Эдуард Успенский - Лекции профессора Чайникова
— А у меня вопрос, — сказала Марина Рубинова.
— Начнем с сомнений, — сказал профессор. — В чем вы сомневаетесь?
— В том, что в лампу можно запихнуть замок.
— А зачем это надо в лампу запихивать замок?
— Чтобы запирать сетку.
— Это только так говорится — «лампа-запирается». А на самом деле просто электроны, которых много прибежало на сетку, не дают через сетку пролетать электронам, которые летят от анода к катоду. Не пропускают их.
— Вот у меня вопрос как раз в связи с этим, — вмешалась Марина Рубинова. — А что, есть разные виды электронов: электроны-«китайчики» и электроны-«малайчики», электроны-«кошки» и электроны-«собачки»? Электроны аккумуляторные и электроны батарейчиковые?
— Почему вы так решили?
— Потому что они между собой не ладят. Одни не пропускают других.
— Какое противное замечание, — сказал профессор Чайников.
— Почему?
— Придется долго объяснять.
— Может, тогда не надо, — предложила Марина Рубинова.
Теперь уже удивился профессор:
— Почему?
— Придется долго понимать.
— Нет, уж слушайте. У электронов есть такая особенность: они всегда друг от друга отталкиваются. Впрочем, как и все одинаково заряженные частицы. А когда их собирается на сетке много, они создают вокруг себя такое сильное отталкивающее, отрицательное поле, что ни один электрон, летящий к катоду, не может сквозь это поле прорваться. И лампа заперта.
— А почему же тогда они все на сетке собираются, если они друг от друга отталкиваются.
— А их туда катушка-вертушка загоняет, — пояснил Миша Кувалдин. — Самоиндукция. Или балбес Э. Дээс.
— Правильно, — согласился профессор Чайников с этим почти научным аргументом Миши. — Таким образом получается, что лампа то открыта, то закрыта. И ток то идет, то не идет. Образуются очень частые колебания. Если мы захотим нарисовать график этих колебаний, он будет выглядеть так.
— Чем эти колебания отличаются от батутных? — спросил профессор Мишу Кувалдина.
— Те колебания похожи на волны, а эти на гребешок.
— Правильно, Миша. Эти колебания очень высокой частоты.
Тут зазвонил телефон. Это был Фома Неверующий. Он сказал:
— Ха-ха-ха, товарищ профессор!
— Почему ха-ха-ха?
— Потому что у вас на графике колебания бывают положительными и отрицательными. То есть они идут в одну сторону, а потом в другую, в противоположную. То вверх, то вниз. Правильно?
— Правильно.
— А это неправильно. Вы же сами сказали, что ток через лампу идет только в одну сторону. У вас должны быть не колебания, а скакания. Только туда, туда, туда и снова туда. Никаких вниз, только вверх, никаких назад, только вперед. Ток проходит через лампу порциями только в одну сторону. Ту-ту-ту-ту-ту.
И непонятно было: то ли он иллюстрировал свою мысль этими «ту- ту-ту», то ли просто повесил трубку, и она уже сама сказала «ту-ту-ту-ту».
— А ведь он прав! — с горечью заметил профессор. Потому что он не любил ошибаться. — Этот график и в самом деле должен выглядеть вот так:
— Итак, — продолжил профессор, — лампа то открывается, то закрывается. Эти открывания и закрывания идут с бешеной скоростью и называются они колебаниями высокой частоты. Вам все понятно?
— Все, — ответил Миша Кувалдин.
— Тогда делаем следующий шаг.
Профессор снова шагнул вперед со своего постамента. Но в этот раз Миша Кувалдин успел отбежать, и профессор рухнул прямо на механика-электрика студии.
Механик-электрик не ожидал такого падения на себя. Он сильно хлопнулся об пол и от неожиданности стал ругаться самыми ужасными словами и даже целыми выражениями.
Он кричал, а телезрители ничего не слышали. И знаете почему? Сработало особое противоругательное устройство профессора Чайникова. Сгорели специальные противоругательные предохранители.
Еще много лет назад, когда профессор Чайников еще не был профессором, а был младшим научным сотрудником, проблема ругания в общественных местах его сильно занимала. В одном троллейбусе он даже сделал такие противоругательные сиденья. Если человек ругался, сидя на таком сиденье, его немедленно било током.
И вот приемная комиссия села в эти сиденья. Председатель говорит для пробы:
— Черт побери! Руководители центрального комитета нашего парка сплошные идиоты! А младший научный сотрудник Чайников дурак!
Его как трахнет током. Он как заорет:
— Гады! Собаки! Дармоеды!
Его еще больше как трахнет. Он еще пуще кричать:
— Черт побери!
Другие члены комиссии стали его от сиденья отдирать. А их самих как трахнет. Они тоже как закричат:
— Чайников дурак! Троллейбус идиотский! Всех изобретателей — на помойку!
Им током еще добавило. В общем, комиссия такого там накричала, что ее чуть-чуть под суд не отдали за ругань в общественном месте. А профессор Чайников после этого изобрел плавкие антиругательные предохранители. Они током никого не били, но если кто-то ругался в студии, они перегорали. И сразу выключался звук.
Звук скоро наладили, механика перебинтовали, и профессор Чайников продолжил:
— Сейчас мы к нашей схеме сделаем некоторые добавления.
— А что это за веничек такой? — спросила Марина Рубинова. — И еще щетка. Зачем они?
— Это вовсе не веничек! — закричал профессор. — И не щетка!
— Это кисточка для бритья! — объяснил Миша Кувалдин. — И лопаточка.
— Какая еще кисточка? — поразился профессор. — Какая еще лопаточка? Кого это вы брить собираетесь? И закапывать?
— Балбеса Э. Дээса, — смело объяснил Миша Кувалдин. — Чтобы электрончиков не пугал.
— И что же вы, сначала будет его брить, а потом закапывать или наоборот?
Миша Кувалдин всерьез и надолго задумался над этой ученой проблемой. Получалась какая-то чрезвычайно путаная научная тайна. И так, и так было неправильно. И Миша честно признался, что он не знает, что надо делать сначала, а что потом.
— Это антенна и заземление! — объяснил профессор Чайников. — Если к нашей схеме присоединить антенну и заземление, то колебания в схеме начнут превращаться в радиоволны.
— Это как? — поразился Миша Кувалдин.
— От антенны во все стороны идет такое кольцо электрического поля. Оно расширяется, расширяется, как кольцо дыма, и потом тает. А когда оно тает и исчезает, вокруг него возникают кольца магнитного поля.
— Профессор, — сказал Миша Кувалдин, — я не очень понял про кольца и поля. Поле — оно плоское, на нем картошка растет или трава. А кольцо — оно круглое. И как это поле к кольцам переходит? Его что, завивают, что ли?
— Вы курите? — спросил профессор Чайников.
— Курю. Только папе не говорите.
— Хорошо, не скажу. Умеете пускать кольца?
— Умею, — ответил Миша. — Я по кольцам чемпион подъезда.
— Пожалуйста, пустите большое кольцо.
Миша достал из кармана сигару, закурил и выпустил изо рта огромное дымовое колечище, размером с шину от мотоцикла. Кольцо крутилось, клубилось, растягивалось и бледнело.
— Видите! — кричал профессор Чайников. — Когда такое кольцо исчезает, вокруг него появляется большое количество мелких колец. Но эти кольца уже магнитные. Рисую.
— А когда расширяются и исчезают магнитные кольца, вокруг них снова образуются электрические. И таким образом эти электромагнитные колебания летят по белу свету.
— А ночью? — спросил Миша.
— По черному свету, — ответил профессор.
— Теперь все всё поняли? — обратился он к окружающим.
— Нет, не всё и не все, — ответил один человек в брезентовом костюме. — Я, например, не понял, почему вы курите в студии. Я — пожарный.
— Никто и не курит, — ответил профессор.
— А это что? — спросил пожарный про кольцо под потолком. — А это что? — спросил он про сигару в руках у Миши.
— Это научный опыт, — ответил профессор. — Вы видите, как кольцо исчезает буквально у вас на глазах. Это демонстрация перехода электрического поля в магнитное.
— У вас есть три рубля? — спросил пожарный у Миши.
— Есть, — ответил Миша.
— Давайте сюда.
Миша дал пожарному три рубля. Пожарный убрал их в карман и сказал:
— Вы видите, как исчезают три рубля буквально у вас на глазах? Это демонстрация перехода трех рублей из частного владения в государственное. Это штраф. И чтоб больше не курили.
На этом электромагнитные опыты на сегодня закончились.
А как же болотные сапоги профессора Чайникова? А никак. Когда он вылезал из троллейбуса по дороге домой, ему зажало ногу. Профессор немного попрыгал наперегонки с троллейбусом, а потом вырвался из сапога. И сапог уехал на конечную остановку сам по себе, без своего владельца.