Джонатан Линн - Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера
Сначала мне показалось, что я нашел слабое звено в его аргументации: поскольку политики назначались на такие места по воле самых обычных обывателей, мне было не совсем понятно, как там вообще могли оказаться не те люди. Ведь при демократии вся власть должна принадлежать избирателям, разве нет?
Тут сэр Хамфри меня поправил. Причем вовремя и по существу.
– Мы с вами в британской демократии, Бернард, а это совсем другое дело. Британская демократия признает необходимость четкой системы, которая должна защищать наиболее важные вещи, такие как, например, искусство, природа, закон, университеты, и следить за тем, чтобы они не оказались в руках варваров. И то, и другое! Мы и есть эта система.
Конечно же он прав. Тысячу раз прав! Мы, государственная служба, способствуем развитию цивилизованной меритократии, обеспечиваем гладкое, бесперебойное функционирование правительственной машины, лишь время от времени нарушаемое общими выборами. Мы с 1832 года настойчиво и последовательно отлучаем избирателей от практического участия в государственном управлении и сейчас уже дошли до такого положения, когда они голосуют не чаще одного раза в пять лет, только чтобы определить, какой шайке политических клоунов доверить очередную попытку помешать эффективной деятельности нашей системы.
Чем больше доводов приводил мне сэр Хамфри, тем больше вспыхивало мое лицо от смущения и тем чаще мне приходилось стыдливо опускать голову.
– Неужели вам хотелось бы, чтобы наш Озерный край превратили в гигантский кемпинг для автотуристов? – обвиняющим тоном вопрошал он. – Или сделали из Королевской оперы центр по проведению лотерей, а из Королевского национального театра – оптовый склад для продажи антикварных изделий?
– Вообще-то он так и выглядит, – заметил я, но моя вполне невинная ремарка, похоже, серьезно затронула его чувства.
– Вообще-то, чтобы подобного никто никогда не посмел говорить, архитектор получил от нас рыцарство! – Я досадливо прикусил губу. – А может, предпочитаете, чтобы „Радио-три“ передавало дешевую поп-музыку двадцать четыре часа в сутки? А что бы, интересно, вы почувствовали, если бы по телевидению перестали показывать культурные программы?
– Не знаю, сэр. Лично я никогда их не смотрю.
– Я тоже, – согласился со мной Хамфри. – Но для меня крайне важно знать, что их там показывают!
Наша в высшей степени поучительная встреча закончилась, но кое-что для меня по-прежнему оставалось неясным. Ведь, насколько мне было известно, Джим Хэкер и до своего избрания премьер-министром и после этого неоднократно заявлял о своем твердом намерении заняться реформированием государственной службы.
Поскольку он был должным образом избран и, значит, в полном соответствии с демократическими принципами назначен премьер-министром, я считал, что, независимо от того, надо ли нам было реформировать местное самоуправление или нет, мы были просто обязаны реформировать государственную службу. И если реформа местного самоуправления неизбежно вела к региональному правительству и, значит, к реформе госслужбы, то оказать в этом посильную помощь, наверное, наш святой долг.
Соответственно, я собрался с духом и изложил вышеуказанные соображения в письме сэру Хамфри. Позже он поведал мне, что порвал его в клочья. Думаю, это было сделано из чувства доброты и понимания того, что попади мое письмо в официальное досье, у меня не осталось бы ни малейшего шанса хоть когда-либо достичь головокружительных высот постоянного заместителя. Я буду вечно признателен ему за его благородство и дальновидность.
Но зато я сохранил рукописный ответ сэра Хамфри (рукописный, чтобы в офисе не было его копии. – Ред.), который вы, если пожелаете, можете полностью или частично опубликовать».
(Мы, естественно, с благодарностью приняли любезное предложение сэра Бернарда и полностью приводим это редкое личное послание секретаря Кабинета ниже. – Ред.)
«12 Ноября
Дорогой Бернард!
Заявления нашего премьер-министра о своих намерениях что-либо реформировать не имеют ни малейшего отношения к государственной службе, поскольку его высказывания совершенно не означают, что он на самом деле этого хочет.
Вы, конечно, можете спросить, чего же он хочет на самом деле. Более совершенную Британию? Да. Более хорошую погоду? Да, и ее тоже. Но что же тогда составляет главную цель всех политиков, что становится их навязчивой идеей, не давая им покоя ни ночью, ни днем? Ответ крайне прост – популярность! Популярность, слава, реклама, их лица по телевизору, голоса на радио, фотоснимки в газетах. А почему? Нет, совсем не потому, что это их согревает. Ведь согревает же их дорогое шампанское, однако оно, тем не менее, не становится их навязчивой идеей…
Нет, популярность становится для них жизненной необходимостью прежде всего потому, что им страстно хочется, чтобы их переизбирали снова и снова! Власть – это слава и великолепие, значимость в глазах общества и своих собственных, личные шоферы и возможность в любое время давать интервью самому Терри Вогану. Оппозиция же – это бессилие и незначительность, это когда на светских раутах вас спрашивают, знаете ли вы, кто такой сэр Робин Дей.
Таким образом, фактически единственная задача любого правительства – быть в очередной раз переизбранным. А поскольку в избирательных округах из 60 000 жителей с правом голоса люди практически лишены возможности знать своих представителей в лицо, им приходится принимать решение на основе того, как им это преподносится по радио, телевидению и в газетах. Соответственно, они без особых возражений проголосуют за любого придурка, которого в качестве своего кандидата выберет несколько десятков бонз из местной политической партии.
Короче говоря, фактически политики не представляют своих избирателей, и вся их работа сводится к тому, чтобы изображать кипучую общественную деятельность, представлять себя в ореоле славы и непрерывно растущей популярности.
Исходя из сказанного, мы должны прежде всего спросить: что ИМЕННО политики хотят от государственной службы?
1. Реклама. Они хотят максимального освещения в СМИ всех хороших дел, которые они сотворили (или думают, что сотворили). Именно для этого у нас в Уайт-холле трудится свыше тысячи пресс-атташе, а мы, в свою очередь, помогаем им готовить программные выступления, аналитические статьи и организовывать специальные фотосъемки.
2. Секретность. Им нужна максимальная секретность в отношении всего, что могло бы быть использовано против них самих. Во многом именно для этого в свое время был принят Закон о государственной тайне. Этим же объясняется и наше неуемное стремление засекречивать чуть ли не каждый документ – от технических спецификаций „трайдента“ до процедуры чаепития при дворе Ее Величества
3. Информация. Они хотят, чтобы мы увековечивали миф об их якобы демократическом избрании. Вот почему в наши обязанности входит помощь им в подготовке сценариев для различного рода шарад, типа парламентских слушаний. Мы также пишем служебные и аналитические записки для Кабинета, чтобы ПМ мог своевременно информировать своих коллег о тех событиях, которые они, возможно, пропустили в прессе и/или иных СМИ.
4. Правительство. Без нас они просто не в состоянии управлять страной. Это наиважнейшая задача из всех возможных, однако у политиков нет для этого ни образования, ни квалификации, ни практического опыта. Равно как и интереса к этому многотрудному и весьма утомительному занятию.
5. Видимость. Мы нужны им для поддержания видимости, будто они сами принимают все решения, а мы всего лишь выполняем их распоряжения. В силу чего они снимают с наших плеч множество утомительных обязанностей, таких, скажем, как:
(а) официальные банкеты;
(б) торжественное открытие памятников;
(в) запуск новых проектов;
(г) прием иностранных делегаций и т.д., и т.п.
Таким образом, особого желания реформировать государственную службу у политиков объективно нет и не может быть. В соответствии с нашей современной политической системой мы делаем именно то, что эта система от нас и требует. Мы делаем все, что им нужно, причем делаем это, должен заметить, просто великолепно.
Отсюда неизбежно следует – с той неумолимой последовательностью, с какой день сменяет ночь, – что если премьер-министру на самом деле захочется реформировать государственную службу, ему придется сначала реформировать саму политическую систему.
Но разве такое возможно? Ведь именно эта система и сделала его таким, какой он есть. Кто же в здравом разуме будет откидывать лестницу, по которой забрался наверх! Особенно если продолжаешь на ней стоять…
