Владлен Бахнов - Как погасло солнце, или История Тысячелетней Диктатории Огогондии, которая существовала 13 лет 5 месяцев и 7 дней
— Очень приятно, — буркнул кибер.
— Господин Попечитель, от имени нашего союза, — сказал король нефти, — мы хотим поздравить вас с тем, что Липеция начала вносить в огогондский банк плату за Солнце. Короли-промышленники восхищены вашей смелой и гениальной идеей. Собственность есть собственность. И пусть Липеция платит!
А кибер, вместо того чтобы обрадоваться, вдруг застонал, нескладно размахивая руками, заметался по кабинету. А затем упал в кресло и, обхватив голову, стал горестно раскачиваться из стороны в сторону.
— Господин Попечитель, что с вами? — решился спросить король стали.
— Ах, короли, меня мучает совесть, — ответил, продолжая раскачиваться, кибер. — Некрасиво поступаю я, короли, несправедливо. Понятно?
— Ваше Равенство, мы в невероятно затруднительном положении. С одной стороны, мы не можем усомниться в абсолютной правдивости ваших слов, а с другой — не можем поверить, чтобы вы поступали несправедливо.
— А я вам говорю, что я несправедлив! — упрямо повторил кибер. — И не спорьте! Я несправедлив по отношению к Липеции. Почему она должна платить нам деньги за Солнце?
— Потому что…
— Не перебивайте! Почему она должна платить нам деньги за Солнце, а другие не должны? Пусть все платят!
— Но, господин Попечитель, вы сами дали Великим Диктаториям право на бесплатное пользование Солнцем, — вставил Урарий.
— И пусть пользуются. А другие страны все должны платить, чтоб Липеции не было обидно. Я никому не позволю обижать Липецию. Она не виновата в том, что она маленькая!
— А сколько должна платить каждая страна?
— Строго по закону. Приказываю поставить во всех малых странах счетчики солнечной энергии. Сколько каждая страна будет потреблять, столько будет платить! Счетчики научат их экономить нашу родную солнечную энергию, а не транжирить ее почем зря!
В прокуренной пивной стояла невероятная тишина. Забыв про пиво, верноподданные с благоговением слушали выступление своего обожаемого Попечителя.
А на огромном экране телевизора бесновался кибер.
— Если же какие-нибудь государства откажутся поставить у себя счетчики, — кричал он, — плата за пользование Солнцем будет этим странам начисляться по количеству проживающих там подданных. А это странам с большой плотностью населения обойдется значительно дороже! Но сие, как говорится, дело хозяйское. А мы во внутренние дела других стран не вмешиваемся. Огогондия хочет получить только то, что ей полагается. И не будь я Дино Динами, если Огогондия этого не получит. Я заставлю всех бережно относиться к Солнцу и экономить нашу солнечную энергию. Пусть почаще устраивают пасмурную дождливую погоду без прояснений — вот и меньше платить придется. Пусть делают у себя подлиннее ночи и покороче дни. Отдельные государства пытаются утверждать, что это, мол, от них не зависит. Ерунда! Научились же северные страны организовывать у себя ночи, которые длятся по полгода. Пусть и другие научатся. Учиться никогда не поздно. Ученье — свет, а неученье — тьма. Спасибо за внимание!
Дино Динами исчез, и тут же появился диктор.
— Вы прослушали очередное историческое выступление нашего Великого Попечителя, — торжественно произнес он. — Браво, Динами!
— Браво, брависсимо! — дружно вскочили завсегдатаи пивной и, покричав минут десять, снова налегли на пиво.
— Все же крайне любопытно, профессор, — говорили за одним столиком, — каким образом, путем каких логических построений Динами пришел к такой, казалось бы, невероятной и в то же время простой мысли, как плата за Солнце?
— Гений, — коротко объяснил профессор.
— И теперь уже кажется странным, как это раньше никто не додумался до этого. Почему его первого озарила эта идея?
— Гений! — повторил профессор. — И не ищите, коллега, иных объяснений. Честно говоря, я прежде позволял себе в глубине души безмолвно критиковать некоторые действия Дино. А теперь я убедился: Дино знает, что делает. Ох знает! И если мы не всегда можем проследить внутреннюю логику его поступков, то это только потому, что он гений, а мы простые смертные.
— Да, господа, повезло нам, что мы родились в Огогондии! — кричали за другим столиком. — За Солнце платить не надо — раз. Рыжих истребили — два. Самого лучшего Попечителя имеем — три. И вообще мы лучше всех — четыре!
— Вот ты меня спроси, за что я уважаю Дино? — громко просил пьяный. — Спроси!
— За что ты его уважаешь?
— За все я его уважаю. Вот!
— Нет, вы мне скажите, почему все за Солнце платят, а Диктатории нет? Чем они лучше других?
— Ничего, мы еще до них доберемся. Дино знает, что делает. Солнце наше. А Дино — Властелин Солнца. Понятно? — И мордастый детина, сказавший это, поднялся, расплескивая пиво. — Эй, вы все! Я предлагаю выпить за Дино Динами — Властелина Солнца!
Властелин Солнца! Так в пропахшей пивом, и табачным дымом пивнушке появились эти нелепые и страшные слова — Властелин Солнца.
С тех пор как Дино стал Великим Попечителем, ему довелось услышать применительно к себе немало самых лестных определений. Один огогондский ученый составил даже двухтомный «Словарь эпитетов, связанных с именем Дино Динами» (за что, между прочим, получил звание Главного Фонетика, дающее право на орфографические ошибки). В этом словаре такие прилагательные, как солнцеподобный и солнцеликий, были чуть ли не самыми скромными.
Но еще никогда ни одного Владыку не называли Властелином Солнца. Бывали империи солнца, бывали короли-солнце. Но Властелинов Солнца еще не бывало.
А теперь вся Огогондия, а за ней и другие страны стали именовать Дино Динами только так — Властелин Солнца.
От частого употребления всякого рода словосочетания или теряют смысл, или, наоборот, приобретают его. И как раз последнее случилось с этим образным выражением — Властелин Солнца.
Сначала Попечителя так только называли, а потом стали верить, что раз его так называют, значит так оно и есть.
На далекой планете Аномалии часто путали причину со следствием.
И по улицам Огого начали шагать упитанные молодчики. Распевая воинственные песни, они призывали вступать в Союз солнцепоклонников (в дальнейшем именуемый СС) и в честь Властелина Солнца устраивали по ночам факельные шествия под аккомпанемент марша солнцепоклонников.
Гениален наш ДиноИ непобедим.Лишь емуПодчиняется Солнце…
Иго-го,И горды славным кормчим своим,Ого-го, ого-го,Огогондцы!
Мы идем, и победаНас ждет впереди.Вся планетаОт страха трясется.
Ты го-го,Ты, горячее Солнце, свети,Ого-го, ого-го,Огогондцам!
Глава десятая
А тому, кого величали Властелином Солнца, с каждым днем становилось все хуже. Координация движений у него все больше разлаживалась. И теперь, когда он шел, правая рука его беспрерывно крутилась, напоминая вращение пропеллера. И чем быстрее кибер шел, тем пропеллер быстрее вращался.
В его речи появился так называемый «эффект испорченной пластинки», и он мог без конца повторять одно и то же слово.
Он все чаще хандрил, и беспричинная злость перемежалась только вспышками ярости.
Сочетание собственных технических дефектов с моральными, перешедшими к копии от оригинала, давало себя знать.
— Вот что, приближенный, — мрачно сказал однажды кибер во время очередного приступа меланхолии. — Мне все надоело! Зачем ты втравил меня в эту историю?
— Простите, я не понимаю, о чем вы говорите, Ваше Равенство, — осторожно ответил Урарий.
— Прекрасно понимаешь. Зачем ты научил меня свергать правительство? У, интриган! Я не хочу быть оригиналом! Я опять только ко… пятьтолькоко… пятьтолькоко, — кибер нетерпеливо стукнул себя в грудь, — я опять только копией хочу быть.
— Но, господин Попечитель…
— Я тебе не Попечитель. Я копия! Копия — и все! Где мой оригинал? Это из-за тебя он исчез! Верни мне его сейчас же!
— Это невозможно! Как я его могу вернуть?
— Не мое дело!
— Ваше Равенство, ну зачем вам какой-то оригинал? Вы же самый настоящий Дино Динами. Властелин Солнца, Великий Попечитель, — ласково пытался уговорить кибера приближенный. — Вы же мудрейший из мудрых, величайший из великих, равный среди равных.
— Нет, я не равный! — упорствовал кибер. — Я не Дино, я не Динами! Я вообще не человек!
— Но этого же никто не знает!
— Так будут знать! Пусть знают. Я хочу, чтоб знали! — И, вращая правой рукой, он бросился к дверям кабинета и распахнул их. — Эй, приближенные! — заорал он. — Все ко мне!
