Djonny - Сказки темного леса
— Какой ствол? — удивленно просил Мато. — О чем это вы говорите?
Именно так протекала вся недолгая, зато крайне эмоционально насыщенная беседа. Если вкратце, то суть сказанного индейцами сводилась к следующему: «Ничего мы не знаем, ствола у нас нет, этих людей мы видим впервые! Нас самих этой ночью подожгли, причем пострадала женщина и малолетние дети. Нет, поджигателей мы не видели, от них осталась только пустая бутылка из-под бензина. Нет, подавать заявление мы не будем — не видим в этом смысла. Это все!». Так как главные слова были сказаны, мы тоже не стали медлить с ответом: «Мы прибыли сюда в поисках лиц, осуществивших вооруженное нападение на нашу инспекторскую группу. Но среди присутствующих ни таких лиц, ни соответствующего оружия нет. Поэтому мы не видим смысла в дальнейших объяснениях, от подачи заявления отказываемся и данный вопрос с этого момента считаем закрытым».
Такая покладистость весьма обрадовала местных ментов, разом избавившихся сразу от двух потенциальных «глухарей». Они тут же утратили всякий интерес к ситуации и засобирались назад, а мы решили отправиться вместе с ними. Рассчитывать на милость индейцев особенно не приходилось: кабы взглядом можно было резать или колоть, мы с Ефрейтором были бы уже с ног до головы в дырках.
На обратном пути, развалившись на лавках в электричке, мы решили обменяться впечатлениями, полученными за время этой поездки. Ефрейтор, успевший за время нашей «беседы с индейцами» вдоволь насмотреться по сторонам, сказал вот что:
— Знаешь, Петрович — к ментам далеко не все вышли. Там такие лица мелькали на заднем плане! Одно из двух: или «сиженые», или сотрудники «охранных структур». Лично мое мнение — зря вы до них доебались. С чего вы вообще взяли, что это индейцы?
— Да не знаю я, — посетовал я, — пьяные были! Вот и …
— Людей надо собирать, Петрович! — совершенно серьезно заметил Ефрейтор. — Причем много людей! В следующий раз бензином дело не кончится, тут пахнет настоящей войной!
— Настоящей — это как? — спросил я, рассеянно уставившись на мелькающие за грязным стеклом пейзажи. — Что ты имеешь в виду? В ответ Ефрейтор только головой покачал.
— Настоящая война, Петрович, тогда начинается, когда на ненастоящей кого-нибудь убьют! А тут, похоже, все к этому и идет! Думай теперь — готов ли ты к такому раскладу?
— Хуй ли думать, камрад, — бодро ответил я, хотя на душе у меня стало от этих слов ой как неспокойно. — Приеду домой, посплю, переоденусь — и сразу буду готов! Наше дело правое, a Elbereth Gilthoniel!
— Слава России! — вскинул руку Ефрейтор. — Мы победим!
По приезду в город нас ожидал шок. Оказалось, что Крейзи взял с собой кружку дури и на вечерней электричке уехал в Толмачево, якобы на «переговоры с индейцами». Уехал, так и не дождавшись нашего возвращения.
— Как уехал? — потрясенно переспросил я. — Один? Не верю!
— Как есть, — ответила мне Иришка. — Сказал — поедет мириться, покуда дело до худого не дошло.
— Уже дошло! — заорал я. — Его на куски там порежут!
— Почему ты так решил? — спросила Иришка. — Ты уверен?
— Я там был! — ответил я. — И знаю, что говорю! Надо срочно ехать за ним! Я тут же принялся звонить братьям, но желающих отправиться в Толмачево сегодня не нашлось.
— Крейзи сам уехал? — спросил меня Кримсон. — Ну и дурак! Будет ему наука!
— Спасти его мы уже все равно не успеем, — резонно возразил Строри. — А месть может и подождать! Ложись спать, Петрович — утро вечера мудреней!
В чем-то он был прав — после двухдневной беготни по лесу ноги меня уже не держали. Боец из меня был практически никакой, так что я послушался Костяна — кое-как доплелся до дома, разделся и залез под горячий душ. Стоя под обжигающими струями, я все думал — как бы индейцы и в самом деле не прирезали моего брата! Не начали «настоящую войну», как правильно заметил сегодня партайгеноссе Ефрейтор. Но постепенно усталость вытеснила все мысли, так что я прямо в душе выпил водки, выключил воду и отправился спать.
Утро пришло вместе со звонком телефона — ворвалось в мой сон долгими протяжными трелями. Продрав глаза, я зашлепал в прихожую и снял трубку. Звонил Крейзи — он не просто вернулся из Толмачево живым, а привез с собой «мирный договор» с тамошними индейцами. За одну ночь он добился своею дипломатией того, о чем никто из братьев уже не смел и мечтать.
— Договорились, — сообщил мне Крейзи, совершенно не обращая внимания на ту ругань, которую я на него обрушил. — Да будет мир!
Оказалось, что ему довелось поучаствовать в индейском военном совете — собранном как раз по нашему поводу. На этот совет Крейзи пришел безоружный и совсем один — но индейцы не разорвали его на части (в чем лично я был более чем уверен), а приняли обстоятельно и даже с некоторым уважением. Их вождям оказалось не чуждо высокое благородство, да и как люди они оказались намного лучше, чем мы с Панаевым думали поначалу.
— Охуенные люди, — прямо заявил Крейзи. — Не то чтобы добрые, но уж точно не злые. Природу любят, с духами знаются, все фишки верно секут. Какого хуя вы с ними не поделили?
— Да эта баба… — начал я, но тут Крейзи меня перебил: — А я так сразу им и сказал! Что братьев моих с пьяных глаз бесы попутали, а хитрая баба взяла и воспользовалась этим! Сначала науськала вас на ихнего вождя, а потом пошло-поехало!
— Ну а с поджогом-то как? — спросил я. — Узнал, чьё мы типи сожгли?
— Одинокого Волка, — ответил Крейзи. — Помнишь такого?
Понятное дело, Одинокого Волка я помнил. Это был крепкий мужик с ирокезом на голове, который временами появлялся со своим типи в районе станции Каннельярви. Мы видели его там не раз и не два — но не припомню, чтобы хоть раз заговорили. Его типи мы хотели сжечь меньше всего, но ночь и туман распорядились иначе. До сих пор жалею, что целясь в Мато Нажина, мы попали именно в этого человека.
— А когда выяснилось, что во всем виновата Наташа-Медведь, — продолжал Крейзи, — решено было изгнать ее из Толмачево! Ходили разговоры о том, чтобы отнять у нее типи и отдать Одинокому Волку, а самой Наташе взвесить пизды. Но как вышло на деле — не ведаю, так как уехал я раньше, чем все это завертелось. Но до чего же хитрая баба!
— Не говори, — кивнул я. — В такой блудняк сумела вписать, что…
— Что едва выписались, — в тон мне ответил Крейзи, а через секунду добавил. — Ладно, Петрович — ну ее на хуй! Да будет мир!
Жители Гааги
«Слово „эльфы“ — словно авоська, в которую каждый кладет что-нибудь своё».
ElvenpathВ начале июля нам со страшной силой захотелось на ролевую игру. На этот раз мы решили уехать подальше — под Москву, где нас почти никто не знает в лицо. Для этого мы созвонились с Дурманом, который присоветовал нам игру «Буржуа-1998», заявленную в будущие выходные на Яхромском полигоне.
— Её проводят редкие долбоебы, — доверительно сообщил нам Дурман. — Так что вам наверняка понравится! В пятницу жду вас у себя!
Предложение было услышано — так что вскоре мы похватали свои нехитрые пожитки и двинули в Москву. В путь отправились вчетвером — я, Барин, Доцент и Королева. Ехать было решено на «собаках», так как денег у нашей кампании на этот раз оказалось «с гулькин нос». Нам едва хватило средств, чтобы купить на станции Бологое фуфырь разведенного спирта — причем посредником в этом оказался какой-то местный синяк. Он так высоко оценил оказанную нам услугу, что ни за что не хотел уходить — несмотря на то, что мы уже два раза ему «честно налили».
— Хочу посидеть с вами, ребята, — хитрил мужик. — Ехать вместе гораздо веселей! К этому времени мы давно уже забились в вагон, следовавший в направлении Твери. Назойливость мужика нас здорово разозлила, так что на ближайшем полустанке мы с Барином пригласили нашего спутника в тамбур — как бы на «перекур». И как только он миновал раздвижные двери, схватили его под руки, оторвали от пола и выкинули из вагона на улицу. Платформы здесь нет, в проеме дверей виднеется только круто уходящая вниз насыпь, по которой кубарем покатился выброшенный нами мужик. Видать, для него это было не впервой, так как он мигом вскочил на ноги, пробежал несколько десятков метров и успел до закрытия дверей запрыгнуть в соседний вагон.
После этого инцидента на Барина нашел раж. В дорогу он собирался пьяный в говно, что здорово сказалось на его внешнем виде. На Кузьмиче были надеты (снизу вверх) — берцы, рваные камуфляжные штаны, расстегнутая косуха (на голое тело) и солнцезащитные очки. Выглядел он еще как, а занимался вот чем: выхватил из поясных ножен тесак и принялся потрошить сиденья, кромсая обивку и расшвыривая наполнитель по сторонам.
Так как замечаний от окружающих пассажиров не последовало, Кузьмичу все это быстро надоело. Тогда мы опять уселись на лавки и принялись за военный совет. На повестке дня стоял вот какой вопрос: «Как нам представиться ролевикам, чтобы сразу же не начался кипеж? А иначе какой смысл тащиться в Москву?»
