О. Генри - Собрание сочинений в пяти томах Том 4
— Насколько разумнее было бы, — говорю я ему, — когда бы Великобритания держала бы под замком подобных лакателей рома и жалких подонков и не оскверняла бы их присутствием заморские страны. Мы уже раз задали вам знатную взбучку в Америке, но придется, я вижу, надеть калоши и снова набить вам морду.
— А поди ты туда и туда, — говорит Ливерпуль. Других аргументов я от него не слышал.
После плантации дона Хаиме Соледад показался нам совсем недурным городишкой. Мы с Ливерпулем бок о бок пустились знакомым путем, мимо отеля Grande и каталажки, через центральную plaza и дальше к домику Чики, где Ливерпуль, на правах законного мужа, мог раздобыть нам обоим что-нибудь пожевать.
Минуя двухэтажное деревянное здание Американского клуба, мы заметили, что балкон разукрашен цветами и гирляндами из вечнозеленых кустарников, а на флагштоке на крыше развевается флаг. На балконе дымили сигарами Стэнци, наш консул, и Аркрайт, владелец золотых рудников. Мы помахали им давно не мытыми лапами и выдали по ослепительной светской улыбке, но они повернули спину, словно нас и не видели. А не так ведь давно мы все вместе играли в покер, правда, до первого случая, когда Ливерпуль потянул из-за пазухи комплект запасных тузов.
По всему было видно, что праздник, но летний, осенний или, может, весенний — угадать было мудрено.
Еще немного пройдя, мы увидели Пендергаста, священника, проживавшего в Соледаде, чтобы строить тут церковь. Преподобный стоял под кокосовой пальмой в черном куцем альпаковом пиджачке и с зеленым зонтом в руках.
— Ах, мальчики, мальчики, — сказал он, взирая на нас сквозь синие стекла очков. — Я вижу, дела совсем плохи. Неужели дошли до крайности?
— До самой последней крайности, — сказал я ему. — До мельчайших дробей.
— Сколь прискорбно, — сказал Пендергаст, — видеть своих земляков в таких обстоятельствах.
— Что ты мелешь? — сказал Ливерпуль. — Я отпрыск аристократической английской фамилии.
— Заткнись! — сказал я Ливерпулю. — Ты на территории иностранной державы.
— И в такой торжественный день, — продолжал Пендергаст, — в этот светлый великий день, когда мы торжествуем победу над злом и рождение христианской цивилизации.
— Мы приметили, — говорю, — преподобнейший, что город украшен цветами и флагами, но не сразу сумели смекнуть, что за день вы тут празднуете. Не листали давненько календаря, даже толком не знали, лето сейчас или осень.
— Вот вам по доллару, — говорит Пендергаст и достает две здоровенных серебряных чилийских монеты. — Ступайте, ребята, и проведите этот праздничный день как подобает.
Почтительно поблагодарив его, мы затопали дальше.
— Пожрем? — спросил я Ливерпуля.
— Ты спятил, — сказал Ливерпуль. — Кто на жратву тратит деньги?
— Хорошо, — сказал я, — раз ты так ставишь вопрос, выпьем по маленькой.
Зашли мы в кабак, взяли с ним кварту рома и сразу на взморье, под сень кокосовой пальмы, чтобы отметить там праздничек.
Поскольку я двое суток кормился лишь апельсинами, то ром возымел свое действие, и я сразу почувствовал, что терпеть не могу англичан.
— Вставай, Ливерпуль, — говорю, — вставай, жалкий выходец из конституционно-монархической деспотии. Сейчас ты получишь еще один Банкер-Хилл.[95] Пендергаст, благороднейший из людей, велел нам отметить праздник подобающим образом, и я сделаю все, чтобы его деньги не пропали впустую.
— А поди ты туда и туда, — сказал Ливерпуль.
И я навернул ему левой по правому глазу.
Ливерпуль был когда-то заправским бойцом, но алкоголь и дурная компания сделали из него тряпку. Через десять минут он лежал на песке и просил пардона.
— Поднимайся, — сказал я, лягая его под ребро, — поднимайся и следуй за мной.
Ливерпуль поплелся за мной, вытирая кровищу со лба и под носом. Я привел его прямо к дверям Пендергаста и попросил преподобного выйти на улицу.
— Взгляните, сэр, на него, — говорю, — вот останки того, кто считал себя гордым британцем. Вы нам дали два доллара и велели отметить праздник. Ура! Да здравствует звездно-полосное знамя!
— Боже мой! — сказал Пендергаст, помавая руками. — В такой день устроить побоище! В светлый день Рождества!
— В светлый день Рождества?! — сказал я. — К чертовой бабушке!! Разве сегодня не Четвертое июля?[96]
— Счастливого Рождества! — закричал красно-бело-синий какаду.
— Уступлю за шесть долларов, — сказал Бибб Попрыгун. — Птенец перепутал свои цвета и не разбирается в праздниках.
[1]
«Красная мельница» (фр.) — знаменитое кабаре.
[2]
Чарлз и Дэниел Фроманы — известные в конце XIX в. американские антрепренеры и режиссеры.
[3]
Памятник Джорджу Вашингтону.
[4]
Здесь говорят по-испански.
[5]
Dago — кличка итальянцев, португальцев, южноамериканцев латинской расы и т. д.
[6]
Клянусь Богом! (исп.).
[7]
Великолепны! Прямо великолепны! (исп.).
[8]
Лидер демократической партии.
[9]
«Кровь моего сердца!» (исп.).
[10]
Внутренний двор-сад в испанских постройках.
[11]
Сельский элемент в городе (лат.).
[12]
Северной рекой называется Гудзон в его нижнем течении. Восточная река — пролив между островами Манхэттен и Лонг-Айленд.
[13]
Улица нью-йоркской бедноты.
[14]
Фиговое дерево (лат.).
[15]
Чарлз Блейни — режиссер и автор множества мелодрам.
[16]
Центральная часть Нью-Йорка.
[17]
34-я улица — центр, в котором расположены главные увеселительные места.
[18]
В комедии Шекспира «Как это вам понравится» один из персонажей говорит: «Мир — это театр, а все мужчины и женщины — актеры» (акт II, сц. 7).
[19]
Необходимым условием (лат.).
[20]
«Отелло», акт I, сц. 1.
[21]
На открытом воздухе (ит.).
[22]
Мятный ликер (фр.).
[23]
Издательство, выпускавшее географические атласы, карты и путеводители.
[24]
Персонаж из романа Диккенса «Повесть о двух городах».
[25]
Персонаж новеллы Вашингтона Ирвинга.
[26]
По желанию (лат.).
[27]
Военная песня южан во время Гражданской войны в США.
[28]
Лонгстрит — генерал южной армии в Гражданской войне США.
[29]
Воинственный вождь зулусов, боровшийся с англичанами в 70-х гг. XIX в.
[30]
По библейской легенде, Иаков любил Иосифа больше своих сыновей «и сделал ему разноцветную одежду».
[31]
Президент США в 1829–1837 гг.
[32]
В 1900-х гг. — владелец самого большого в Нью-Йорке универсального магазина.
[33]
Гаммерштейн Оскар — антрепренер и владелец оперного театра в Нью-Йорке.
[34]
Здесь и далее автор обыгрывает известное евангельское изречение «Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в Царствие небесное».
[35]
Перед судом совести (лат.).
[36]
Джон Митчелл в 1899–1908 гг. был председателем Американского профсоюза горняков.
[37]
Из «Королевских идиллий» Теннисона.
[38]
Так проходит слава городов (лат.).
[39]
Джордж Дьюи — американский адмирал.
[40]
Корбетт, Джеймс Джон — знаменитый американский боксер.
[41]
Уолтер Рэли (1552–1618) — английский мореплаватель и государственный деятель, фаворит королевы Елизаветы. Ввез в Англию табак. Существует предание, что Рэли прикрыл своим плащом лужу, чтобы Елизавета могла пройти, не замочив ноги.
