Даровые деньги. Задохнуться можно - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
– Нехорошо, – сказал мистер Фиш, важно качая головой. – Какой этаж, третий?
– Да.
– Так начинала моя тетушка[15]. Застали на крыше конюшен, с гавайской гитарой, в голубом халате. Сказала, что она – Боадицея[16], а это не так. Да, Хьюго, не так. Надо что-то делать, а то он тебя зарежет. Все деревня, деревня! Здесь кто угодно спятит. Хотел посмотреть на ласточку?
– Вроде бы. Они же не сидят на яйцах в июле! Апрель, только апрель.
Мистер Фиш кивнул:
– Да, я слышал. Нехорошо, нехорошо… Надо тебе ехать в Лондон.
4
В это самое время мистер Кармоди беседовал с мистером Моллоем.
– Этот ваш знакомый, – говорил он. – Ну, который может помочь.
– Шимп?
– Да, кажется. Скоро вы можете с ним связаться?
– Хоть сейчас.
– Посылайте за ним!
– Значит, сами брать не будете?
– Ни в коем случае. Я все обдумал. Здесь нужен… специалист. Где он? В Лондоне?
– Нет. Он тут, рядом. У него лечебница.
– О Господи! «Курс на здоровье»?
– Именно. Вы его знаете?
– Да я только что оттуда!
Мистер Моллой испытал священный ужас, словно увидел, что окружен чудесами. Все шло слишком хорошо. Он думал, что не так-то просто подсунуть хозяину Шимпа, но вот, они знакомы, путь открыт. Теперь он беспокоился лишь о том, удержится ли такое везение.
– Удивительно, – сказал он. – Вы знаете доброго старого Твиста!
– Да, – отвечал Кармоди без особого восторга, – очень хорошо знаю.
– Красота! – возликовал мистер Моллой. – А то я беспокоился. Если бы вы его не знали, вы бы ему не доверились.
Мистер Кармоди не откликнулся; он думал о том, что деньги не пропадут. Да, из Твиста их не вытянешь, но он их отработает. Сообразив все это, хозяин улыбнулся блаженной улыбкой.
– Что ж, – сказал он, – соединяю вас с лечебницей. Поговорите с доктором Твистом, пусть поскорее приезжает.
Он заколебался на секунду, но отбросил сомнения. Бензин, в конце концов, тоже окупится.
– Я пошлю за ним машину.
Говоря это, он думал: хочешь нажиться – не скупись.
Глава VII
Бурная ночь
1
Странная скорбь, посетившая Пэт в аптеке, не поддавалась, как ни странно, воздействию времени. Наутро стало еще хуже, поскольку дух Уивернов, послушный зову чести, направил ее к бывшей кухарке, которая жила (если это жизнь) в одном из самых тесных домиков. Прослужив восемнадцать лет, она прочно залегла и, по непроверенной легенде, очень любила посещения молодой хозяйки.
Лежачие дамы преклонного возраста редко отличаются веселостью. Кухарка, судя по всему, заимствовала свой взгляд на жизнь у пророка Иеремии[17]; и, выйдя от нее часа через полтора, Пэт ощутила себя его младшей сестрой.
Тоска и боль, неизбежные в чужом, холодном мире, довели ее до того, что она остановилась на мосту. Это сонное тихое место с детства было ей пристанищем в скорби. Глядя на воду и ожидая, когда же та напустит чары, она услышала знакомый голос и посмотрела через плечо.
– Привет! – беспечно и приветливо сказал Хьюго. Они не виделись с той неприятной сцены, но он быстро забывал неприятное. – Что ты тут делаешь?
Пэт немного повеселела. Она хорошо относилась к Хьюго, да и легче, когда ты не одна в мрачном мире.
– Ничего. Смотрю на воду.
– На своем месте она хороша, – признал собеседник. – А я тут зашел в «Герб», потом купил сигарет. Ты слыхала, что дядя повредился в уме? Да-да. Целиком и полностью. Лазает ни свет ни заря за ласточкиными гнездами. Кроме того, я рад, что тебя встретил. Есть серьезный разговор.
– Про Джона?
– Да.
– А что с ним такое?
Именно в этот миг мимо пронесся большой красный автомобиль, в котором сидел хилый субъект с нафабренными усиками. Хьюго, не отвечая, следил за ним взглядом.
– Господи! – вскричал он.
– Что с Джонни?
– Автомобиль, – сказал Хьюго. – А в нем это чучело Твист из «Курса». Нет, ты подумай! Послали за ним машину!
– Ну и что?
– Что? – удивился Хьюго. – Ты слышала, чтобы дядя посылал за кем-нибудь машину? Да это переворот! Это… как его?.. э-по-халь-но. Помнишь тот взрыв, когда дядю чуть не убило?
– Как мне о нем забыть!
– Я думаю, тогда он и клюкнулся. Известное дело, только об этом и слышишь. Ронни мне вчера говорил про одного ростовщика со стеклянным глазом. Заметь, этот глаз был приятней настоящего. Да, такой человек! Попал в катастрофу, вагон съехал с рельс, а из больницы вышел совершенно другим. Гладил детей по головке, творил добро. Вот и дядя то же самое. Эти гнезда – первый симптом. Ронни говорит, ростовщик…
Пэт ростовщики не интересовали.
– Ты скажи, что с Джоном.
– Вот что, пойду-ка я домой, а то он все разбазарит. Может, урву эти пятьсот фунтов. Когда такой сквалыга обращается…
– Что с Джоном? – спросила Пэт, стараясь от него не отстать. Ну что он несет! Прямо пожалеешь, что выросла. В детстве, слава Богу, можно дать по голове. Правда, и теперь можно ущипнуть за руку, что она и сделала.
– Ой! – очнулся Хьюго.
– Что с Джоном?
Хьюго нежно помассировал руку. Охотничий огонь исчез из его взора.
– О да, Джон! Спасибо, что напомнила. Ты с ним видишься?
– Нет. Папа не разрешает ходить к вам. А Джон, наверное, занят.
– Не в том дело. Он боится твоего родителя.
– Ну, если он…
– Чего ты обиделась? Я и то его боюсь. Суровый у тебя папаша. Увижу – убегу, как заяц, пусть биографы выкручиваются. Ты к нему привыкла, и все же признаешь, что брови у него – будь здоров.
– Ах, при чем тут брови?! Что с Джоном?
– Вот что, юная Пэт, – серьезно сказал Хьюго. – Насколько я понимаю, он сделал тебе предложение в этой «Горчичнице».
– Н-да…
– А ты ему отказала.
– И что с того?
– Нет, я тебя не виню, – заверил Хьюго. – Не хочешь, не выходи, твое дело. Но тогда его и не мучай. Старайся избегать. Если ты будешь вертеться рядом, бередить его раны, он зачахнет. Не отрывай его от дела! Пока он совсем не скис, все можно уладить. Ясно?
Пэт пнула ногой безобидный камень.
– Ясно. Ты хочешь сказать, что Джонни увивается за этой девицей? Сейчас, в аптеке, она сообщила мне, что у вас гостит.
– Не то чтобы увивается, до этого еще не дошло. Но надежда есть. Понимаешь, он от природы – человек семейный. Домашний такой…
– Спасибо, я уже слышала. Там,
