Николай Гринько - Байки
А в начальных классах на всех школьных подоконниках играли в марки. Нужно было положить марки одна на другую и особым образом хлопнуть по ним скругленной ладонью. Все, что перевернулись – твои. Самыми крутыми считались марки из серий «Космос» и «Живопись». Против них нужно было выставлять не меньше трех марок всех остальных серий.
Отец был сильно удивлен, когда однажды обнаружил опустошенным свой альбом с марками. Влетело по первое число.
Девчонки прыгали «В резиночку». Двухметровое кольцо из бельевой резинки натягивалось между двумя девчонками, третья прыгала через нее, особым образом переставляя ноги на каждый прыжок. Я тоже пробовал. И был единственным пацаном, помнившим все эти "морковки", "конфетки", "рыбки" и "бантики". Нафига, спрашивается?
Воздух
Нас очень просто обмануть. Голос, постоянно звучащий в рекламных роликах какой-либо компании, очень скоро начинает рисовать нам своего владельца. Так и видится солидный мужчина "среднепожилого" возраста, уверенный в себе, знающий себе цену. Всегда чуть не во фраке. На самом деле это вопрос кастинга – компания очень долго выбирает человека, чей тембр голоса будет создавать у слушателя именно такое впечатление.
Вчера пришел на запись владелец официального голоса одной очень уважаемой компании. Пришел сам, принес свои связки и голос. Записался. Владельцу за пятьдесят. У него шесть зубов и очки минус восемь. Зато голос тот самый – солидный, уверенный. А еще кто-то все время портил в студии воздух. Не берусь утверждать, что это делал именно он, но в его отсутствии воздух был чист и прозрачен.
А компания неплохая. Вот только теперь ее образ у меня навсегда связан с этим самым испорченным воздухом.
Ноль один
В Якутске есть Русский драматический театр имени Пушкина. Здание театра горело трижды, каждый раз выгорало изнутри полностью, и каждый раз восстанавливалось. Про первый пожар мне ничего не известно. Во второй раз внутри погибла команда пожарных. Они нашли в буфете ящик коньяка.
Третий пожар случился утром первого января. Только что закончилась детская новогодняя сказка, в которой один Очень Хороший Актер играл петуха. В самом, что ни на есть, прямом смысле. Птицу. В перьях и с огромными поролоновыми лапами.
Актер вернулся в гримерку, стал смывать грим. Вдруг по коридору мимо его двери с криком «Пожар!» прогрохотал кто-то из труппы. Актер нахмурился. В театре, пережившем два пожара, такими вещами шутить – дурной тон. Через пару минут голос прогрохотал в обратную сторону. Актер разозлился. Дурацкие шутки! Когда грохот и крики стали приближаться к двери в третий раз, Очень Хороший Актер не выдержал. Он ногой распахнул дверь, чтобы сказать все, что он думает о подобных шутках и шутниках. Удар. В клубах дыма на пол оседал Другой Хороший Актер, которому внезапно распахнувшаяся навстречу дверь угадала точно в лоб. Глаза Другого Актера были закрыты. В коридоре полыхал пожар.
Этот самый Другой Актер лежал тихо, как реквизит, и не реагировал на пощечины и тормошение. С безвольным телом на плечах бежать по горящему коридору не было смысла. Актер стулом выбил окно гримерки, и подтащил нехуденького коллегу к подоконнику. Этаж был первый, но, даже с помощью монтировщиков сцены, бессознательное тело артиста смогли спустить в окно только минут через двадцать, когда в здании уже начали рушиться перекрытия. Потом Очень Хороший Актер еще несколько раз прыгал в окно и из окна, спасал какие-то вещи, потом вся труппа с грустью любовалась догорающим театром, а потом приехали пожарные. У них ведь тоже было первое января.
И лишь когда веселые люди со шлангами в руках начали истерически хохотать, артисты оглядели себя. Мало того, что все они были перепачканы сажей с ног до головы. Мало того, что большинство из них так и осталось в костюмах, в которых выходили на сцену. Очень Хороший Актер с удивлением обнаружил, что стоит на январском снегу в широченных «пернатых» штанах и – обалдеть! – в поролоновых петушиных лапах. По три желтых когтистых пальца с проволокой внутри торчали на каждой ноге. И еще по одному сзади. В сумме – метр в длину.
За все время спасательной операции поролон даже не оплавился.
Женек
Когда-то это было напечатано на одном сайте. Слегка редактирую и возвращаю на родину.
Давно это было. Служил Женек в армии. Часть, как часть – раздолбай на раздолбае, все как у людей. Но был в части замполит, который очень хотел к юбилею Ильича концерт отгрохать. Кликнул клич замполит, собрал всех, кто хоть в какой-нибудь самодеятельности участвовал. Получилось: хор из двадцати балбесов, три баяниста, барабанщик, художественный чтец и Женек. Пианист. Прикинул замполит, что таким составом его идею осуществить сложно. Но можно. Играть решили "Лунную сонату".
Репетировали две недели. Баянисты оказались самоучками, и нот не знали. Единственный в коллективе образованный музыкант Женек убился им объяснять, какую кнопочку когда нажимать. Барабан в части был один – пионерский. Где-то раздобыли тарелочку, и за скомпонованную таким образом ударную установку посадили барабанщика. Женьку торжественно вручили "Фаэми" – детский игрушечный электромузыкальный инструмент на батарейках, который по определению не мог издавать одномоментно более одной ноты. И те – невероятно противным голосом.
Женек рыдал ночами в серую армейскую подушку. От хохота. Но ежедневно проводил репетицию – толпа обормотов играла на груде хлама "Лунную сонату".
Настал день премьеры – Ильичу стукнуло какое-то количество лет. Замполит провел рекламную акцию, и в часть приехало видное начальство. Поначалу толкали речи, отчитывались и призывали. А затем – художественная часть…
Вы помните, как начинается "Лунная соната"? Три баяниста, потея от волнения, начали извергать из своих шипящих инструментов звуки, похожие на крякание: "У, А, И – У, А, И – У, А, И" Вступил барабанщик: "Бум, тсс, тсс – бум, тсс, тсс". Женек на своей игрушке взял единственную ноту, и задребезжал на ней: "Иии, и, иииииииииииииии… Иии, и, ииииииииииииии…" И тут вступил хор. "Аааааааааааа, ааааааааааа…" Орали с выпученными глазами – чувствовали ответственность.
Видное начальство в зале, видимо, слышало "Лунную" и раньше, а потому с трудом сдерживало смех.
И тут! На сцене! Появился! Чтец!
Он понимал, что вся эта безумная какофония никак не может именоваться музыкой. Но ему было велено продекламировать со сцены бессмертные ленинские слова. Похрюкивая от напряжения он вышел на авансцену и произнес срывающимся голосом:
"Какая НЕЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ музыка…"
Рыдали все. Видное начальство вытирало слезы о погон, замполит подхихикивал, солдаты в зале дергались в конвульсиях, участники творческой группы лежали на инструментах…
Часть не расформировали. Замполит не пострадал. Вломили только Женьку. За что – до сих пор не поймет.
Басня
Один ди-джей очень любил клеить жвачку на пульт. Садится к микрофону, вынимает жвачку изо рта и приклеивает к какой-нибудь ручечке на пульте. Конечно, делал он это не со зла, а чтобы потом жвачку забрать и дожевать (оставим в стороне гигиеническую сторону проблемы). Но вот забрать-то ее он чаще всего забывал. И оставался грязно-белый комочек приклееным к фейдеру. Сделали ди-джею замечание. Безрезультатно. Сделали второе. Третье. Выговор вкатали. Исправился ди-джей. Нет после него жвачки ни на пульте, ни под пультом – нигде.
Прошло два с половиной года. Радиостанция выросла, и настала пора сменить помещение. Аппаратуру сняли и вывезли. Когда стали вывозить мебель, выяснилось, что стол из эфирной студии не проходит в дверь. Его перевернули.
На шершавом брюхе стола было наклеено огромное, разноцветное резиновое пятно, любовно сложенное из самых разных жвачек. Пятно больше всего походило на упругую карту мира.
Жаль, ди-джей к тому моменту был уволен. Совсем за другие свои привычки.
Театр
В театральном институте все немного не так, как в любом другом. Ходят не так, влюбляются не так, учатся не так. Наверное. В другом я не учился. Но где еще можно сдать на "четыре" историю России, не зная ничего, зато очень темпераментно изобразив, как Петр I сорок лет водил по пустыне поляков, которые попросили его указать дорогу на Благовещенск? В каком еще институте рыдающая от смеха "француженка" поставит трояк вместо пары за талантливо исполненный нанайский народный танец? И где еще на вступительном экзамене вас попросят изобразить гниющий мухомор? Оттого и шуточки там особенные. Театральные.
Экзамен. Сдаются отрывки. Гоголь. Мертвые души. На сцене Коробочка и Чичиков. Стол. На столе самовар, яблоки, печенье «Большевик», джем в баночке. Типичный завтрак помещицы 18 века. Верткий Павел Иванович объясняет тупой Настасье Петровне разницу между живыми душами и не очень живыми. Оба страшно волнуются. Петровна от волнения жрет реквизит, Иваныч – суетится и совершает множество ненужных движений. В какой-то момент Чичиков хватает из корзинки яблоко и для придания своим словам убедительности ставит его перед носом Коробочки. Сильно так ставит. Резко. Но ушлые сокурсники давно съели все лучшие яблоки, оставив в корзинке лишь помятые и подгнившие. Реквизит же! От удара яблоко разбивается и брызжет в разные стороны. Ошалевшая Коробочка всю оставшуюся сцену щурит правый глаз, потому что никак не решит, доставать ли из него кусочек яблока. Чичиков тут же забывает текст, потому что не может оторвать взгляда от еще одного кусочка, который висит у Коробочки на парике, над самым носом. Оба жуют улыбки и давятся нервным хихиканьем. Отрывок загублен.
