Алексей Березин - И жили они долго и счастливо...
Так состоялось мое первое знакомство с ее высочеством. Не могу сказать, что она совсем не произвела на меня впечатления — скорее даже, наоборот. Принцесса была совсем не похожа на тех принцесс, что я знавал в былое время. Большинство из них были глупы, и все без исключения любили покомандовать; но в данном случае имело место нечто уникальное. Поэтому я решил забраться в свою башню и поразмыслить на досуге. Люблю, знаете, пофилософствовать: сядешь, бывало, где-нибудь в тиши, в спокойной обстановке, на тенечке — а еще лучше в каком-нибудь мрачном подземелье, где ничто не отвлекает от размышлений, и философствуешь. Ржавые цепи, свисающие с потолка, тихонько позвякивают, покачиваясь от твоего дыхания, а ты знай себе ковыряешь в зубах обломком берцовой кости, и рассматриваешь пылинки, крутящиеся в тонком лучике лунного света… И размышляешь…
Ладно, ладно, хорошо, постараюсь больше не отвлекаться. На чем я там остановился?..
Да, так вот. Месяца через три-четыре к монастырю потянулись рыцари. Сначала по одному, по два в месяц; потом начали приходить каждую неделю. Как мне потом рассказали, король самолично распустил слух, что страшный дракон (я, то есть) похитил его прекрасную дочку; кто ее спасет, тому, дескать, и принцессу в жены, и полцарства… Портрет доченьки развесили в каждом кабаке — с таким расчетом, чтобы как можно больше рыцарей его увидали. Сказки о драконах и прекрасных принцессах снова вошли в моду. Сказки-то эти всегда заканчивались хорошо — для принцесс и их спасителей. Дракона всегда побеждали, принцесса заключала своего спасителя в объятия и с тех пор их биография становилась скудна на события. В жизни же дело обстояло пока что не в пользу рыцарей. Первые два-три года они меня забавляли: приятно вспомнить молодость, знаете ли. Да, годы идут, а рыцари все те же — либо зеленые самоуверенные юнцы в дешевых латах, считающие, что энтузиазм с успехом заменит им владение мечом, либо набравшие опыта в турнирах и крестовых походах тридцатилетние бездельники, которым не столько нужна рука принцессы и даже половина королевства, сколько слава и почести. Как первым, так и вторым абсолютно наплевать на тот факт, что они не знакомы с принцессой лично.
А зря! В среднем раз в неделю она закатывала первосортный скандал, с разбиванием посуды и выбрасыванием спальных принадлежностей в окно. Когда это случилось в первый раз, я решил было, что какой-то не в меру ретивый принц забрался-таки в башню и теперь лишает чести всех девиц без разбору. Однако дело было всего лишь в том, что утром в открытое окно принцессы влетел не соловей, как она того ожидала, а здоровенная ворона, разбудившая ее пронзительным карканьем.
Помимо этого принцесса считала прямо таки своим долгом устраивать мелкие скандалы, ссоры с фрейлинами и служанками, капризничать и заливаться слезами как минимум раз в сутки. Без этого она, как я полагаю, не чувствовала себя вполне счастливой. Отчасти я ее понимаю: посидите-ка в закрытой башне день за днем, месяц за месяцем, в то время как почти под самыми окнами деревенские девчонки бегают босиком по зеленому лугу и плетут венки из цветов!..
Однако, несмотря на это, характер принцессы все же изрядно действовал мне на нервы. Я очень терпелив, но жить рядом с истеричкой — нет уж, увольте, это выше моих сил! Признаюсь, искушение разорвать ее на куски и сожрать часто овладевало мною… Эх, если бы не Сторожевое заклятие!.. Не подумайте, что я кровожаден. Вовсе нет. С молодыми драконами такое бывает — они готовы выжечь и пожрать целую деревню в один присест, но я, слава богу, дракон солидный, можно даже сказать, в возрасте; мне не пристало такое ребячество.
Впрочем, скандалы и склоки были не единственным развлечением ее высочества. Принцесса изобретала для себя и другие забавы. Завидя однажды на склоне холма пасущихся овец, она заявилась ко мне и тоном, не терпящим пререканий, потребовала:
— Принеси мне барашка! Немедленно!
Несомненно, она полагала, что барашек — это милое кудрявое существо с розовой ленточкой на шее, с большими карими глазами и розовыми ушками. Все сведения об овцах, коими она располагала, были почерпнуты из провинциальных сказок о деревенских пастушках-недоумках, которыми ее напичкала в раннем детстве кормилица. Посему вид матерого барана со здоровенными закрученными рогами, обросшего грязью и благоухающего, как сточная канава, привел ее в ужас. Уносить его обратно на пастбище я отказался, оставив беднягу маяться на крепостной стене, где он и провел ночь, злобно блея и стуча рогами в дверь принцессиной башни. Под утро он оступился, свалился вниз и свернул себе шею, благодаря чему я был избавлен от необходимости искать завтрак. Принцесса не разговаривала со мной несколько дней, а желание заводить домашних животных у нее исчезло навсегда.
Наконец, на шестой год заточения ее высочества, у стен монастыря появился сэр Руперт.
Сам я в тот день отсыпался после вчерашней славной схватки с каким-то заморским рыцарем, а может, и принцем — черт его разберет, он так и не успел мне представиться. В общем, я спал и переваривал свой ужин, поэтому не видел прибытия сэра Руперта. Так что с чего началась заварушка, я узнал лишь со слов ее высочества.
Он приехал серым пасмурным осенним вечером на своей старенькой кобылке. Следом за ним семенил мул, увешанный тюками с провиантом, оружием и прочими принадлежностями, необходимыми рыцарю в дальнем походе. Среди тюков сидел и юный оруженосец, белобрысый юнец лет семнадцати, длинный и худой, как жердь. На седло он подложил мешок с какими-то тряпками, но его ноги все равно волочились по земле.
Сэр Руперт, видимо, собирался заночевать в монастыре, но подойдя поближе и обнаружив, в каком плачевном состоянии тот находится, отказался от своего замысла и приказал оруженосцу разбить лагерь.
Старый, видавший виды походный шатер был поставлен быстро — и прямо под окнами принцессы. Случайно, разумеется.
Принцесса тоже заметила шатер совершенно случайно. Собственно, не было ничего особенного в рыцарском шатре, разбитом под ее окнами — как я уже говорил, такие шатры там появлялись по два, а то и по три в неделю. Но шатер сэра Руперта привлек ее внимание тем, что из него торчала пара босых пяток и доносился богатырский храп, а сидящий рядом с шатром белобрысый юноша чистил пяток картофелин. В общем, и рыцарь, и его оруженосец, вели себя совершенно не так, как полагается себя вести, готовясь к бою с огнедышащим драконом.
Разумеется, принцесса возмутилась. И, как вы уже сами, наверное, догадались, начала кричать.
Она поносила несчастного, ни в чем не повинного оруженосца словами, от которых покраснел бы пьяный извозчик. Она перечислила всех родственников и предков сэра Руперта, а заодно и его слуги, причем по ее словам выходило, что оба являют собой самую причудливую смесь различных пород животных.
Впрочем, надо отдать должное сэру Руперту — он, как и полагается истинному солдату, продолжал спать сном младенца, и, по всей видимости, так и не проснулся бы, если бы оруженосец не растолкал его. Потерев кулаками сонные глаза, рыцарь высунулся из шатра и, приподняв одну бровь, начал пристально изучать принцессу.
Принцесса продолжала верещать.
Сэр Руперт несколько минут хранил молчание, после чего выбрался из шатра полностью, натягивая по пути подштанники, и заорал в ответ:
— Ну и чего ж тебе надо-то, дура ты горластая?
За глаза принцессу называли еще и покруче, но до сего момента никто еще не осмеливался сказать ее высочеству нечто подобное прямо в лицо. Несколько секунд она стояла, хватая ртом воздух — перехватило дыхание, надо полагать — а потом, разразившись пронзительным истошным воплем, исчезла в башне. Вскоре оттуда донеслись громкие рыдания и визг.
Сэр Руперт, решив, что инцидент исчерпан, забрался обратно в шатер и уже через минуту оттуда донесся его храп. Оруженосец уселся рядом с шатром и снова взялся за недочищенную картофелину.
Однако уже через несколько минут, справившись со слезами и утерев нос, принцесса высунулась в окно и прокричала:
— А вот я сейчас пойду, пожалуюсь моему дракону, и он вас сожрет! Бе-е! — и показав оруженосцу язык, бегом бросилась в мою башню.
— Какой еще рыцарь? — спросил я, выслушав ее путаные объяснения, перемежаемые бранью и нытьем.
— Там! Под окном! Дрыхнет в палатке, как паршивый суслик! Сожри его, я тебе приказываю, слышишь, ты, желтопузая ящерица! И его кретина-слугу тоже!
Я давно привык к оскорблениям, поэтому не обратил на ее слова никакого внимания, а только отмахнулся лапой.
— Я уже сыт. Вызовет на бой — сожру. А не вызовет, так и пусть проваливает ко всем чертям!.. Нужен он мне, как устрице пиджак.
Это заявление окончательно вывело принцессу из себя. Ее игнорировали два странствующих бездельника, ее назвали горластой дурой, а теперь еще и дракон отказывается выполнять ее приказы! Что-то повернулось в ее маленьком мозгу, и она принялась яростно пинать меня ногой в бок.
