Михаил - Белая женщина
— Попрошу не трогать мою супругу! — взорвался доктор Лапша.
— Зачем вы так. Я ведь знавал вашу супругу ещё девушкой, — с укоризной в голосе сказал старик Ананий, — Как сейчас помню, когда слушалось дело о её изнасиловании, она пришла на суд в ультракороткой юбке. Тогда ещё судья спросил присутствующих, не хотят ли они начать слушание дела с осмотра места происшествия.
После этих слов доктор Лапша почему-то изменился в лице до неузнаваемости.
— На берегу ночной реки стоял одинокий Змей Горыныч и слажено пел хором, — прокомментировал очередной всплеск воспоминаний Ян Кац. Предания старины глубокой в больших дозах его раздражали с детства, — Как сказал, правда по другому поводу, шейх Мустафа, «Если что-то нельзя немедленно съесть или трахнуть, то это необходимо описать»…
— Но не больше полулитра в одни руки, — оживился старик Ананий.
— Конечно, конечно, — согласился с ним Кац, — строго в порядке живой очереди.
Старик Ананий был заметно растроган. На его глазах заблестели слёзы, и голос предательски дрогнул.
— Ваша супруга в молодости была девушка исключительно трудолюбивая, — вновь обратился он к доктору Лапше, — Как сейчас помню, она частенько жаловалось, что в течение ночной смены ей приходиться переворачиваться c бока на бок до пятидесяти раз, и всё за какие-то триста долларов.
После этих слов доктор Лапша понял, что с дедушкой Ананием пора поговорить серьёзно. Мастер художественных воспоминаний этого, несомненно, заслуживает. Нежно взяв дедушку под локоток, доктор Лапша отвёл его в сторону и спросил:
— А не могли бы вы, любезный пациент Ананий припомнить, при каких обстоятельствах началось ваше заболевание.
— Как сейчас помню, — с большим подъёмом начал дедушка, — дело было под вечер. Сижу я со своей супругой на диване и смотрю телевизор. Вдруг чувствую — падалью воняет. «Маня», — зову я жену. Нет ответа. «Маня!» — вновь зову я. В ответ молчание. «Маня!!» — кричу я и поворачиваю голову в сторону любимой супруги. И тут мне становится ясно, что источником острого запаха падали является моя Маня. С тех пор что-то с памятью моей стало. Всё, что было не со мной — помню. Например, такой эпизод.
Мы с Маней приехали в Израиль из Латвии. Моя Маня по национальности была еврейка. Я тоже старообрядец. Там, в Латвии, я работал переводчиком, и перевёл на латвийский язык, в том числе, Питера Пена. По латвийский это звучит как Питерас Пенис. Вы наверно слышали. На презентации книги мне предложили выступить. Это был тот уникальный случай, когда я мог в полный голос заявить о правах русскоязычных жителей Латвии. И я с честью выполнил свой гражданский долг.
— Президент Латвии давно мечтал сходить по большому, — бросил я в лицо притихшему залу, — но его радость не была бы полной без…
На этой фразе меня прервали и отключили микрофон. Потом на нас с Маней начались гонения. В конечном счете, мы вынуждены были покинуть Латвию и репатриироваться в Израиль. Моя Маня, хоть и была еврейка, не вынесла разлуки с родиной и умерла, а я потерял память. Всё, что было не со мной — помню.
После окончания рассказа старика Анания он и доктор Лапша некоторое время сидели молча, потом на глаза доктору Лапше попался младший медбрат Ян Кац. При его появлении заведующий отделением судебно-психиатрической экспертизы Офакимской психиатрической больницы вновь не смог сдержаться.
— Младший медбрат Кац, — сказал доктор Лапша, — чтобы бы в дальнейшем ваши размышления о высоких материях в следующий раз не были прерваны мною самым бесцеремонным образом, я прошу вас впредь запирать двери туалета на шпингалет.
Кац пообещал твёрдо встать на путь исправления и впредь думать о высоком только при закрытой двери туалета. По крайней мере, на рабочем месте.
Следующей на огонёк заглянула сгорающая от любопытства медсестра Фортуна.
— Скажите, голубушка, — обратился к ней старик Ананий, — у меня есть надежда?
— Нет, — холодно ответила медсестра из народа, — вы не в моём вкусе.
Очковая змея, — охарактеризовал медсестру Фортуну доктор Лапша, после того как последняя удалилась на безопасное расстояние.
— Ну что вы, — мягко возразил ему старик Ананий, — очковые змеи это кобры, а не глисты.
Доктор Лапша молча кивнул, после чего встал, давая понять, что беседа окончена и, думая о чём-то своём, направился к туалету. Зайдя внутрь и расстегнув брюки доктор Лапша обвёл туалет рассеянным взглядом. Писсуаров нигде не было. Когда его взгляд упал на удивлённые лица нескольких пациенток, он пробормотал: «Да вы сидите, сидите», после чего не выходя из состояния задумчивости, покинул негостеприимные стены женского туалета.
— Психических заболеваний у него действительно нет, — прокомментировала произошедшее работница офакимской фабрики по производству туалетной бумаги. — Он просто дурак.
— Вопрос в кроссворде, — невозмутимо сказала сидевшая рядом с ней плотного телосложения проститутка, обвинённая в том, что зверски избила двух сутенёров, которые, не подумав, хотели предложить ей свои услуги. Сутенёры надолго заняли подобающее им место в травматологическом отделении больницы Ворона, а проявившая бойцовские качества проститутка поступила в отделение судебно-психиатрической экспертизы на предмет обследования её психического здоровья. — Первая буква эстонского алфавита — двенадцать букв. Пятая, шестая и седьмая «о».
— Я, пожалуй, пойду, — вежливо ответила работница офакимской фабрики по производству туалетной бумаги вставая. Ей было трудно сосредоточиться, и она не могла понять сути заданного ей вопроса.
— Подумаешь, — обиделась склонная к мордобою проститутка, — Кроссворды я покупаю на честно заработанные своим телом деньги. А ты, я вижу, даже не знаешь, что такое нарисовано на канадском флаге, что его приходиться прикрывать листиком. Я тебе сейчас дам в глаз не вставая с унитаза.
— Если вы меня побьёте, — грустно улыбаясь, сказала работница по производству туалетной бумаги, — то конструктор крыла-парашюта опять будет грубо ругаться. Он всегда расстраивается, когда меня обижают.
Упоминание о дерзком воздухоплавателе произвело на атлетически сложённую проститутку воздействие поистине магическое. Не смотря на свой бойцовский характер, она обладала хорошо выраженным инстинктом самосохранения.
— Так это ты и есть та самая… — воскликнула она, — Да не слушай ты меня! Мой разговор, что стрижка свиньи — визга много, шерсти нет. Но где-то в глубине души я отлично понимаю, что кабачковая икра станет вкуснее, если её заменить красной или чёрной. Я тебя очень прошу, замолви за меня своему десантнику словечко. У него ведь как: защитник датчан поднял ногу, и… атака голландцев захлебнулась. А я всего лишь слабая женщина. Так я могу надеяться?
— Хорошо, хорошо, — заверила её работница офакимской фабрики по производству туалетной бумаги. Аллегории могучей телом проститутки не доходили до её сознания, но были ей неприятны. — Я замолвлю.
— Дрочил Буратино, дрочил — да и загорелся, — с тоской подумала плотно сложённая проститутка, оставшись одна. Уверенности в том, что ей удастся избежать пусть непродолжительной, но по настоящему тяжёлой беседы с вспыльчивым и изобретательным конструктором крыла-самолёта у неё не было.
Пока в женском туалете отделения судебно-психиатрической экспертизы разворачивались события поистине драматические, в поселении Ливна жизнь так же не стояла на месте. Война в Ираке, естественно, завершилась блистательной победой американского оружия. Наступила пора анализа хода военных действий. Результатом этого анализа явилась инструкция обязательная для выполнения всеми сотрудниками БАШАКа. Кроме того, командование приняло мудрое решение усилить работу с сотрудниками по глубокому ознакомлению с арабской культурой и включить в экипировку набор для выживания в условиях враждебного мусульманского окружения. В набор вошли:
1. Адаптированное издание «Коран для чайников».
2. Руководство «Познай Аллаха за три часа» с красочными иллюстрациями.
3. Новая книга Моники Левински «Нестиранное платье как память о пророке Мухаммеде».
4. Молельный коврик с портретом шейха Мустафы.
5. Чалма с встроенным компасом показывающим направление на Мекку и минидисковым проигрывателем воспроизводящим фразу «Аллах Ахбар».
Чувствовалось, что в анализе принимали участие американские специалисты, которым был неведом приказ «Не стрелять пока вас не убьют», и которые были бесконечно далеки от проблемы соблюдения прав сексуальных меньшинств на поле боя. Сотрудники БАШАКа, для которых знание арабского языка было необходимым условием поступления на службу, с жаром приступили к изучению адаптированного издания «Коран для чайников». Особое впечатление эта пособие произвело на тех сотрудников БАШАКа, которые сами были арабами по происхождению и учили Коран не по учебникам.
