Антология сатиры и юмора России XX века. Том 2. Виктор Шендерович - Виктор Анатольевич Шендерович

ПУТИН. Простите. Это не повторится.

ЕЛЬЦИН. Ладно. Кто старое помянет…

Выпивают. Путин встает.

ЕЛЬЦИН. Ты куда?

ПУТИН. Простите. Маленькая государственная нужда.

Входит в сортир. Отъезд камеры — и мы видим в кустах Грачева и Ерина с гранатометом.

ГРАЧЕВ. Кто-то зашел в туалет.

ЕРИН. Кто?

ГРАЧЕВ. Я думаю, что это бандит.

ЕРИН. Как ты догадался?

ГРАЧЕВ. Тебе же русским языком было сказано: бандиты — в туалете! Раз в туалете — значит, бандит.

ЕРИН. Тогда надо его мочить!

ГРАЧЕВ. Нельзя. Мочить приказано — в сортире.

ЕРИН. Так это ж одно и то же!

ГРАЧЕВ. Да? Так бы и сказал. (Прицеливаясь.) Ох, запаху будет…

Выстрел. Сортир вдребезги. Когда дым развеивается, посреди всего этого натюрморта стоит Путин.

ЕРИН. Слушай, какие страшные эти моджахеды! Будем брать живьем или побежим?

10.

Ночной звонок в квартире Рушайло. Тот со сна нашаривает трубку.

РУШАЙЛО. Алло!

ГОЛОС. Товарищ генерал! Вы телевизор смотрите?

РУШАЙЛО. Какой телевизор?

ГОЛОС. Включайте скорее телевизор, товарищ генерал!

Рушайло щелкает пультом, продолжая разговор.

Нашли!

РУШАЙЛО. Кого?

ГОЛОС. Источник финансирования бандитов нашли! Только что! Приступаем к выполнению вашего приказа об уничтожении!

РУШАЙЛО. Доложите конкретно: кто давал деньги Чечне?

ГОЛОС В ТРУБКЕ. Докладываю: в соответствии с Конституцией Российской Федерации, финансирование всех территорий Российской Федерации осуществляется из федерального бюджета Российской Федерации.

В телевизоре — Кремль в перекрестие прицела. И — бесстрастный женский голос.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Цель обнаружена. Цель взята в перекрестие прицела…

РУШАЙЛО. Погоди, женщина… Женщина, погоди…

Гулливер[82]

1.

По океану плывет корабль. Титр: трехсотлетию путешествия Гулливера посвящается… Рука, скребущая пером по корабельной книге, и — голос.

ГОЛОС. «Четвертого мая 1699 года мы снялись с якоря, и наше путешествие было сначала удачно… но при переходе в Ост-Индию мы были отнесены страшной бурей к западу от Вандименовой земли…» Джонатан Свифт. «Путешествие Гулливера».

2.

Гроза, ураган, шторм. Крушение. Обломки в воде. Ельцин открывает глаза. Он нежит на траве, выброшенный прибоем на берег. Наверху небо, а сбоку, возле самой руки, стоят маленькие человечки: Зюганов, Селезнев, Жириновский. Лужков. Явлинский, Лебедь. Черномырдин, Кириенко, Гайдар, Примаков…

ЕЛЬЦИН. Мама!

СЕЛЕЗНЕВ. Он очнулся.

КИРИЕНКО. Ура! Он жив.

ПРИМАКОВ. Нашел чему радоваться. Хорошо, что мы успели его привязать.

ЕЛЬЦИН. Кого привязать? (Пытается пошевельнуться, но выясняется, что он привязан сотнями нитей к земле, в том числе за волосы.) Ай!

Дружный лилипутский смех.

ЕЛЬЦИН. Вот, понимаешь. Это называется: приплыл… Ой!

На его тело по приставленной лесенке всходит делегация лилипутов.

ЛУЖКОВ. Здравствуй, человек-гора!

КИРИЕНКО(добавляет).…нт.

ЛУЖКОВ. Что?

КИРИЕНКО. Человек-гора…нт!

ЛУЖКОВ. А ты не лезь.

КИРИЕНКО. А вот и буду!

ЛУЖКОВ. Все равно я тут главнее всех.

КИРИЕНКО. Жулик. Где наши денежки? Куда ты их девал, жулик?

ЕЛЬЦИН. Ребята, чего тут у вас происходит?

ЯВЛИНСКИЙ. Не обращайте внимания, это они о своем.

СЕЛЕЗНЕВ. Поздравляем вас с Днем независимости!

ЕЛЬЦИН. Независимости — от чего?

СЕЛЕЗНЕВ. Да от всего!

ЛЕБЕДЬ. Включая мозги.

ЖИРИНОВСКИЙ. У нас сегодня девять лет как свобода, гори все огнем!

ЛУЖКОВ. Сейчас, если только вот этот мелкий не будет мешаться у меня под ногами, тут будет праздник. Народные гулянья, танцы и фейерверк!

ЕЛЬЦИН. Как? Прямо на мне?

ЛУЖКОВ. Когда я устраиваю праздник, мне пейзаж без разницы! (Начинает прыгать на животе у Ельцина и дудеть в «уйди-уйди».)

ЕЛЬЦИН. Развяжите меня!

СЕЛЕЗНЕВ. Нельзя. Вы же наш гарант.

ЕЛЬЦИН. Не понял.

СЕЛЕЗНЕВ. Чего тут не понимать? Пока вы тут лежите связанный, у нас полная гарантия свободы!

ЕЛЬЦИН. Слушайте, куда я попал?

ЯВЛИНСКИЙ. Вам сильно повезло. Вы на острове демократии. На других бы вас сразу казнили.

ЕЛЬЦИН. За что?

ЯВЛИНСКИЙ. В назидание потомству.

ЕЛЬЦИН. Где этот ваш остров находится? Сколько градусов? Какой широты?

ЧЕРНОМЫРДИН. Широты мы необыкновенной, а градус у нас известно какой. Хотя иногда разбавляем.

ЕЛЬЦИН. А вы сами кто?

ГАЙДАР. Мы — местные демократы!

ЗЮГАНОВ. Мы — местные патриоты!

ЛУЖКОВ. А мы — просто местные.

КИРИЕНКО. Жулики!

ЛУЖКОВ. Не лезь, не лезь, не лезь! (Бьет Кириенко пищалкой по голове.)

КИРИЕНКО. Ай!

ЕЛЬЦИН. А почему — извините, конечно… — вы все такие маленькие?

КИРИЕНКО(вздыхая). Такая конституция…

ЕЛЬЦИН. Я хочу встать.

ВСЕ(в ужасе). Нет! Нет!

ЕЛЬЦИН. Но я хочу есть!

ЛЕБЕДЬ. Это на здоровье.

СЕЛЕЗНЕВ. Мы будем вас кормить еще целый год, только не делайте резких движений!

ЯВЛИНСКИЙ. Мы? Кормить его? Целый год?

СЕЛЕЗНЕВ. Конечно.

ЯВЛИНСКИЙ. Не прокормим. Он очень большой.

ГАЙДАР. Но у нас выбора нет. Если уж его выбросило исторической волной на нашу землю, надо кормить.

ЛЕБЕДЬ (вдруг). Только пить ему не давать!

СЕЛЕЗНЕВ. Почему?

Пауза.

ЧЕРНОМЫРДИН. Ничего, успеем отскочить.

ЕЛЬЦИН. Я, значит, не понял: когда обед?

3.

Ельцин-Гулливер спит. Вокруг него — лилипутский военный совет.

ЯВЛИНСКИЙ. Наконец-то наелся.

ЧЕРНОМЫРДИН. Какой вместительный гарант.

ПРИМАКОВ. Хорошо, что его выбросило сюда без семьи.

Все поворачиваются к Примакову.

ГАЙДАР. У него есть семья? Большая?

ПРИМАКОВ. Большая и прожорливая.

ЗЮГАНОВ. Давайте съедим его сами.

ЧЕРНОМЫРДИН. А если проснется?

ЗЮГАНОВ. Тогда убежим.

ЧЕРНОМЫРДИН. Куда ты убежишь от такого большого?

СЕЛЕЗНЕВ. Да. Хорошо, что он так привязан к родной земле.

ЛЕБЕДЬ. Да, если он поднимется, всем хана.

ЯВЛИНСКИЙ. Но если он будет лежать тут вечно, это тоже не жизнь.

ПРИМАКОВ. А еще, не дай бог, с ним что-нибудь случится…

ЯВЛИНСКИЙ. Ну и пускай случится, вам что, жалко?

ПРИМАКОВ. Мне жалко себя! Если с ним что-нибудь случится, тут пойдет такой запах…

КИРИЕНКО. Может, его куда-нибудь оттащить?

ПРИМАКОВ. Куда?

КИРИЕНКО. На другие земли.

ПРИМАКОВ. Не получится. Он очень большой.

ЖИРИНОВСКИЙ. Соседние земли слишком малы для нашего гаранта!

ЕЛЬЦИН(открывая глаза). Уважаемые лапутяне!

ЗЮГАНОВ. Кто?

ЕЛЬЦИН. Лапутяне.

ЖИРИНОВСКИЙ. Заговаривается.

ЛУЖКОВ. Слишком долго спал.

ЕЛЬЦИН. Что-то я хотел сказать. Поднимите мне веки… Не то. Развяжите мне руки!

СЕЛЕЗНЕВ. А вы не испортите нам праздник?

ЕЛЬЦИН. Я сам праздник. Главное, чтобы никто не испортил меня! Вот это не дай вам бог!

СЕЛЕЗНЕВ. Может, действительно, а? Развяжем ему руки, братцы? (Шепотом.) Если он отвяжется самостоятельно — это вообще кранты!

Лилипуты переглядываются.

4.

Все стоят с топориками возле веревочек.

СЕЛЕЗНЕВ. Уважаемый человек-горант! Только давайте договоримся так: мы развязываем вам руки, но вы будете уважать наши законы и традиции…

ЕЛЬЦИН. Какие традиции?

СЕЛЕЗНЕВ. Народные лилипутские традиции. Весной — наступление трудящихся, осенью — битва за урожай, зимой — спячка, летом — запой. С этим у нас