Алексей Чадаев - О чём говорится в сказках?
Из жизни, однако, мы знаем, что так происходит далеко не всегда. "Герда" не подворачивается, а "королева", как на грех, живёт долго, а молодится ещё дольше – и в итоге "на выходе" вместо мужчины получается отвратительный и беспомощный стареющий альфонс. Или, наоборот, не подворачивается никакой "королевы", т.е. жизнь сразу начинается с "герды", которая, равно как и "кай", тоже "ничего не умеет" – в результате развал, распад, трагедия, изломанные судьбы, брошенные дети и т.п. Иными словами, роль "королевы" – ключевая, демиургическая; особенно когда речь идёт о людях по-настоящему талантливых: понятно ведь, что никакого ислама бы не было, если бы у Мохаммеда не было такой учительницы, как Хадиджа. Но Хадиджа, заметим, так и не ушла в сторону: вместо этого она сама приводила Пророку одну за другой "герд", оставаясь при них чем-то вроде менторши. Так же поступала в наши дни и жена физика Ландау.
То есть на самом деле это "королева" создаёт пространство сказки, является его "хозяйкой" в подлинном смысле слова; это от неё всё зависит – когда забирать "кая" во "дворец", как и чему его учить, как и когда передавать его с рук на руки "герде", буде таковая появится и предъявит свои права. Заметьте: и Снежная Королева, и Хозяйка Медной Горы не только не пытаются занять всё время своего "ученика" собой, но, напротив, ставят перед ним творческую сверхзадачу, мотивируют его на неё: головоломка Кая и каменный цветок Данилы есть то, чем они занимаются всё своё время пребывания в "плену". Где они живут на всём готовом – еда, одежда, постель – всё обустроено настолько, что разговора об этом в сказке даже не появляется: Хозяйка есть Хозяйка. Твори, и только твори – это главное требование к Ученику, и именно по результатам его работы с него единственный спрос – но спрос самый строгий.
Однако только ли "кая" учит "королева"? Как ни странно, из сказок можно понять, что школу проходят оба – и Ученик, и Ученица. Однако учить Ученицу – дело не в пример более сложное. Дело в том, что её можно учить только из положения "врага".
В чём дело? Специалисты по социологии малых групп – в теории, а менеджеры по персоналу на практике знают одну вещь. Построение иерархической системы отношений в мужском коллективе всегда происходит легче и естественнее, чем в женском. Для мужчины естественна система отношений господства-подчинения; он легко адаптируется к логике "старший-младший" и существует в её рамках. У женщины – совершенно не так: в глубине души каждая женщина почему-то уверена, что она единственная и уникальная во Вселенной, и никого, кроме неё, в этом смысле не существует. Поэтому она ещё может признавать над собой господство мужчины (и то руководствуясь компенсаторным принципом – "ему нравится думать, что он управляет мной"), но признать над собой господство другой женщины – это дело почти невозможное. "А я моложе!" "А я красивее!" "А она дура!" Старшая, пытаясь утвердить свою власть (в коей она, в свою очередь, тоже глубоко не уверена – ибо плох тот генерал, который не понимает, каково быть солдатом), неизбежно становится патентованной стервой – подчинённые женщины отвечают ей тем же. Поэтому любая бухгалтерия или любой секретариат в любой конторе – змеиное гнездо.
Иначе говоря, "королева" не может забрать "герду" в ученицы так же легко, как она забрала "кая" к себе в "ученики" – та, с её девическим максимализмом, видит в ней соперницу и только соперницу (хотя объективно это в итоге оказывается не так). Поэтому "школа жизни" Ученицы оказывается совершенно другой, чем школа жизни Ученика: Учительница форматирует её как "путь к Нему", на котором надо преодолеть всяческие препятствия. Причём школа, с одной стороны, в высшей степени полезная и практическая, а с другой – жёсткая, но не жестокая. У Герды, заметим, всё вообще началось с садика колдуньи, где росли её любимые красивые цветочки и звучала мягкая музыка. Надеюсь, нет смысла объяснять, что колдунья и Королева – одно и то же лицо: иначе забывшая про Кая Герда никогда не получила бы послания "снаружи" о том, что путь-то надо продолжать. Иначе говоря, Королева поместила испытание "медными трубами" до, а не после испытаний огнём и водой – тогда как Герда, разумеется, готовилась к огню и воде и чуть было не свернула со своей дороги. Всё последующее – "обознатушки" во дворце, разбойники, путь до финки, потом до лапландки, чёрная пурга – испытания идут по нарастающей; но самым тяжёлым – и это подчёркнуто в сказке – оказалось именно первое, "с садиком и цветочками".
Примерно так же поступает и Хозяйка Медной Горы, которая превращает Катерину в классного резчика по камню перед тем, как пускает к себе "в гору" забирать мужа. У Катерины нет выбора: ей надо выживать; но Хозяйка всё же не просто таким хитрым способом учит её камнерезному делу ("инструменты мужа остались", ага), а оформляет эту школу как этапы пути к Даниле. Сначала Катерина "случайно" находит камень с птицей, сидящей на дереве, потом, на следующем камне, эта птица уже летит, и Катерина понимает, что "Данила к ней летит". Одновременно с этим растёт её мастерство и, соответственно, популярность как мастера – она становится человеком, который "в случае чего" всегда сможет накормить и себя, и детей.
Иначе говоря, школа "герды" – это школа жизни. В отличие от "кая", которому даётся абсолютная сверхзадача, задача "герды" состоит в том, чтобы выжить и прокормиться в любых условиях и при любых обстоятельствах; и не только прокормить себя, но ещё и позаботиться о других – не случайно на определённом этапе Герда получает оленя в провожатые. Именно так, через лишения пути, она становится взрослой женщиной и хозяйкой… хозяйкой, да. Мы же не спрашиваем у Королевы, как она стала Королевой! А вот про Хозяйку Медной Горы кое-что знаем – "таюткино зеркальце", ага…
…Ключевой, кульминационный момент сказки – это момент передачи; тот момент, когда Герда приходит во дворец к Королеве и заявляет: "отдай мне моего Кая".
Драма, как ни странно, является внутренней. Дело в том, что этот момент, с одной стороны, есть венец долгих и серьёзных усилий Королевы. Герда преодолела все поставленные ей препятствия (i.e. решила все поставленные ей задачи), и из романтической соплюшки стала настоящей женщиной. Кай, с другой стороны, в лице Герды получил тот самый недостающий элемент головоломки, без которого у него не складывался в целое его гениальный замысел. Всё вышло наилучшим образом. Но…
Но Королева, разумеется, чёрт побери, "ещё и женщина", ага. И это – тот самый случай, когда она оказывается поставлена в состояние подлинного нравственного выбора: какое из двух собственных "первоначал" предпочесть – "демиургическое" или женское. Как бы ни было на самом деле, "в глазах остальных" сюжет сказки навсегда останется победой "этой соплюшки" над "самой Королевой" – что, с женской точки зрения, безусловно, трагедия: "кто я и кто она"? И принятое Ею решение отпустить Кая (Данилу) к Герде (Катерине) – это не просто итог, а чудовищная победа над собой; в каком-то смысле – апогей избранной стратегии принесения своей женской сущности в жертву миру, созданному собственными руками.
Ведь, собственно, что есть превращение из "просто женщины" в Хозяйку? По сути, это есть расчеловечивание себя, отдача себя по частям тому пространству, которое она создаёт вокруг себя, пространству Дома. Женщина, которая одна уходит из родительского дома, несёт мир в себе; превращение из женщины в женщину-хозяйку, даже, в пределе, как у Андерсена и Бажова, в женщину-Стихию – есть "вкладывание жизни" в предметную среду своего обиталища, разворачивание этого "мира в себе" в реальный мир вещей. Вот здесь будет занавеска, здесь цветочек, а здесь я посажу плюшевого котёнка, чтобы он смотрел на нас и радовался. Уборка в доме – есть не просто акт Порядка, но акт Гигиены: дом оживает, становится живым продолжением женщины; она мысленно строит вселенную от дома, т.е. дом становится её центром. Муж, дети, домашние животные, цветы на окнах – всё это элементы созданной таким образом небольшой миросистемы, центром которой является женщина – в этом смысле она всегда и Хозяйка, и Королева, и Стихия. Но проблемой в этот момент становится то, что изыми её из этой среды – и сразу окажется, что от неё самой практически ничего не осталось; вся её жизнь – в этих вещах, в муже, в детях, в занавесках и т.п. И до тех пор, пока она не создаст как-нибудь и из чего-нибудь комфортную для себя среду, она будет казаться самой себе ощипанной курицей, выставленной на мороз. И это – травма.
Выбор Королевы мог быть другим. Она могла превратить Герду в уродливую ледяную статую, поставить её в дальнем зале своего дворца и никогда больше о ней не думать. Но тогда Кай ни за что в жизни не собрал бы свою головоломку, и тихо увял бы стареющим юношей посреди огромных и пустых ледяных залов. А Королева питала бы теплом его тела собственную старость, которая становилась бы всё более ненасытной, тогда как его тепло – всё более слабым. Однако она решила иначе – прекрасно понимая, что это решение в каком-то смысле является приговором ей самой.
