Елена Умнова - Королева для эстонцев
Шкаф тем временем начинал второй заход. Я просто шагнула в сторону. Он промазал, точнее попал, но по кабинке. Помял, наверное, бедную! Зато я ловко вытащила у него щетку из руку, посильнее ткнула ей в бок, вручила обратно и убежала из туалета. Шкафчик выбежал из туалета за мной и пробежал мимо. Следом за ним вышел второй, все еще хихикая. Остановился и призадумался, видимо, говоря себе:
— Здорово он его. А кто это? Кого-то он мне напоминает. Нет, я его не знаю! Кто это?
Этот тоже прошел мимо. Жаль, нельзя сказать "Здрасте!" Я семимильными шагами забежала в комнату.
— Ху… ху… ху…. - я тяжело дышала. Все начали наперебой спрашивать, что стряслось! Я объяснила, что ко мне пристал такой высокий Шкафчик и собрался набить морду. Эстонцы неподдельно ужаснулись. Особенно переживал один, особо впечатлительный, который хотел научить меня драться. То ли потому, что не научил, то ли потому, что я и так умела.
Топ-топ-топ. Я ушла поскорее в другую комнату. Шкафчик ворвался в ту комнату и стал орать. Как же я ему понравилась… или не понравилась? Я вышла в коридор и снова зашла в комнату, где бесновался Шкафчик. Точнее, просто открыла дверь и застыла там.
— Ну и? — спросила я.
Тот разразился громкой тирадой и чуть ли не бегом бросился ко мне. Я выждала нужное время, и хлопнула дверью перед самым его носом, точнее, прямо по нему. Подождав чуток, чтобы парень протормозился, я открыла дверь и невинно спросила его, собирая все гласные подряд. Тот взревел, как раненый медведь. Хотя он и впрямь ранен! Больно дверью-то по носу. Я протянула ему руку в знак мира. Тот расплылся в кровожадной ухмылке и принялся мять мне руку. Пыжится, пыжится и все без толку. Я уж было хотела предложить ему двумя руками сжимать. Есть один секрет: сколько ни пыжься, больно не будет. Эстонец побагровел.
— Не обделайся! — тихонько сказала я.
— А?
Я в лучших традиция погладила его по головке и сжала его ладонь.
— Ау! — воскликнул он, выдирая руку, скорее от неожиданности, чем от боли.
Я наступила ему на босую ногу и убежала в другую комнату, где у нас жили украинки. У них там спали эстонцы, и один из них говорил во сне.
— О, и тут Лариска!
Я положила ему руку на лоб и провозгласила что-то пафосно-похоронное. Тот проснулся и что-то у меня спросил, протирая глаза. Я честно ему ответила, хотя не поручусь, что именно. Парень резко прозрел и выдал какой-то длинный монолог. Я показала ему кулак, он мне — свой. Как все предсказуемо! Я двинула ему его же кулаком. Тот примирительно взмахнул руками и лег на кровать, будто говоря:
— Ладно-ладно, не возникаю. Сплю!
Шкафчик забежал и в эту комнату, я проскользнула мимо него и вернулась в комнату к «своим» эстонцам. Они, кажется, уже померли от ужаса. Неужели так за меня боятся?
— Да не бойтесь, парни! Я ему ща накостыляю — заречется связываться с маленькими… и русскими… — сказала я им.
Шкафчик залетел в комнату и принялся орать, наступая на меня. Болтать ему быстро надоело, он замахнулся, я отодвинулась, и по голове досталось спящему эстонцу. «Гав-гав-гав-гав» — заорал разбуженный столь бесцеремонным образом и настучал по голове Шкафчику, я добавила, приложив его несколько раз лбом об бортик кровати. Эстонец озверел и бросился на меня, я снова отошла и подставила ему подножку. Куда ему, такому большому и эстонскому, до меня, такой маленькой и русской?
— Ау! Я тебе! — я пригрозила ему, потирая ногу, и добавила пару грозных слов на псевдоэстонском. Мой оппонент валялся на полу, потирая ушибленное плечо. Наверное, больно с такого роста падать! А интересно, кто выше, — Шкафчик или Подушка?
Я плюхнулась на подушкину кровать и попала кому-то на ноги. У меня тут же что-то спросили. Я потерла ногу, мне посочувствовали и спросили, кто же все-таки я. Я ответила, что все «ок», изобразила, что сейчас этого Шкафчика в окно выкину. Эстонцы проследили траекторию воображаемого полета и похихикали. Шкафчик стал подниматься. Я наехала на него по поводу того, что ушиблась об его ногу, и выбежала из комнаты. Эстонцы все еще боялись, только теперь, похоже, не за меня, а за своего собрата. Да, он им роднее меня!
Куда спрятаться? Куда? В женский туалет? Неинтересно! Я зашла в мужской душ. Там все шесть раковин были заняты эстонцами. Мне что-то сказали.
— О-о! Сто вопросов в секунду! Опять ты? — спросила я.
— А?
Я изобразила ему, что он чистит зубы и поперхивается. Тот рьяно замотал головой.
— Как же, как же! Это точно ты! — я обличительно ткнула в него пальцем. В душ залетел Шкаф. Я схватилась за голову.
— Как он меня достал!
Мой знакомый быстренько стал споласкивать зубы.
Шкафчик попер на меня с кулаками. Ну уж нет! Я оттолкнулась и уехала по мокрому полу к двери, Шкафчик вписался в стену и упал.
— Тьфу-тьфу-тьфу! Кхе-кхе-кхе! — закашлялись пять эстонцев, а шестой, мой знакомый, вещал, какой он умный, что сполоснул зубы. Я выбежала из душа, хотя из самого душа кто-то тоже вышел. Эх, зря, надо было посмотреть! Я вернулась к своим эстонцам с важным видом.
— Все, уделала я вашего другана!
Эстонцев хватил паралич. Они стали переговариваться.
— Она еще жива?
— Но как такое возможно?
— Как ей удалось выжить?
Шкафчик ворвался в комнату и снова стал наезжать. Я невозмутимо ему отвечала, улыбаясь. Видимо, моя улыбка ему не понравилась.
— Хочу и лыблюсь! — ответила я.
— А?
Я показала улыбку на нем же самом, поогая ему улыбаться руками!
— А!
— Ха-ха-ха! — заржали все эстонцы, Шкафчик, подумав, присоединился. В комнату ворвался Дима.
— Да что тут такое? Чего вы шумите? Вы хуже синей дачи! Это все из-за тебя! Зачем я тебя сюда привел? Ты чей?
Я ответила на псевдоэстонском.
— Ты чей? — Дима потряс меня за рубашку.
Я оттолкнула его руки и высказала все, что я о нем думаю по-псевдоэстонски, красноречиво размахивая руками и делая морду кирпичом.
— Что ты еще, мелочь, выступаешь тут? — завопил Дима.
— Лох пузатый! — ответила я.
— Украинец!
— Абуэбеяу!
— Кто тебя выучил этой фразе? — взорвался Дима.
— Да пошел ты в девчачий душ! — старательно коверкая произношение, завопила я.
— Тут таких нет! — ответил Дима.
— Дат! — ответила я.
— Р-р-р! — разозлился Дима и ушел.
— О-о-о! — оценил мой концерт Шкафчик. Меня признали за свою и дружно со мной побратались.
В комнату вошла вожатая.
— Что вы тут учинили? Где у вас тут понимающий по-русски? — спросила девушка.
— Я понимать!
— Обалдеть!
— Через пень колода!
— Заметно! А что у вас тут случилось?
— А и Дима шу-шу из эта… комната! — коверкала я.
— Ясно, а почему ты до сих пор не раздет и не спишь? — спросила она.
— А… эмм…. а зачем? Смысл? — о как мне сложно говорить по-русски!
— Спать! Спать! Спать! — сказал вожатая, изображая, что надо делать.
Шкафчик попался сообразительный — брякнулся там, где стоял, и захрапел. Остальные последовали его примеру и «заснули» кто где. Я картинно шмякнулась прямо на Шкафчика. Надо отдать ему должное — он лишь слабо пискнул, а я ведь костлявая.
Вожатая разозлилась и ушла. Я вышла следом, сказав эстонцам не шуметь.
— Пойду медсестру позову. Его надо убрать, а то у нас никто спать не будет. И будет намного хуже, чем на синей даче!
— Давай, надеюсь, я с ним продержусь!
Я поскорее вернулась в комнату с ошалевшим лицом. Парни спросили, в чём дело, я им быстро объяснила, что меня приняли за психа и теперь увезут. С пятой попытки до них дошло, с шестой они поняли, что этого не хотят. Все глобально задумались, в том числе и я. В комнату зашла медсестра.
— На градусник, — я послушно взяла. — Повышенная температура.
Я изобразила, что прыгала, поэтому и повышена.
— Говоришь, что прыгал, поэтому и повышена. Верю. Он не буйный! — сказала медсестра.
— О, его надо забрать, а то он остальным спать мешает. У нас из-за него никто не спит.
— И-и-и, — стала я подвывавать. — Ы-хы-хы-хы, — я зарыдала и уткнулась в парня, сидящего рядом.
— А-а-а! — заорал он на меня. Я с ужасом отстранилась. Вот кто на самом деле бешеный! А с виду такой спокойный!
Медсестра взяла с собой этого эстонца и ушла с ним.
— Куда? Это наш!
— Он буйный!
— Как?
Я вышла следом и подошла к вожатой.
— Ты еще здесь? — ужаснулась она.
Я сглотнула, показывая, что хочу пить.
— Ты не мой!
— Я говорю! — запротестовала я.
— Не мой! Чужой!
Я опять попросила попить.
— Иди на синюю дачу, может там, и останешься! — ответили мне.
Сейчас… сама оттуда только вот пришла. На красной интереснее — тут еще народ не шуганный и вожатые такие милые!
Я вышла из красной дачи, и меня тут же окликнул Подушка. Я проигнорировала, зашла на синюю дачу, сперла оттуда шесть бутылок (ничего, не обеднеют!) и вышла на улицу. Подушка подскочил ко мне и затараторил.
