Владимир Надеин - Три карата в одни руки (сборник фельетонов)
— Ну а месть-то мне за что? И за что расплата?
Мастер рассмеялась:
— Это вы не расслышали. Мне подруга сказала, что кассир уже есть и можно получить зарплату.
— А разве нельзя попозже?
— Попозже и очередь побольше.
— Ну, а еще позже? По окончании рабочего дня?
— Да какой же кассир станет ждать меня после рабочего дня? Закроет ведомость, а мне на следующий день аж в управление за зарплатой ехать, полдня терять. Нет, с этим я не согласна наотрез!
И мастер так решительно взмахнула бритвой, что я поспешил уйти. Уйти-то я ушел, но вопрос остался: когда и как следует получать зарплату?
Вначале я даже устыдился того, что столь пустяковый вопрос пришел мне в голову. Мне бы хотелось задуматься над проблемами повесомее. Что-нибудь вроде увеличения производства железа или, на худой конец, железобетона. А зарплата — какие тут могут быть откровения? Каждый из нас получает ее дважды в месяц, и вопросы, если они возникают, почти всегда начинаются со слова «сколько» и почти никогда — «как». А один знакомый искренне посоветовал мне переключиться на что-нибудь ширпотребное, потому что из всех очередей самая приятная — за деньгами.
Исключительно для самоуспокоения, чтобы потом с легким сердцем переключиться на ширпотреб, побеседовал я в союзном Министерстве финансов, и знающий работник (т. Устинюк С. М.) объяснил мне, что очереди за зарплатой на многих предприятиях наблюдаются, причем наблюдаются именно в рабочее время, однако министерство за данную ситуацию ответственности не несет.
Ответственный сотрудник Госбанка СССР толково и доступно рассказал мне про кассовый план, почасовой график выдачи денег и эмиссионное сальдо, за что я ему искренне признателен, хотя понял далеко не все. Рассказал он и про очереди у касс в рабочее время, но тут же предупредил, что Госбанк выдает зарплату отдельным заводам, а не отдельным рабочим. Впрочем, добавил сотрудник, он слышал, что зарплату, кажется, положено выдавать во внерабочее время, однако этот щекотливый пункт надобно уточнить.
— У кого уточнить? — ухватился я за ниточку надежды.
Ниточка тут же лопнула, потому что ответ был:
— Не знаю.
Ветеран управления Гострудсберкасс РСФСР сказал, что очереди за получкой — проблема насущная, что на иных предприятиях они выбивают по часу-полтора рабочего времени и что есть удачный эксперимент: белорусский опыт выдачи зарплаты через сберкассы. В небольших городах и поселках этот опыт просто чудесен, сторонников у него масса, хотя есть и проблемы. В частности, полный переход на эту систему потребовал бы увеличить штат счетных работников на 150 тысяч человек только по Российской Федерации — при том, что ныне их всего 110 тысяч, включая сторожей.
Ветеран не преминул добавить, что за очереди на предприятиях сберкассы, разумеется, не отвечают…
Короче, спикировать на проблему с высоты центральных учреждений не удалось. Для исследований оставался путь свидетельских показаний, читательских писем и личных впечатлений — может быть, и не слишком надежный, но, увы, единственный. Картина вырисовывалась интригующая.
Зарплата! Все мы — люди работающие, а потому вряд ли нужно объяснять друг другу, что она есть в нашей жизни. Если не впадать в откровенное ханжество, то следует честно признать: хотя дни выдачи зарплаты неизменно приходятся на будни, все равно они чем-то сродни праздникам.
День зарплаты уже с утра пронизан лучами радостного предвкушения. И суетой. Эта суета нарастает вроде исподволь, незаметно, лишь в послеобеденные часы достигая пика. У наглухо задраенных окошек касс загодя формируются очереди. Пока это еще не получатели, а представители. Цехи и участки, управления и отделы делегируют добровольцев, чтобы занять очередь для «своих».
Но вот тайфуном проносится будоражащая весть: «Привезли!» Никто никому не объясняет, что привезли, откуда и куда. Но всем и так ясно: из банка привезли деньги. Очередь мгновенно разбухает, как питон, проглотивший корову. Темный душный коридор (а именно такие коридоры почему-то ведут на мерцающий огонек кассы) превращается в поле высочайшего эмоционального напряжения. Шум, толчея, конфликты…
Горе командированному, который прибыл по своим делам в учреждение, переживающее эту радостно-злосчастную пору. Он не выяснит ничего. Он не подпишет ни одной бумажки, не утвердит ни одной сметы. Он будет метаться и сердиться, махать руками и сетовать, но лишь до той поры, пока не узнает: день получки! А узнав, поймет и простит.
Но что — учреждение! Там человек сорок, сто, ну, от силы, двести. Два-три часа энергичной кассовой деятельности, и все при деньгах. А вот на заводах, в совхозах, на стройках…
Впрочем, зря мы объединили эти разные предприятия в одну строку. В заводском цехе, даже крупном, на стояние за деньгами уходит не более двух-трех часов. В совхозе, даже скромном, трактористы нередко приезжают за получкой прямо с поля и на тракторе: другого транспорта под рукой нет, а не поспешишь — жену огорчишь. Что же касается строек, то совсем недавно на одном из строительных объектов, сооружаемых во Владимире, я не сумел найти никого, кроме сторожа.
— В обед давали зарплату, — объяснил он с искренней убежденностью, что иначе и быть не может.
О, как хотелось мне раскрыть глаза сторожу на истинное положение вещей! Ведь к моменту поездки во Владимир я уже знал, что зарплату положено выдавать исключительно во внерабочее время. Но я сдержался от просветительства. В конце концов сторож имеет право не знать того, чего не ведают даже руководители передовых предприятий.
— Разве это где-то записано? — осторожно переспросил директор владимирского производственно-конструкторского объединения «Техника».
Мы пришли на «Технику» с начальником Владимирского городского управления Госбанка. По пути я узнал, что «Техника» — передовое предприятие, его директор — вдумчивый руководитель, а начфин объединения — образец и предмет зависти многих других директоров. А все это вместе означало, что если уж и тут будут очереди в цехах, значит, избежать их невозможно.
Очереди были. Небольшие, эдак на полчаса. Несмотря на то что хозяева (кому же хочется ударить лицом в грязь?) приняли срочные меры.
— Быстрее просто невозможно, — объяснила начфин. — Пока рабочий найдет себя в ведомости, пересчитает деньги, распишется… Очереди будут, пока будут ведомости. А ведомость будет всегда!
— И везде? — не без подвоха спросил я.
— И везде! — убежденно ответила начальник финансов.
И тогда я рассказал обо всем, что узнал от начальника расчетного отдела ЗИЛа С. И. Гнатюка. О расчетных ордерах, которые заменили ведомости. О кассирах-раздатчиках, работающих на сдельной оплате и неполный день (вот благо для пенсионеров!). Об ЭВМ.
Я сознавал, что фельетонист не может быть полноценным распространителем передового опыта в столь деликатной сфере, как финансы. Ну, в крайнем случае — переносчиком. А потому ощущал некоторую неловкость от того, что мне, позорно путающему эмиссионное сальдо с весом брутто, внимают специалисты.
— Да… — вздохнула начфин. — За последние двадцать лет не помню ни одного семинара, ни одного инструктивного письма, как правильно организовать выдачу зарплаты. Если и говорят о зарплате, то исключительно о тринадцатой.
С тринадцатой на «Технике» полный порядок: торжественность, рукопожатия, конверты. Но чем провинились остальные двенадцать зарплат? Почему им не достается даже конвертов?
— Конечно, зарплата в конверте — решение всех проблем, — соглашались финансисты. — Но как вы мыслите это практически?
Лично я ничего не «мыслил». В смысле — не изобретал. Я говорил о рядовой практике множества стран. И о нашей собственной — о тринадцатой…
Финансисты сомневались:
— А не слишком ли хлопотное это удовольствие? Необходимо широкое внедрение вычислительной техники, расширение штата счетных работников, резкое совершенствование порядка начисления разных видов оплаты, безукоризненная работа банков. Для того чтобы рабочий мог после смены без суеты и очередей получить зарплату в конверте, надо создать унифицированную и автоматизированную систему, потому что деньги любят счет, а счет стоит денег. Так что надо еще подсчитать, что мы получим…
Что ж, хоть и с опозданием, но подсчитаем. Если принять получасовую очередь в цехе за рекорд организованности, а полдня на стройке — за рекорд расхлябанности, если учесть, что зарплата выдается дважды в месяц, а месяц состоит из 22–24 рабочих дней, если воплотить в цифры всю далеко не безвредную суету, которая присуща дню получки, то мы вправе сказать без страха преувеличения: выдача зарплаты по ведомости стоит одного процента производительности труда.
Один процент в масштабе страны! Сколько электростанций, заводов и домостроительных комбинатов заново сооружается только для того, чтобы покрыть тот один процент, который незаметно, но неизменно тает в день получки.
