Сергей Шапурко - Два миллиона (сборник)
Молодая пара сидела на скамейке возле большого вишневого дерева и вдохновенно целовалась. Спросить больше было не у кого, и дед подошел вплотную к влюбленным и громко откашлялся. Эффекта своими действиями он не произвел и вынужден был повторить процедуру. Лишь только после пятого откашливания парень оторвался от девушки, недовольно осмотрел старика, и спросил:
– Чего тебе, дед?
– Вы не подскажите, где проживает Иван Петрович Соскачев?
– Шпион, что ли? Пойдешь по лестнице наверх. Когда упрешься в старую ванну, поверни направо. Шагов через десять, слева будет стоять шкаф. За ним дверь. Там твой шпион и живет. А ты ему что, шифровки принес? Ха-ха-ха!
«Почему «шпион»?!» – удивился Попугайкин и пошел в указанном направлении.
Слегка повредив ногу о ванну и ударившись головой о шкаф, Петр Никанорович зашел в комнату к Соскачеву. Тот безмятежно спал. Старик, не в силах сдержать радость от такой важной находки, тут же разбудил зятя и закричал:
– Ваня! Ванечка! Зачем же ты убежал?!
Иван Никанорович спросонья заморгал глазами. Было видно, что радость тестя от встречи он не разделял. Придя в себя, Соскачев встал, надел брюки, пригладил пятерней волосы и спросил:
– Ты один, Никанорович?
«Поправился-то как!» – с удивлением обнаружил дед и сказал с укором:
– Раньше «папой» называл! Один, с кем же еще?
Соскачев слегка успокоился и спросил:
– А чего приехал-то?
– Как же, сынок?! Ты же деньги украл! Жену бросил! И… и меня старика покинул, – захныкал Попугайкин.
– Ну, и что дальше? Деньги эти мои. Жене написал. Вернее, напишу…
– Ваня! Ваня, это же бесчестно! Деньги надо вернуть!
– Вернуть?! – взревел Соскачев. Он расстегнул рубашку и стал доставать из нательной жилетки пачки долларов, – Вот это все вернуть?!!
Попугайкин прожил долгую, полную лишений, жизнь и столько денег он никогда не видел. Не видел он ни половины, ни четверти, ни даже одной сотой этой суммы. Это и сыграло с ним злую шутку – он от эмоционального шока потерял сознание.
Соскачев не стал мешкать. Собрав деньги, он разложил их по прежним местам. Потом вызвал для деда «Скорую помощь» и вышел на улицу.
– Сваливать надо из этого города. Здесь становиться неуютно.
Глава 18
Натуральный, без всяких примесей и добавок, черноморский воздух захватил легкие Екатерины Викторовны, отчего ее щеки стали цвета запрещающего сигнала светофора. Однако, это обстоятельство не повлияло на внутреннее состояние брошенной и обманутой женщины. Она склонилась над световым люком машинного отделения и с раздражением наблюдала как чумазый масло-пуп, имеющий не вполне подходящее для моториста имя Себастьян, курочил заглохший двигатель.
На пеленге обездвижившего катера была Джубга. До Сочи оставалось добрых сто миль. Рядом прыгал капитан «ласточки» и неожиданным тенором шевелил воздух:
– Не обижайтесь, барышня! Неувязочка… Исправим… Один момент…
На далеком песчаном берегу грелись наиболее нетерпеливые из отдыхающих. Некоторые из них, крича и повизгивая, даже зашли в нетеплую воду.
Время шло. Течение потихоньку сносило катер назад, в сторону Новороссийска. Терпение Екатерины Викторовны лопнуло. Она подошла вплотную к капитану и в грубой форме потребовала немедленно доставить ее на берег.
– Зачем, барышня? – Борисыч явственно понял, что заработок ускользает. – Сейчас все исправим!
– Врешь! Уже два часа ковыряетесь! Давай к берегу!
– Но как? Мы же не на ходу.
– У вас тут что, даже лодки нет?!
– Только ПСН есть.
– Это что?
– Плавсредство надувное.
– Ну, так давай, тащи его сюда.
Чтобы избежать скандала, Борисыч сбросил спасательный плотик в воду и когда он надулся, погрузился туда вместе с беспокойной пассажиркой.
Через полчаса усердной работы веслами, капитан, весь покрытый потом, высадил на песчаный берег Екатерину и с облегчением лег на обратный курс.
Следователь же Брыкин, незаконный искатель Соскачева и американских денег, миновал Джубгу и выехал на взморье. Прелестный вид, открывшийся ему, всколыхнул сердце капитана милиции и душу Михаила, а заодно и разум, который тут же заволок туман мечтаний. Пара миллионов долларов – серьезная сумма и для всплеска воображения вполне подходящая. Виделись ему далекие испанские берега (где, к слову сказать, он никогда и не был), уютный домик в тени экзотических деревьев, шезлонг на своем личном пляже и… и, главное, отсутствие глупых следовательских дел и забот.
Грезы заполнили Михаила, внутри стало сладко и тепло. «А ты знаешь, все еще будет!» – крутилась в ушных раковинах старая мелодия старой певицы.
Бабах! Микроавтобус заметался по дороге, как заяц, попавший в свет фар. Брыкин вмиг очнулся и обеими руками ухватился за руль. Машину по-прежнему носило из стороны в сторону, как язык колокола во время набата. Тормоза так же мало влияли на ситуацию. Только через сто метров, когда закончился спуск, автомобиль вылетел на гальку и, завалившись на бок, застыл. Брыкин, матерясь, выбрался из кабины. Осмотрев микроавтобус, он обнаружил, что пробито правое переднее колесо. Подбежали немногочисленные свидетели происшествия, с помощью которых следователь и вернул автомобиль в исходное положение. Предстояло поменять колесо, чем и занялся Михаил. Во время всей операции он был сосредоточен и поэтому не заметил подошедшую со стороны моря даму. Екатерина (а это была именно она), признав Брыкина, очень расстроилась, поскольку надеялась, что остальных соискателей штатовских денег задержало оцепление в районе Горячего Ключа.
Недолго думая, Соскачева взяла в руки пару булыжников и, высвобождая кипевшую в ней злость, запустила ими в микроавтобус. Звон стекла отвлек Михаила от замены колеса. Он встал, развернулся и, увидев Екатерину, так же не обрадовался.
По всем известным кодексам чести бить женщину не этично. Брыкин же либо не знал этих сводов правил, либо считал, что сейчас не тот момент, схватил Екатерину за волосы и повалил на отполированные морем камни. Однако, ему было не суждено легко добиться победы. Катя ловко вывернулась из-под следователя и, хотя и неумело, но довольно сильно, заехала ему кулачком, в котором еще оставался один голыш, промеж глаз. Михаил, явно не ожидавший такого поворота, растерялся, чем не преминула воспользоваться Катя. С криком «Гад!» она стукнула коленом в брыкинский пах. В морской дали загрохотало – это завелась «ласточка» Борисыча. Но Катя этого не слышала – борьба поглотила ее целиком.
– Ах ты, стерва! – зарычал подраненный следователь и вновь повалил на камни Екатерину.
Михаил навалился всем телом на женщину и ощутил две мощные, еще не потерявшие форму, груди. У него слегка закололо под «ложечкой» и немного закружилась голова.
Екатерина, побившись, как рыба в сети, в стальных объятьях Михаила, затихла. Сильные руки Брыкина сдавливали ее. Было трудно дышать, но она вдруг ощутила сладостную истому и вопреки воле, вся растаяла.
Следователь, почувствовав, что сопротивление иссякло, поднял женщину и, отряхнув ее и свою одежду, спросил:
– Вы не ушиблись?
– Нет… не очень… Вы простите, что я на вас так налетела.
– Ничего – ничего. Бывает…
– Вы в Сочи?
– Куда ж еще! Надо же найти вашего мужа.
– Какой он мне муж?! – вскипела Катя, – Подонок! Бросил сразу же, как только появилось много денег!
– Согласен, не по-мужски как-то.
– А где их сейчас мужчин-то найти?!
– Вот тут вы заблуждаетесь, Екатерина Викторовна. Есть еще мужчины! И, возможно, даже где-то недалеко от вас.
– Это вы, как я понимаю, на себя намекаете?
– Не исключено.
– Действительно, в чем-то вы соответствуете этому понятию, – строго сказала Екатерина и, вспомнив железные объятья следователя, слегка покраснев, добавила:.
– Есть даже женщина, которая смогла бы это оценить.
Недавние мечты вновь заволокли внутренний взор Брыкина. Он в этих новых грезах был уже не один.
Развитию так неожиданно начавшегося романа слегка помешала промчавшаяся мимо «Вольво», из окон которой выглядывали Тони, бывший учитель Крабов и кавказец Джабраил.
Не сговариваясь, Катя и Михаил заскочили в микроавтобус.
– Поймай их, Миша! Ты же милиционер! – крикнула Екатерина и, недовольно поведя носом, спросила:
– Что это за запах тут у тебя?
– Это куры подохли. Выкинь их, если не трудно, в окно.
Микроавтобус миновал гальку и выехал на шоссе.
– Катюша, я хотел тебе сказать… – начал было Брыкин.
– Не надо сейчас об этом, Миша! Я и так все поняла. А когда дело закончим, тогда и поговорим.
Глава 19
Весь путь до Туапсе летел как одно доброе мгновение. Влюбленные объясняли свои чувства с помощью таких сложных и неоднозначных фраз, что постороннему человеку могло бы показаться, что это дипломаты двух держав ведут переговоры о чем-то чрезвычайно глобальном.
