Аркадий Аверченко - Медицина

Аркадий Аверченко

Медицина

За утренним чаем Ната Корзухина посмотрела внимательно и беспокойно на мужа, провела рукой по его голове и спросила:

— Почему ты такой желтый?

Корзухин удивился.

— Желтый? Почему бы мне быть желтым?

— Я не знаю. Только очень желтый. Мне не нравится твой цвет.

— Хорошо, — пообещал Корзухин. — Постараюсь, чтобы этого больше не было!

Корзухин поднялся и ушел на службу. Через два дня утром жена опять сказала с беспокойством:

— Знаешь — ты опять желтый… Даже какой-то синеватый. А виски коричневые.

Корзухин испугался.

— Что ты говоришь?! О, черт возьми… Вот история…

— Тебе, вероятно, нельзя пить. Обратись к доктору.

— Все доктора мошенники.

— Уж и все! Иногда попадаются и не мошенники. Хочешь, я приглашу своего доктора, у которого я зимой лечилась? Очень хороший. Я напишу ему записку, и он сегодня после обеда заедет.

— Неужели я такой… желтый и синий?

— Ужас! Ужас! Прямо какой-то зеленый.

— Я смотрел нынче в зеркало. Как будто ничего.

— Так… — печально сказала жена. — Значит, жена врет, а зеркало не врет? Зеркало, значит, лучше? Почему же ты, в таком случае, не устроишься так, чтобы оно варило тебе по утрам кофе, заказывало обед, целовало тебя и ездило с тобой в театры…

— Зови доктора.

После обеда приехал доктор.

— Здравствуйте, Наталья Павловна. Я получил вашу записку и сейчас осмотрю вашего мужа.

Осмотр продолжался недолго. Доктор выстукал Корзухина, осмотрел его язык и убежденно сказал:

— Вам нельзя пить! Это для вас смерть.

— Что вы говорите? — побледнел мнительный Корзухин. — Что же я тогда буду делать?

— Что вы обыкновенно пьете?

— Немного водки, шампанское, ликеры…

— Вот водки вам и нельзя. И шампанского вам нельзя и ликеров.

— Стоит ли жить после этого?

— Стоит. Нужно только заниматься больше духовными запросами.

— Займусь, — с искаженным страхом лицом пообещал Корзухин.

— Ты кашлял во сне. Знаешь ли ты это?

— Нет, я спал.

— Ты кашлял. Я тебя уверяю — ты кашлял, а не спал.

— Почему же я сам этого не заметил?

— Очень просто: потому что ты спал. Тебе, вероятно, вредно куренье… Я уже давно косо посматривала на твои ужасные сигары. Сегодня позовем моего доктора — пусть он осмотрит тебя.

— Странно… Вчера только в департаменте мне говорили: как вы поздоровели!

— Да? Так если тебе говорят в департаменте такие приятные вещи — ты взял бы и поселился там, вместо того, чтобы приходить сюда. Конечно, человек ищет где глубже, а рыба… тоже ищет этого самого… как это говорится; как рыба об лед. Я бьюсь, как рыба об лед, измучилась, беспокоясь о тебе…

— Зови доктора. Зови доктора!

Приехал доктор и опять осмотрел Корзухина… Ната оказалась права. Доктор, даже не досмотрев голого Корзухина, всплеснул руками и сказал:

— Ой-ой! Вам нужно бросить курить… А то выйдет очень неприятная штука.

— Что же вы называете неприятной штукой?

Доктор поднял палец вверх.

— Туда пойдете.

— Вы, вероятно, хотите сказать, — со слабой надеждой в голосе прошептал Корзухин, — что куренье сигар расшатает мой бюджет, и мне придется перебраться этажом выше?

— Я говорю о смерти, — веско сказал доктор.

Корзухин сжал губы в мучительную гримасу, подошел к столу, схватил ящик с сигарами и решительно бросил его в огонь камина.

— Молодцом! — сказал доктор. — Зуб нужно вырывать сразу.

— И зуб? — пролепетал Корзухин. — И зуб… нужно?

— Нет, зуб пока не нужно. Это я так.

Через неделю доктор опять был у Корзухиных.

— Наталья Павловна телефонировала мне, что вы ночью бредили…

— Ей-Богу не бредил. Чего мне бредить?

— А вот мы посмотрим. Разденьтесь… Те-те-те… Батенька! Да у вас скверная вещь: я бы за ваши нервы ни копейки не дал.

Корзухин и не думал вступать с доктором в какую-нибудь коммерческую сделку, но все же встревожился.

— Что же мне делать? Ради Бога…

— Поздно ложитесь?

— Часа в три, в четыре. Бываю в клубе.

— Он, доктор, в карты играет, — пожаловалась Ната.

— Что вы говорите?! Это самоубийство! Вы хотите сохранить остатки вашего здоровья?

— Хочу!

— Клуб к черту. Карты к дьяволу. Сон — в двенадцать часов ночи. Перед сном обтиранье холодной водой.

— Хорошо… — скорбно сказал Корзухин. — Оботрусь.

…Доктор долго мял, тискал и выстукивал Корзухина. Он бил Корзухина кулаком по спине и спрашивал:

— Больно?

— Конечно, больно.

— А тут?

— Ой!

— Нервы, нервы и нервы. Нужно их успокоить. Вы музыку любите?

— Не выше оперетки.

— Нет, это не подходит. Вам нужно ходить на что-нибудь серьезное, действительно художественное. Гм… Вот что! На днях начинается серия вагнеровских опер. Достаньте абонемент.

— Как кстати! — воскликнула, всплеснув руками, Ната. — Мои знакомые, как раз, хотят уступить кому-нибудь абонемент. И мы вдвоем будем ходить… Вагнер — такая прелесть!

— Осмотрите меня внимательно, — заискивающе попросил Корзухин. — Может быть, найдете что-нибудь полегче, чем можно было бы заменить Вагнера. Обыкновенную оперу, что ли… Или цирк…

— Доктор ударил Корзухина кулаком под ложечку и спросил:

— Больно?

— Еще как!

— Ну, вот видите — лучше Вагнера не придумаешь… Чудак человек… Говорит — цирк. Это все равно, что больному ревматизмом давать пилюли от кашля. Медицина, батенька, такая вещь, что гм… гм!

Доктор сделался домашним врачом Корзухина. Однажды он осмотрел его, ощупал и сказал со вздохом:

— На этот раз — дело серьезное.

— Говорите — не мучайте меня — что такое? — скривился Корзухин.

— Мотор!

— Неужели есть такая болезнь? Вероятно, психо-мотор?

— Нет, просто мотор. Вам нельзя пользоваться извозчиком — никаких сотрясений! Слышите? Грудо-брюшная преграда не в порядке. Нужен мотор!

— Послушайте! — сказал Корзухин. — Вы доктор? Так. Вы осматриваете пациента?.. Так, прекрасно. Он, предположим, болен. Хорошо. Вы садитесь и пишите ему рецепт. Существует правило, по которому с рецептом ходят в аптеку. Но я никогда не слышал, чтобы с рецептом бежали в автомобильный гараж!!

— Вы забываете о физическом методе лечения, — сухо сказал доктор.

— Это что за музыка?

— Механотерапия.

— Странно… — обиженно улыбнулся Корзухин. — У меня, может быть, и всей-то грудо-брюшной преграды на дешевенький велосипед наберется, а вы целый автомобиль прописываете.

Доктор нахмурился.

— Я не гомеопат. Не нравится — можете обратиться к гомеопату. Он вам может даже швейную машину прописать. Пожалуйста!

И ушел, гулко хлопнув дверью в передней.

— Можно подержанный, — робко сказала жена.

Это было однажды осенью…

Корзухин лег после обеда спать, но ему не спалось: грезились разные болезни, эпидемии и несчастья. Он встал, оделся и, печальный, расстроенный, побрел к жене.

В дверях ее комнаты, перед портьерой, приостановился, услышав голоса. Прищурился… Потом опустился на стул у окна и стал слушать. Разговаривали двое:

— Вы должны, доктор, это сделать!

— Ни за что! Вы сами не знаете, чего просите… Нужно же знать меру.

— Я и знаю меру. Но мне необходимо иметь зеленую гостиную! Слышите? Вы должны это устроить. Наша старая красная опротивела мне до тошноты.

— Вы говорите вздор. Как я это сделаю?!

— Ваше дело. На то вы доктор.

— Это скорей дело обойщика.

— Придумайте что-нибудь! Скажите, что красный цвет ему вреден, а что зеленый там что-нибудь такое… увеличивает кровообращение, что ли. Или расширяет сосуды.

— Вздор! Зачем ему расширение сосудов?

— Скажите просто, что ему вредна красная гостиная.

— Да он ведь там никогда и не бывает.

— А вы найдите такую болезнь, чтобы ему нужно было сидеть в гостиной, намекните на кубический объем воздуха, а потом скажите, что такой красный цвет в гостиной ему вреден.

— Наталья Павловна… Это черт знает что! Он уже на автомобиле чуть не поймал меня. Если он догадается — подумайте, что будет… Я понимаю мои первые опыты — они хоть что-нибудь имели под собою… Хоть какую-нибудь почву… Конечно, куренье вредно, напитки вредны, картежная игра вредна… Но Вагнер-это безобразие, автомобиль — это наглость. У вас нет ни такта, ни логики.

— Ну, хорошо. Устройте мне последнее — красную гостиную — и ладно. Больше ни о чем не попрошу.

— Даете слово?

— Даю! Честное слово!!

— Ну, в последний раз. Господи благослови.

Доктор и Ната отправились в спальню на поиски Корзухина, но Корзухина там не нашли.

Отыскали его в красной гостиной. Он сидел на красном диване, тянул из горлышка бутылки коньяк и курил чудовищную сигару.