолларовую оплату, а гостиничные проститутки — Шура как-то говорил — меньше чем за полтораста и разговаривать не начинают; так ее, беднягу, еще и в воровстве, которого она не совершала, обвинили...
Не дай Бог, думаю, сейчас мой Водила пойдет в ресторанную судомойку, разыщет Маньку-Диану и начнет права качать!.. Кто там будет разбираться — брала, не брала?! Вышибут с хлебного места в два счета. Как тех теток из «Астории»...
А так как интрига с зажигалкой от начала до конца — моих лап дело, то я просто обязан встать на защиту Маньки!
Но как?! Единственный способ — это попытаться немедленно установить с Водилой хотя бы намек на телепатическую связь «по доктору Ричарду Шелдрейсу», Правда, в своей теории английский биолог считал, что Начало Установления Контакта обязательно должно идти от Человека, как от существа более высокоорганизованного в своем развитии. Как в моем случае с Шурой Плоткиным.
