Владимир Елистратов - Рассказы
На любой вопрос, например, как пройти в библиотеку, все трое сердечным, но нестройным хором отвечают «Джа провайдз», что-то вроде нашего «бог не Тимошка — видит немножко» или: «Кривая выведет».
В Гаити я не был, а в Доминикане был. Чтобы понять характер доминиканцев — маленькая историческая справка.
В истории человечества случился однажды такой казус.
Во время второй Мировой войны Доминиканская республика объявила войну Гитлеру. Ее объявил фашистской Германии президент Трухильо. Просто так, рому, наверное, выпил. Или покурил и решил «Джа провайдз». Покурил он, выпил рому и сказал: «Гитлер капут!» Гитлеру доложили об этом страшном событии, он очень удивился и попросил своих помощников показать ему на карте, где находится эта маленькая, но гордая птичка с отмороженной головой. Ему показали. Гитлер взял карандаш и темпераментно ткнул им в карту. От Доминиканы осталась дырка.
— Всё, — сказал фюрер, — я ее победил.
Больше он об этой стране не вспоминал. Трухильо, кажется, об обещании начать войну тоже забыл напрочь.
Но Гитлера не стало, а Доминиканская республика — вот она, жива-здорова. Трухильо (который еще очень долго оставался диктатором), говорят, когда узнал о конце Гитлера, всерьез подумывал о том, чтобы присутствовать вместе с СССР, США, Англией и Францией на церемонии подписания немцами капитуляции. Но его почему-то не позвали. Думаю, в этой истории — квинтэссенция доминиканского национального характера. Очень чем-то неуловимо похожего на наш.
Это свойственно вообще-то всем латиносам.
Но доминиканцы тут особенно показательны.
Отсюда — общая атмосфера, если можно так выразиться, тотального отвяза. Дело даже не столько в феноменальных природных условиях острова Гаити, сколько в психологической атмосфере. Тут, даже если захочешь, не сможешь расстроиться или рассердиться.
Носильщик Хорхе в пятизвездочном отеле, затаскивая мои чемоданы в номер, очень широко, с подвыванием зевнул и сказал, употребляя почти непереводимые местные идиоматические выражения, примерно следующее:
— Если бы ты знал, дорогой амиго (это я значит), как мне заемучило носить эти ваши долбаные чемоданы! До чего ж они, суки, тяжелые… И что вы только туда кладете?! Сто чугунных кокосов тебе в заднюю форточку. Зацелуй вас всех пьяная акула вместе с вашими чугунными чемоданами. Ну ладно, — тут же шире чемодана улыбнулся он. — Отдыхай, амиго. Всего тебе самого-самого! И заходи сегодня вечером хлебнуть рома к мамаше Хулии.
«Хулиа» — это бар на берегу океана.
Повар на завтраке, жарящий мне яичницу, Федерико, признался, улыбаясь и источая обильные потоки все той же роскошно-пятизвездочной идиоматики:
— Эх, славный мой амиго! Не жизнь у меня, а сплошные яйца. Целый день: яйца, яйца, яйца… Сколько же вы, туристы, жрете этих яиц! И жрут, и жрут… Я уже видеть не могу ни вас, ни ваши яйца. Заласкай вас всех голубой крокодил с вашими яйцами! Ну, приятного тебе аппетита, милый амиго… Счастья, здоровья, успехов! И не забудь заглянуть сегодня вечером к «Хулии», пропустим с тобой по паре крохотных океанчиков.
Я ни капли не обиделся ни на носильщика, ни на повара. Это просто невозможно: человек сказал все, что думает. Безо всякой злости и желания обидеть. Справил, так сказать, естественную надобность поговорить. «Сходил по-среднему».
Еще несколько справок о Доминикане.
Доминиканская республика (не путать с Содружеством Доминики!) — это остров в стиле Баунти. Летом здесь +34°, зимой +31°. Вода — соответственно +28 и +25.
Здесь лучшие пляжи в мире. Это вам не турецко-патайские каменоломни с чахлой песочной присыпочкой. Типа панировки на собачьих костях. Нет. Здесь все пляжи — категории «А» («А» — чтобы вы знали — минимум 6 метров в ширину, прямые, без сужений, и несколько километров в длину).
Доминиканские пляжи — пляжи «супер-А». Например, 100 м в ширину и 53 километра в длину, не хотите? Нечто подобное встречается только на Кубе. У меня была в Диминикане одна-единственная проблема: я так и не смог за две недели на пляже найти ни одного камушка на память. Чистейший белый песок. Песок да песок… Безобразие, прямо даже противно!..
Я понимаю, почему Хулио Иглесиас принял доминиканское гражданство и живет здесь на своей вилле. Тут еще много кто живет: Барышников, Клинтон… Заодно, кстати, Хулио прикупил и аэропорт. Когда вы прилетите (когда-нибудь обязательно прилетите!) из Домодедово в Пунта Кану, вас встретит частный аэропорт Иглесиаса, похожий на большую хижину дяди Хулио: бамбуковые стены, пальмовая крыша, зевающие креолы, лениво собирающие с туристов по 10 долларов за визу (на выезде почему-то — 20).
Гаити — это (в прошлом) легендарный остров Эспаньола. Столица — Санто-Доминго — это как-никак самый первый город в Латинской Америке, основанный Колумбом. Грех не посетить. Город — очаровательный, почти сплошь состоящий из разноцветных вилл. Тридцать три исторических улочки. Отовсюду звучит музыка меренге. Дом Колумба-Сына. Храм. Всё такое. На улицах — портреты совершенно бесфамильных депутатов местного парламента. «Депутат Мигель». «Депутат Хуан». Что-то вроде — «Депутат Миха», «Депутат Леха». Всё по-домашнему. Кататься по городу можно на таксисте-мотоциклисте. На моторикше. Здесь их — море. Дешево и сердито.
В Доминикане находится могила Колумба. Вернее одна из могил. Испанцы считают, что могила — у них. Доминиканцы не согласны с испанцами. Словом, на всякий случай надо перестраховаться и съездить на доминиканскую могилу Колумба.
В общем, ничего здесь больше в смысле культурки нету. Можно, если не лень смотаться в город Сантьяго. Там находятся, как считается, самые красивые девушки Карибских островов. Белые. Потомки крестьян с островов Канарских. Девушки — ничего. Напоминают сильно загоревших пэтэушниц из города Дмитрова. Впрочем, это уже, пожалуй, не культурка. Это — про чувства.
Если считать культурой сувениры, то тут есть прекрасные абстрактные картины. Это называется «доминиканский наив». Встречаются милые вещицы. Индейские каля-маля. Очень трогательные. Я приобрел карибскую куклу без лица. Лица у кукол нету по причине местной политкорректности. Чтоб не обижать ни черных, ни белых, ни красных, ни десятки их гибридных производных. Тут этих производных много. Аборты-то запрещены. Отсюда — 40 % разноцветных детишек.
Доминикана — это страна 74 тысяч пещер, 12 типов климата, 500 видов растений. Здесь снимался «Парк Юрского периода». Динозавров на острове, конечно, нет, а вот юрские растения сохранились.
Тут вообще масса экораритетов. Например, зеленое эбонитовое дерево сохранилось только в Доминикане. Маленький журнальный столик в Европе стоит где-то 20 тысяч евро.
Очень вкусный ананас. Как выяснилось, ананас не сжигает жир (это предрассудок), а укрепляет мышцы сердца. Так что через полчаса после еды — ломоть ананаса. И никаких инфарктов.
«Пальма реаль». Королевская пальма. Из ствола делают салат «Пальмира» (попробуйте). Плоды же идут на корм свиньям (не пробуйте).
Озера, пещеры, горы. Буераки, реки, раки. Полные штаны экстрима. В одном из пещерных озер живет крокодил, реагирующий только на запах курицы. Один из туристов (сам видел) спер со шведского стола куриную ногу специально для крокодила. Не успел достать из сумки — Гена прореагировал моментально: всплыл и посмотрел на нас, как Шарик на краковскую.
Доминикана — страна кофе, какао и сигар. И, конечно, рома.
Рома здесь много. От 1 до 20 лет выдержки. «Barcelo Imperial 21», например, — самый лучший в мире. «Sidlo de oro» — тоже круто. «Bermudes» семилетней выдержки — ничего. «Extra Viejo»- пролетарский. И т. д. В общем, как обычно, «Barcelo Imperial 21» — себе, «Extra Viejo» — друзьям и родственникам. Я спросил у гида:
— Какой мне купить ром для подарка?
— Кому? — спросил гид.
— Коллегам.
— Если они пьют водку, покупай «Extra Viejo», если виски рэд «лейбл» — «Bermudes», если французский коньяк — 21-ый «Barcelo».
Мои коллеги пьют водку, я — тоже, поэтому ром мне обошелся дешево.
Днем я, разумеется, загорал и купался. А вечерами я заходил к «мамаше Хулии». Действительно, хозяйкой заведения была некто Хулиа, негритянка лет шестидесяти пяти. Барменом заведения работал ее сын Хуан, солидный и молчаливый негритянский дядя лет сорока. А всю остальную работу молчаливо и самоотверженно выполнял молодой чернокожий парень Энрике.
К «мамаше Хулии» наведывались по вечерам и носильщик Хорхе, и яйцежар Федерико, и многие другие — один другого разговорчивее. Беседы наши, как это и должно быть в Латинской Америке, крутились вокруг футбола, предстоящих этим летом торнадо, рома, сигар и женщин. А о чем еще говорить благородным доминиканским сеньорам?
Один раз за стойкой я разговорился с самой мамашей Хулией, которая, когда она находилась в хорошем настроении, сама не торопясь помогала своему сыну Хуану разливать ром клиентам.
Полная, губасто-грудатая, цвета переспелой вишни, в белоснежной кофточке с рюшками, с хитрыми белками глаз цвета светлого янтаря и с вечной улыбочкой, в которой чисто по-негритянски сочетались совершенно детская искренность с подчеркнутым достоинством, переходящим в высокомерие, Хулиа налила мне рому, сыпанула льда и оседлала долькой лайма стенку стакана.
