Дмитрий Алейников - Контора
Парень, застывший меж двух холодильников, не мог не замечать бросаемых на него украдкой взглядов или, по крайней мере, не догадываться о том, что такие взгляды имеют место быть. Тем не менее он продолжал торчать в своей засаде, усердно вытягивая шею и высматривая среди входящих нужного человека.
Народ прибывал, и большинство сотрудников, кому вменялось в обязанность появляться на службе в установленный час, уже оказались в толпе зевак.
Без четырех минут девять в зал своей «пионерской» походкой вошла Ольга Талльская. Бросив взгляд на часы, она удовлетворенно кивнула сама себе и промаршировала к стойке, высматривая на ходу рассеянных по залу менеджеров отдела продаж: кого еще нет? Не дойдя до стойки пару шагов, она остановилась в нерешительности, наблюдая нечто странное, происходившее с сослуживцами. Вместо того чтобы коротать оставшиеся до начала рабочего дня минуты, погрузившись в собственные проблемы, те, только что не разинув рты, смотрели на нее. Было от чего притормозить. В чем, собственно, дело?
Однако спустя три четверти секунды Ольга с облегчением поняла, что объектом всеобщего любопытства является не она. Два десятка округлившихся глаз смотрели не на нее, а мимо нее, на что-то, происходившее прямо за ее спиной.
Что же это? Она обернулась.
Прямо перед ней стоял Роберт Мастерков со своими розами наперевес. Улыбка «а-ля Фернандель» или даже шире. Он выглядел бы торжественно, когда б не его наряд. Ольга вздрогнула и отшатнулась, ощутив труднопреодолимое желание ретироваться и укрыться в рядах сослуживцев.
— Это что? — спросила она, строго глядя на молодого человека.
Этот новый менеджер еще вчера показался ей странноватым. Можно было ожидать, что он учудит что-нибудь из ряда вон, но чтобы человек начал чудить еще за полторы минуты до звонка... Что же это будет за работник?
— Это — вам, — сообщил Роберт, улыбнувшись еще шире.
— Мне? — Ольга оглянулась в нерешительности на соратников-конторцев, то ли ища поддержки, то ли желая убедиться, что происходящее — не пролог какого-то тонкого и не слишком безобидного розыгрыша. А может статься, обернулась не избалованная мужским вниманием и подарками девушка, досадуя на избыток свидетелей, отчего акт дарения букета приобретал статус не человеческого жеста, но некоего общественного действа, сродни поздравлению от лица всего коллектива с днем рождения или иным праздником.
Строй зевак загудел то ли удивленно, то ли одобрительно. Щеки девушки тронул заметный румянец, она уже протянула было руки, чтобы принять букет, но спохватилась.
— В честь чего? — спросила она сурово.
И в самом деле, в честь чего преподносились эти розы? Никто, даже самый отпетый карьерист, никогда не делал подарков своим начальникам в первый же день, во всяком случае прилюдно. Это выглядело бы махровым подхалимажем и не помогало снискать ни расположение посаженного в галошу патрона, ни уважение коллег. Две дюжины наблюдателей приглушили свое дыхание, чтобы не упустить ни слова из ответа новобранца.
— Ну, как...
Улыбка Роберта неожиданным образом трансформировалась. Рот был все еще растянут, будто между щек у парня вставили карандаш, но верхняя губа опустилась, скрыв ряды добросовестно начищенных зубов, и подалась вперед, накрывая заодно и губу нижнюю. В то же время глазки юноши сузились до восточных щелочек. Смысл этой метаморфозы требовал комментариев: то ли Роберт сменил радушную улыбищу на игривую улыбочку с подтекстом; то ли молодой человек смущен вопросом; то ли вопрос пришелся не по вкусу и реакцию эту стоит сравнить с судорогой от дегустации лимона; то ли новый штатный клоун решил позабавить публику шаржем на кролика или китайца.
— ...знакомясь с симпатичной девушкой... — медленно выдал следующую порцию объяснений Роберт.
— Здесь довольно много симпатичных девушек, — парировала Ольга, указав плавным жестом на столь же достойные преклонения особы.
— Да, действительно. — Роберт полоснул взглядом по рядам наблюдателей, вызвав некоторое замешательство: девушки поскромнее потупились, основная же масса женщин критически оценивала, насколько задержался на них изучающий взгляд; изрядная доля мужчин смутилась тем, что они оказались застигнуты в роли зевак.
— Но мне захотелось подарить цветы вам. Ничего?
Сцена эта могла развиваться бесконечно долго. Торчать в центре зала, как белка в теремке, на потеху публике Ольга не собиралась. Она довольно грубо сгребла букет и ринулась из зала, бросив Мастеркову:
— Надеюсь, вам захочется столь же ярко показать себя и в работе!
Представление закончилось, зрители шустро рассредоточились по рабочим местам.
Так как прикажете гипотетическому букмекеру истолковать результаты теста? Прошел, не прошел? Кому выдавать выигрыш, а кому продемонстрировать сочувственную мину?
Мнения не гипотетических, а вполне реальных сотрудников «Конторы» составили довольно яркую, хотя и не слишком пеструю, палитру:
— Подхалим.
— Бабник.
— Дурак.
— Педрила.
— Шизик.
Что же до самой Ольги, то она, по крайней мере внешне, выглядела рассерженной и раздосадованной происшествием. Пара умов, претендовавших на лавры глубоких аналитиков и знатоков человеческой психологии, высказывалась в том смысле, что и гнев, и досада — суть игра на публику. На самом же деле женщина на то и женщина, чтобы млеть, таять и принимать комплименты на свой счет. Отчасти эта пара умов была права.
Судьба букета неизвестна. Никто не видел, чтобы Ольга уносила его вечером с собой, но и курильщики, выходившие время от времени на задний двор, тщетно высматривали розы в мусорных баках.
Начиная со второго дня службы в «Конторе» Борис начал медленно, но верно подыхать от тоски.
По старой студенческой привычке он забрал прайсы с оборудованием домой и продолжал зубрить их и по дороге домой, и дома за ужином, и дома после ужина, и дома утром, и по дороге на работу. Получив ключ к расшифровке записей, Борис быстро постиг систему, а запомнить, что обозначали буквы до и после габаритов оборудования, не составляло особого труда. Это было не труднее, чем вызубрить таблицу квадратов: тупо и методично заучивать символ за символом, строчку за строчкой. Памятуя советы Володи, Борис не стал углубляться лишь в сборные конструкции. К тому же он не видел в этом смысла: выучивать сочетания букв и цифр, не понимая, что за ними стоит? Какой смысл?
К утру второго дня менеджер Апухтин подготовил небольшой список вопросов по оборудованию: как работает, как регулируется, сколько электроэнергии потребляет, сколько весит? Борис составлял этот список, исходя, как ему казалось, из возможного интереса покупателей. Владельцу магазина ведь интересно, сколько «жрет» холодильник и какая розетка ему нужна, а если он к тому же намерен самостоятельно перевозить его, то вопросы о весе и упаковке — вовсе не праздное любопытство.
Однако Ольга Талльская, к которой он обратился со своим списком, его рвение не оценила.
— Ты, Борис, — сказала она, складывая листочек с вопросами пополам и возвращая рьяному сотруднику, — еще не остыл от экзаменов. Я слышала, там у тебя одни пятерки? Наверное, перенапрягся? Расслабься. Всего сразу не запомнишь. Походи лучше по залу, послушай, как другие ребята работают. Тут одних знаний недостаточно, нужно еще научиться с людьми разговаривать.
— Мне кажется, я умею разговаривать, — заметил Борис. — У нас был факультатив по психологии...
— Факультатив — одно, а практика — совсем другое. — Ольга взяла Бориса за локоть и попыталась вежливо развернуть его в сторону зала, но Борис уперся.
— Раз я знаю оборудование, знаю, как выписывается счет, может быть, мне попробовать поработать с каким-нибудь клиентом? В живую, под чьим-нибудь присмотром.
— Борис, ты работаешь второй день. Еще не было случая, чтобы человек начинал работать самостоятельно раньше чем через две недели. Походи, послушай, что рассказывают клиентам другие менеджеры, поспрашивай их...
— А ты мне не можешь ответить? — Бориса задело стремление начальницы побыстрее отделаться от неуемного подчиненного.
— Я не могу. Во-первых, это не входит в мои обязанности, во-вторых, я не специалист по оборудованию, а администратор, — отчеканила Ольга и тут же добавила, смягчившись: — Присмотрись, пообвыкни. Куда ты спешишь? У нас никто еще не начинал самостоятельно...
— Я могу стать первым! — Борис улыбнулся, чтобы его слова не выглядели запальчиво. — У меня дар убеждать людей!
— Я этого не заметила: меня ты не убедил. — В противовес его улыбке, Талльская сдвинула брови. — Клиенты ведь не манекены. Это — живые деньги, и деньги очень приличные. Любой заказ значительно больше, чем твоя месячная зарплата, так что рисковать...
— Почему обязательно рисковать? Почему я должен непременно проколоться? Может быть, я, наоборот, принесу больше прибыли, чем... чем ваша фирма сможет унести?
