Пелам Вудхаус - Псмит в Сити
— Да что случилось? Хватит о Бикерсдайке.
— Быть может, моя ревностность была не совсем разумной… Но поведаю тебе все. Протяните руку к совку, товарищ Джексон, и подбросьте уголька. Благодарю вас. Ну, некоторое время все шло гладко. Товарищ Б. в хорошей форме. Взбодрился и устремлялся к финишу, когда случился прискорбный инцидент. Он сообщил собравшимся, что, занимаясь ловлей рыбы в Озерном краю, зашел в гостиницу и увидел поразительно крупную форель в стеклянном ящике. Он навел справки и обнаружил, что пятеро совершенно разных людей…
— Так, черт подери, — сказал Майк, — это же история с той еще бородой!
Псмит кивнул.
— Она бесспорно появлялась в печати, — сказал он. — Точнее говоря, история очень известная. Меня крайне заинтересовало утверждение мистера Бикерсдайка, что произошла она с ним, и из чистой доброжелательности к нему я встал и сказал, что считаю своим долгом преданного друга сообщить ему, что типус по фамилии Джером стибрил его историю, вставил в книгу и получил за нее деньги. Заметь, деньги, которые по праву принадлежат товарищу Бикерсдайку. Он вроде не был склонен разобраться в этом деле досконально. Собственно говоря, ему словно бы не терпелось продолжать свою речь, замяв указанный вопрос. Но, может быть, несколько бестактно, я эту тему не оставил. И сказал, что книга, в которой напечатана его история, вышла в тысяча восемьсот восемьдесят девятом году. Я спросил его, как давно он занимался той рыбной ловлей, ибо это требовалось знать, чтобы предъявить Джерому весомый иск. Ну, немного погодя, я был изумлен и несколько ранен, услышав, как товарищ Бикерсдайк побуждает неких брави в зале выдворить меня вон. Нагляднейший пример кусания руки, тебя кормящей. Ну-ну. К этому времени присутствующие начали в какой-то мере принимать ту или иную сторону. Те, кого я мог бы назвать моей партией, Энергичных Расследователей, свистели в два пальца и вопили «Жульничество!», тогда как оппозиция, брави, пытались, как я уже упомянул, приложить ко мне приемы джиу-джитсу. Положение сложилось крайне болезненное. Я знаю, деловой человек с тонким вкусом должен был бы отпарировать коротким беззаботным смешком, но поскольку вышеупомянутый знаток алкоголя завел обе лапы под мой воротник, короткий беззаботный смешок отпадал. Я с величайшей неохотой был вынужден завершить интервью, дав молодцу в челюсть. Он понял намек и сел на пол. Я тут же забыл про эту задержку и в размышлении направлялся к выходу, когда второй муж гнева запечатлел вот это у меня на лбу. Проигнорировать подобное невозможно.
Я завладел частью его жилета и одной ногой отправил его с некоторым приложением энергии на среднее расстояние. К этому времени многие Энергичные Расследователи начали присоединяться к происходящему, и возникло нечто вроде пантомимной потасовки. Все словно бы кричали во все горло и били всех прочих. Не место для носителя изысканной культуры, а потому я проскользнул к двери и просочился наружу. Неподалеку маячил кеб. Я взошел на борт. И, брыкнув в живот энергичного политика, попытавшегося тоже туда залезть, прибыл домой.
Псмит встал, еще раз посмотрел в зеркало на свой лоб, вздохнул и снова сел.
— Все более чем неловко.
— Черт подери, — сказал Майк. — Надо было мне пойти. Почему ты мне не сказал, что готовишь заварушку? Мог бы предупредить. Я бы ни за что на свете не пропустил такое.
Псмит посмотрел на него, подняв брови.
— Заварушка! — сказал он. — Товарищ Джексон, я вас не понимаю. Не думаете же вы, что у моих поступков была какая-либо иная цель, кроме желания услужить товарищу Бикерсдайку? Ужасно, как в этом нашем мире извращают лучшие твои побуждения.
— Ну, — сказал Майк, ухмыляясь, — я знаю одного человека, кто чертовски исказит твои побуждения. И это Бикерсдайк.
Псмит призадумался.
— Справедливо, — сказал он, — справедливо. Такая возможность не исключена. Говорю вам, товарищ Джексон, вновь моя светлая юная жизнь медленно коверкается тем жутким упорством, с каким этот человек не желает меня понять. Прямо-таки невозможно оказать ему добрую услугу без того, чтобы твои действия не были превратно истолкованы.
— Что ты скажешь ему завтра?
— Я не стану касаться этого тягостного случая, если обычная деловая рутина сведет нас. Я выскажу несколько приятных необременительных замечаний о погоде, например, или о банковских ставках и продолжу исполнять мои обязанности.
— Ну, а если он пошлет за тобой и сам предпочтет делать приятные необременительные замечания?
— В этом случае препятствовать ему я не стану. Если он пригласит меня в свою личную обитель, я окажусь его гостем, и в меру своих способностей буду обсуждать любую тему, какую ему заблагорассудится предложить. Ни малейшей натянутости между товарищем Бикерсдайком и мной.
— Да, навряд ли. Если бы я мог пойти и послушать!
— Я был бы рад, — любезно сказал Псмит.
— Ну, да для тебя это не важно. Тебе начхать, если тебя и уволят.
Псмит встал.
— В этом отношении, как ты и говоришь, моя позиция не из худших. Если Новому Азиатскому банку не требуются услуги Псмита, существуют другие сферы, где бодрый духом молодой человек может выдолбить себе нишу. Нет, товарищ Джексон, тревожит меня не мысль об изгнании, но растущий страх, что товарищ Бикерсдайк и я никогда досконально не поймем и не оценим друг друга. Глубокая пропасть разделяет нас. Я делаю все, чтобы перекинуть через нее мост, но товарищ Б. не откликается. На его стороне пропасти строительные операции словно бы заморожены. Вот что бороздит морщинами мой лоб, товарищ Джексон. Вот что накладывает эти лиловые полукружья под моими глазами. Абсолютно непреднамеренно беспокоить товарища Бикерсдайка, докучать ему, препятствовать, чтобы он наслаждался жизнью. Сколь это прискорбно! Жизнь топорщится подобными трагедиями.
Майк взял вечернюю газету.
— Пусть это не мешает тебе спать по ночам, — сказал он. — Кстати, ты знаешь, что «Манчестер Юнайтед» играли сегодня? Они выиграли. Садись-ка и подзубри подробности. Завтра они тебе понадобятся.
— Вы абсолютно правы, товарищ Джексон, — сказал Псмит, вновь усаживаясь. — Итак, манчестерцы запихнули луковицу в сеть между вертикальными столбами целых четыре раза, верно? Чудесные мальчики и переполнены бодростью духа, этого у них не отнимешь. Товарищ Джексон, не отвлекайте меня. Я должен сконцентрироваться. Это очень глубокие воды.
12. В двух словах
Мистер Бикерсдайк сидел у себя в кабинете в Новом Азиатском банке перед грудой газет. То есть случайный наблюдатель счел бы его мистером Бикерсдайком. На самом же деле это был клокочущий вулкан в облике и костюме управляющего банком. В конторе никто в это утро не спорил, что управляющий с легкостью побил все былые рекорды. Штат и раньше наблюдал его в дурном расположении духа — причем часто, однако расположение его духа во всех предыдущих случаях, было, по сравнению с нынешним, расположением духа на редкость кроткого ягненка. Не прошло и десяти минут после его прибытия, как нервы всех и каждого натянулись до предела. Рассыльные, сбившись страждущей кучкой в подвале, обсуждали происходящее шепотом и пытались успокоить фибры своих душ примерно шестипенсовым количеством питья, известного под названием «неподслащенное».
Главы отделов, все до единого, поникли перед ураганом. На протяжении семи минут с четвертью мистер Бикерсдайк сумел отыскать провинность у каждого из них. Входящие Счета выскочил в ближайшую булочную, чтобы спешно выпить чашечку кофе и прийти в себя. Внешние Счета застыл за своей конторкой, глядя в пространство остекленелыми глазами человека, которого Перун поразил в кадык. Мистер Росситер был оторван от Псмита в разгар высоко технического обсуждения матча «Манчестер Юнайтед» как раз, когда он — с помощью комка бумаги — демонстрировал, как однажды Мередит на его глазах отпасовал из центра Сэнди Тернбуллу в кубковом полуфинале, и теперь прыгал туда-сюда, будто кузнечик. Мистер Уоллер, глава Кассового Отдела был вызван на ковер и, кротко выслушав поток обвинений, возвратился к своей конторке с видом выдранного спаниеля.
В здании банка лишь один человек среди множеств выглядел безмятежным и счастливым — Псмит.
Псмит было возобновил беседу о «Манчестер Юнайтед» по возвращении мистера Росситера из логова льва, на том месте, где их прервали, но, обнаружив, что глава Почтового Отдела не в настроении говорить о футболе (или о чем-либо еще), отложил свои замечания на потом и благодушно взялся за работу.
Мистер Бикерсдайк схватил одну из газет, развернул ее и начал шарить глазами по столбцам. Искать пришлось недолго. Газеты страдали от затишья, и его маленькая неприятность, которая в деловую неделю удостоилась бы разве что краткой заметки, теперь со всеми подробностями заняла три четверти столбца. Под заглавием «Забавные вопросы».
