Ласло Варгаши - Котёл

Как так произошло, что три западные области заразили всю Украину гнилой философией бандеровщины- Капельным путем, путем рукопожатия, поцелуем и просто при помощи телевизора. Никто сказать не может и не хочет, ибо пока никто не задается этим вопросом.

— Эй, Ганка, мово сына моськали полонили, пришпандорили яво гвоздями к забору, аки Иисуса Христа, сделали сперва яму пятиконечную звезду на грудях перочинным ножом, а потомычки отрезали яйца и в рот запихнули, изверги проклятые.

— Да вроде брешут, шо наши солдаты, брошенные командованием в количестве 438 человек сами перешли на сторону моськалей, те их накормили, напоили, оказали помош и отпустили по домам.

— Враки. Такого не было и не могло быть. Это бригада Правого сектора Пипияроша шепаратистов захватила, неделю отхаживала пьяниц, а потом отпустила на все стороны, гуляйте, робята. Глупости делают наши доблестные воины. Какой-то гаманизм исповедуют, врагов своих заклятых холят и ублажают, я б им ихнее достоинство отрезала и в рот запихивала, ешьте шепаратисты, раз Москва вас прокормить не может.

— Ты, бабка Фрося, не того, не ври. Где ты такое слышала-

— Я ниде не слыхала, но знаю. Телевизер у мене есть- Есть. Шо еще надо- Ишшо был такой композитор Шумченко который описал любовь Катьки к москалю. Кажись, я помню первую строку: кохайтеся чернобыви, та не с москалями, бо москали чужи люди…, понимаешь, чужие. Вот и весь сказ.

— Брехня все, я ничему не верю.

— Ты такие речи заводишь, подбородок дрожит. Гляди, поплатиться можно.

И Ганка поплатилась. Однажды ночью явились плечистые парни в дом Ганки и вырезали всю семью, а на дверях оставили плакат: «за симпатию к москалям».

Жизнь другой семьи, соседки бабы Фроси сложилась по-другому.

Зина Онуча стала испытывать не только доверие, но и симпатию к бандеровцам с прошлого года. На свое сорока пятилетие она пригласила дальнего родственника, проживавшего в Галичине Диму и конечно Бабу Фросю. За накрытым столом, где была не только отменная закуска, но и много всяких напитков, Дима прилип к домашней сивухе. Он был весел, пел песни, всех целовал, а дальнюю племянницу Зину поцеловал трижды и даже коснулся горячим языком ее губ. Зину как током ударило. И…с того самого вечера Зина начала испытывать симпатии не только к Диме, но и к его родственникам, знакомым мужского и женского пола, соседям — всем бандеровцам, живущим одной ненавистью к москалям. Зомбирование ей передалось через поцелуй.

Муж Зины Иван находился в Киеве, возглавлял бригаду строителей. Строили дачные домики для знакомого знакомого, который, знакомый знакомого, находился в далеком родстве со сватом племянника, теща коего была знакома с президентом Януковичем по даче. Зина понимала, что нет более высокого и более авторитетного человека в государстве, чем этот знакомый по имени Бородавка, коего так боготворит ее муж Иван. И было за что. Бородавка не платил рабочим по ведомости за выполненные работы, а отдавал Ивану, а Иван прятал деньги в карман. Он не мог с ними расстаться. Собрав рабочих, он объявлял, что остается в Киеве ждать расчеты, а всех отпускает по домам.

Недели две спустя, он и сам возвращался домой, платил людям жалкие гроши, якобы расходуя свои кровные, и вопрос как бы сам по себе закрывался. Иван пил гулял, обустраивал дом, скупал подержанные иномарки, Зина цвела, пахла, устроила дочку в мединститут заплатив за поступление пятнадцать тысяч долларов, а потом содержала ее и ее молодого человека, живших в неофициальном браке. Пять-шесть тысяч долларов в месяц потратить на любимое чадо это были пустяки.

После трех лет жульничества, бессовестного обмана рабочих у Ивана начались трудности: никто не хотел идти к нему в бригаду. И хозяин Бородавка его наколол на восемьдесят тысяч долларов.

В Киеве вспыхнула революция, затеянная бандеровцами. Зина полюбившая Степана Бандеру посмертно:

— Это Путин виноват. Путин отговорил Януковича подписать соглашение об социации с Юросоюзом. Ты Ванька, ничего не делаешь, не устраиваешься на работу, как мы жить бум-

— Зина, голубушка, работы полно, но…везде надо вкалывать, а я привык командовать. Я уже не могу работать. Ты что думашь, я буду щекотрурить, мулярить, таскать бревно, как этот лысый, как его, а Люнин- Ни за что.

— Тогда превращайся в революционера, но…ты гавкать не умеешь, там от тебя тоже толку никакого, — сказала Зина, вытирая слезы.

— Гавкать- Я не умею- Ты только послушай: долой, долой!!! Степке ура-а-а!

— На тройку сойдет. Так вот собирай пожитки и на Майдан в Киев. Там, в зависимости от должности, платят неплохие денежки. Все, что заработаешь посылай дочери на фатиру и на учебу. Каждый зачет сотня доллалов, ты понимаешь, что это значит- А я тут буду агитировать. Надо Димке позвонить, моему дядьке и сказать: я Зина чистая украинка, ненавижу москалей. Юсика не хошь взять с собой-

— Нет, не стоит, пусть он окончит курсы молодого бойца. Ему присвоят звание сержанта, тогда он самостоятельно будет водить заключенных за решетку и обратно в суд. Ему выдадут новейший пиштоль, а то у него чичас только штык.

— Ладно, — сказала Зина. — Поезжай. Гавкай, как можно громче. Может революция победит и нам какая кроха перепадет. Я тоже поехала бы с тобой, но…как дом оставить-

Иван поехал во второй половине января 14 года и был до конца великой революции на Украине, финансируемой американцами и принесший великие блага народу. Если раньше, при Януковиче, добром, тихом, нерешительном, все государственные структуры работали как часы, пенсии повышались, коммунальные структуры работали нормально, то после захвата власти хунтой, все изменилось, все стало с ног на голову. Но народ к этому времени уже был поражен бациллой зомби. Ему можно было отрезать пальцы на руках и на ногах, уши и приставать нож к горлу, а он кричал: долой, долой…москалей, они во всем виноваты.

Онуча Иван вернулся домой вшивый грязный, вонючий как старый задрыпанный козел без гроша в кармане. Но он принес другое богатство- революционный дух.

— Слава Украине! — произнес он как только переступил порог дома.

— Слава Украине, хайль! — подняла Зина руку в верх. — Ты, муженек вернулся богатым…духовно богатым. Знаешь, я тут сдала всех соседей в округе. Одних сжигали, других распинали, третьих просто отстреливали. Я получила колоссальное удовольствие. Надо их имущество прибрать, а то расхватят другие. Подумай, как это сделать.

— Зина…у тебя такое тело…

— Ваня, иди сперва обмойся, воняет от тебя на километр. А я буду ждать тебя в постели… я тоже соскучилась. Там, в Киеве, у тебя не было никакой бандерки-

— Клянуся…

— Ладно, бегом!

47

Зина взяла на воспитание трех ребят в доме опеки. Это были детишки родителей алкоголиков. Их лишили родительских прав и отдавали в более-менее благополучные семьи. Государство выделяло около тысячи долларов каждый месяц на содержание таких детей. Так что Зина не оставалась без копейки в доме, а вот муж снова сел на ее шею. Он нигде не работал и не желал работать, а вот барские замашки остались. Иван, к примеру, не желал пройтись пешком в магазин за картошкой, а только садился за руль. Деньгами на топливо его снабжала Зина. Они стали чаще свариться по всяким мелочам и только бацилла нацизма их объединяла. Но бацилла нацизма, поразившая обеих, никак ей не помогала в борьбе с надвигающийся нищетой. Иван стал подумывать о майдане, он уже полу развалился, но не окончательно. Мало того, члены банды иногда получали баснословные гонорары. Под маркой контроля за деятельностью правительственных органов, бандиты Пипияроша устраивали погромы…в любом учреждении. Чиновники, чтоб не лишиться должности, откупались. Но возьмут ли его в эту вшивую элитную банду, Иван сомневался. Надо было снова податься в Киев, побывать у начальства палаточного городка и путем челобитной попробовать счастья.

Единственного сына Юсика вызвали в военкомат в третью волну всеобщий мобилизации и отправили на восток.

— Поедешь в Днепропетровск в ведение Коломойши. У него много тюрем. Будешь сопровождать заключенных. Юсик послушно собрал вещи и отправился. А Зина обрадовалась: оценили сына, коль так далеко отправляют.

— Ваня, отправляйся в Киев…

— Поеду, а может возьмут ребята. Попрошусь сначала убирать мусор, а потом и…в элитное подразделение.

— Хорошо, муженек, — сказала Зина. — Только гляди, если встретишь сына Юсика, организуйте какой добровольческий отряд и айда на москалей. Надоели они уже.

— Так их здесь нет, как они могли тебе надоесть-

— А вот так. Надоели и все тут.

— Надо собраться, помыться, постричься, собрать хороший узелок. Ты там самогона литров пять выдели, я преподнесу заместителю Пипияроша, кажись он командует палаточным городком, поздороваюсь с ним по традиции Слава Украине, как здороваются все бандеровцы при встрече друг с другом и скажу: возьми меня в элитное подразделение, обещаю не ударить лицом в грязь.