Алекс Сидоров - Люфтваффельники
— Угу! А за что конкретно и сам не знаю…
— Понятно, знакомая песня. Ладно, не бери в голову, иди в баню, помойся неспеша. Старшина, дай ему возможность в буфет зайти, пусть компоту попьет и шпандориков пожует. Деньги на шпандорики есть?!
— Есть.
— Ну, тогда, в добрый путь…
— Ага, в добрый…?!
Не успели мы со старшиной покинуть расположение роты как, обгоняя собственную тень, в казарму влетел крайне возбужденный капитан Нахрен и сразу набросился на дневального курсанта.
— Ааааа…! Что за хрень?! Как стоишь?! Почему ремень висит на яйцах…
Но, заметив старшину роты и меня, убогого, да еще с мочалкой и полотенцем в руках и в неположенное время, когда все курсанты должны были быть на учебных занятиях или в нарядах, ротный переключил свое внимание на нас. И как будто он даже обрадовался?!
— Ага! Симонов! Вот ты то мне и нужен, твою…. дивизию!
Справедливо полагая, что злобный зампотыл уже знатно отодрал командира нашей роты за его нерадивого подчиненного — за меня, то есть, я, приняв максимально обтекаемую форму, сразу принялся убедительно и жалобно оправдываться.
— А что Симонов?! Я не виноват, что у него настроения нет, порет всех без разбору, то есть — подряд, с утра пораньше, никакой сортировки, всю столовую перетрахал, ни одного живого тела не осталось. А я чисто случайно под раздачу попал и «ни причем» вовсе. Может у него голова с утра болит от …ммм… усталости, вот и бросается на всех, как собака бешенная, или перед женой облажался, так зачем на нас срываться…?!
Нахрен совершенно не слушая мой бред, обратился к старшине роты Мерзлову.
— Игорь! Выдай этому мундеркинду парадную форму! Только быстренько, время не ждет, и так уже опаздываем! Давай-давай, шевелись!
Пипец, приехали! Парадная форма?! С какого перепугу?! Ох, ты ёбт… Это может означать только одно — сейчас меня потащат на педсовет училища и после краткого слушанья «персонального дела», образцово-показательно отчислят к «чертовой бабушке». Вот ведь мстительная скотина наш зампотыл, а?! Ну, Гадик Сволченко! Ну, бигус четырежды протухший?! Вот за что меня на педсовет?! Чего я такого «этакого» сделал, что нельзя свои законные 7-мь суток спокойненько по-тихому отсидеть, искупить, так сказать, отслужить, отработать. Бля, ну ты подумай, так бездарно вылетать из училища, за «не за что» фактически?! А на хрена тогда надо было столько мучиться — мерзнуть зимой, питаться «не пойми чем», не спать нормально?! С «Агдамом» так все замечательно получилось, никто не запалился, а из-за какой-то сраной «дискотеки», вылетаю со свистом как пробка из бутылки шампанского?! Обалдеть! Нет справедливости в жизни! Нет, и даже не предвидится. Мда… ну вот и все. Вот оно как оказывается, по-будничному. Оступился разок и на, тебе — свободен, как стая напильников на бреющем полете. Кстати, а где именно оступился?! Где конкретно?! Нет, я попрошу разъяснить… А, ну да! На педсовете же объявят чего-нибудь, обвинительное слово и так далее…
А Володя Нахрен тем временем продолжал раздавать молниеносные указания налево и направо.
— Дневальный! Где дежурный по роте?! Почему я его сейчас не наблюдаю перед своими командирскими очами, причем, стоящего в позиции «бегущего египтянина на низком старте» — согнувшись раком и с задранным халатом, то есть. Звони дежурному по училищу, будем вскрывать «оружейку», пусть с сигнализации снимет. Где книга выдачи оружия, мать вашу….?!
Так, не понял?! А зачем нам оружие?! Неужели меня сейчас…?! Да не может быть! Да не дай Бог! За что?! Что я такого сделал, чтобы вот так — без суда и следствия…?! Не, я не согласен! Мааа-маааааа…. Я уже согласен на отчисление! Я хочу в войска, рядовым! Отведите меня на педсовет, немедленно. Разрешите мне сдаться властям. Да здравствует советский суд — самый гуманный суд в мире! Ура, товарищи! …а может в бега податься, пока еще «оружейку» не вскрыли?! А что, если повезет, в товарных вагонах можно до Владивостока доехать, а там к бичам пристать… Бля, вот что за жизнь, когда тебя вот так…, как скот на бойне?! А самое главное — за что?! За что?!
— Симонов! Курсант Симонов! Симонов, я к тебе обращаюсь! Я что — тихо говорю, да?! Чего стоишь, мычишь и пузыри пускаешь?! Иди, автомат свой из пирамиды забери и один магазин в придачу.
Ну вот, совсем охренели сволочи, еще из моего же автомата… ничего святого не осталось. Стоп, не понял, повторите еще раз, пожалуйста, только медленно…
— Значится так, сейчас переодеваешься в темпе вальса и дуешь в штаб! Там в фойе фотографируют «яйцеголовых» отличников у развернутого знамени училища — типа благодарственное письмо на малую Родину от командования училища и все такое. Ты же у нас «круглый» отличник, а Симонов?! Несмотря, что рас3,14здяй редкостный. Чего стоишь, как не родной?! Ты какой-то неправильный сегодня, наверное, думаешь слишком много. Запомни, все беды от лишних раздумий. Вредно много думать, мозги сохнут. Ты же будущий офицер, тебе думать не полагается, команду получил — выполнил или передал дальше. Все, других вариантов нет. Аллё, Симонов, не заболел ли часом?! Не стой столбом, двигайся-двигайся. Перед тобой такие перспективы открываются, закачаешься!
Тьфу ты, а мне уже в дурную башку, черти чего поналезло. Фу, слава яйцам! Не на расстрел значит, а я уж чуть не обоссался. Прав капитан Нахрен, не хрен в голову всякую мутотень брать, лучше в рот. Так жить проще и гораздо сытнее.
— Товарищ капитан, тут это…, все не совсем просто. Даже, наверное, все совсем не просто, закавыка одна имеется. Не знаю даже, как и сказать…
— Ты для начала выплюнь член изо рта и давай, вещай по быстренькому, а то фотограф ждать не будет, а политотдел училища мне потом матку на изнанку вывернет, что сорвал архиважное политическое мероприятие — работу с подрастающим поколением и все такое. А с политикой шутить нельзя, себе дороже, потом всю жизнь не отмоешься. Короче, получив письмо с фотографией, твою геройскую «морду лица» ведь однозначно в родной школе на какой-нибудь стенд повесят. Чтобы всякие «тебе подобные» олигофрены и дибилы, проходя мимо с единственной целью покурить на переменке или пару стекол высадить, заметив знакомое рыло с «ружом в руках и в красивой хформе», радостно пускали сопли и, брызгая слюной в поросячьем восторге, брали с тебя всесторонний и повсеместный пример, а потом в едином порыве, пачками ломились в наше многострадальное училище. Что-то так, если ничего не путаю! Преемственность поколений, во! Новый курс нашей мудрой партии, понимать надо! Ты еще здесь?!
Пока я, мягко говоря, тупил и откровенно подтормаживал, переваривая довольно-таки радостную информацию о предстоящей вселенской славе и гарантированных заоблачных перспективах, старшина Мерзлов, мрачно процедил сквозь зубы.
— Его, полковник Волченко арестовал, на пять…
— На семь суток, уже и записка об аресте выписана, — поправил я любезного старшину.
Нахрен болезненно скривился и почернел лицом, по хаотично бегающим желвакам на его идеально выбритых щеках, мы поняли, что сейчас наш Володенька решает в своей буйной головушке весьма непростую задачку. Наконец, он скрипнул зубами и выдал следующее.
— Бля, в училище эпидемия, все поголовно обосрались, «обсерватория» переполнена и каждый живой боец на счету, а этот старый мудила еще умудряется аресты раздавать! Идиота кусок, причем бОльшая половина! А где я смену в посудомойку найду?! Так! Сейчас быстро получаешь парадную форму и автомат! Мы с тобой вместе идем в штаб! Скоренько и скрытно идем, шустрыми перебежками, а местами — ползком. Я договариваюсь, и тебя фотографируют без очереди. Затем, старшина ведет тебя в баню, ну и «в добрый путь на долгие года». Тьфу-тьфу, на семь суток, естественно. Где дерево, чтобы постучать?! Дневальный, голову подставь, что ли?! Симонов, ты не ссы, я тебя раньше вызволю. Не хрен, тебе на нарах массу давить (спать) и харю на шпандориках отъедать, здесь дел «невпроворот». Зампотыл Волченко — знатный душегуб, но склеротик законченный, точнее некуда. Столько пить?! Через пару дней о тебе забудет, тогда и вызволим. А вообще-то, полковник Волченко — рядовой член КПСС, а фотографирование у развернутого знамени — решение политотдела училища. Следовательно, коммунист Волченко, как самый обычный член первичной парторганизации, причем пассивный и давно сморщенный член, обязан неукоснительно и беспрекословно принять к исполнению это эпохальное решение, независимо от своего желания или нежелания. Грамотно?! Партийная дисциплина — это вам не хухры-мухры, лучше «неполное служебное соответствие за упущения по службе», чем строгач по партийной линии, правильно говорю?!
Мы со старшиной и дневальным курсантом недоуменно пожали плечами, но синхронно и «подобострастно» поддакнули командиру.
— Угу, точнее некуда.
Я быстренько переоделся в «парадку», схватил автомат и «рексом» припустил вслед за ротным. Прибежали в штаб, а там не протолкнуться. Вот никогда бы не догадался, что в нашей «бурсе» столько отличников?! Батюшки святы?! Да, тут каждый второй — это комсомольский рабочий, только нашего незабвенного Конфоркина и не хватало. Так он бедняжка в это время на «очке» в «обсерватории» заседает. Ладно, потом сфоткается, когда гадить под себя перестанет. Ну, с комсомольскими вожаками все понятно. Эта публика, завсегда всем пример, несмотря на низкую успеваемость и личные достижения в спорте, вернее — их отсутствие. Одно радовало, что фотографии у знамени были сугубо индивидуальные, и мне не пришлось бы позориться в групповом снимке с этим «уважаемым» авангардом прогрессивной молодежи. На фиг, на фиг…
