Владимир Бойков - Снежана

Владимир Бойков

Снежана

А мне-то нужно (всего лишь толика)улыбка, слово. Не мир и вечность.А мне бы рядом с тобой и только-то —твой свет от страха и боли лечит.

Твой свет… Страшна мне моя зависимостьот малой дозы тепла и радости.Во мне — поверь же! — всего лишь искренность,что утопает в любви бескрайности.

Так вышло, знаешь, что бог помиловал —и чувства живы и не растрачены.Но до тебя дойти… Эх, где взять силы мне?Ходок по жизни я, незадачливый…

Случилось так, что от Петра Петровича ушла жена. Куда ушла, к кому и по какой причине, история умалчивает. Вернее не история, а сами её герои, поэтому интригующих пояснений не ждите.

А вот у Николая Николаевича, соседа и друга Петра Петровича, законная супруга в наличии имелась.

Связывали этих двух мужчин переживания. Только, если первый по утрате тосковал, то второй приятелю завидовал и мечтал, чтобы и его благоверная куда-нибудь однажды свалила.

Процесс дружеского общения проходил в доме Петра Петровича за бутылочкой горячительного и по старинному русскому обычаю под аппетитную закуску: частично от западных мясомолочных производителей, частично в виде даров из огорода хозяина.

И однажды по пьяной лавочке Пётр Петрович признался, что невыносимо истосковался по сексу, применив именно это буржуйское слово, чтобы обозначить всю меру своего падения, вернее, готовности к нему по причине длительного интимного голодания.

— Нет-нет, — успокоил он приятеля, — мужчины, животные и всякие там ночные феи меня не интересуют. Спида боюсь.

Николай Николаевич хотел было заявить, что не спидоносец, но вовремя опомнился, испугавшись, что его неправильно поймут.

— Слушай, а как насчёт силиконовой женщины? — спросил Николай Николаевич приятеля. — Французы изобрели, а может, японцы…

— Которых насосом накачивают?

— Нет. Надувные — фигня. Те, что из силикона, почти как живые. И груди не то, что у наших баб, а крепкие и торчком. Я в Интернете видел.

Петр Петрович смутился, но через пару рюмок поинтересовался, сколько такая штуковина стоит.

— Кто его знает. Не очень, наверное, дёшево.

Через полчаса Николай Николаевич притащил ноутбук, пощёлкал по клавишам, и сеть выдала огромное количество заманчивых предложений.

— А? Что я говорил? Красотки!

Посмотрели фото, видео, отзывы счастливых обладателей игрушки.

Пётр Петрович вздыхал, отводил глаза, но искусственные нимфы, одетые в сексуальное полупрозрачное бельё, выглядели соблазнительно. Цена, однако, ошеломляла.

Николай Николаевич ушёл, а Пётр Петрович серьёзно задумался. А что! Силиконовая женщина — это современно, безопасно и даже симпатично. Дорого, конечно, но зато потом никаких расходов. Ни на питание, ни на подарки. Хранить можно в шкафу.

В очередное воскресенье приятель принёс фильм «Моник» и после его просмотра Пётр Петрович решился. Продал гараж, фамильное золотишко и ещё кое-что по мелочам.

Посылку привезли через неделю.

В некотором смятении, то ли боясь разочароваться, то ли, наоборот, опасаясь сексуального шока, Пётр Петрович распаковал ящик. Красотка была тяжёленькая — килограмм тридцать, мягкая и в то же время упругая на ощупь.

Тут же примчался Николай Николаевич.

Пётр Петрович растерялся, запаниковал, хотел было прикрыть покупку картоном, но сосед сразу все понял, решительно отмёл наивные попытки конспирации и принялся изучать куклу. Потискал грудь, довольно закатил глаза. Потом засунул ей руку в трусы и озадачился.

— Что такое? — обеспокоился Петр Петрович.

— Не лезет. Сухая она, хе-хе.

Пётр Петрович побледнел.

— Брак, что ли?

— А-а-а, — сообразил приятель. — Смазка должна быть, специальная. — Порывшись в ворохе упаковки, Николай Николаевич извлёк пакетик с принадлежностями по эксплуатации и уходу. Сорвал целлофан с флакона.

— Э-э-э, что ты собираешься делать? — обеспокоился хозяин игрушки.

— Как что? Проверить надо. Сравнить.

— Знаешь, Коля, извини, конечно, но мне это не нравится, — твёрдо сказал Пётр Петрович.

— Уж не ревнуешь ли? — засмеялся приятель.

— Нет. Но мне будет неприятно… потом.

— Ладно, давай ты первый.

— Нет, Коля. У тебя есть жена. А у меня?.. Одна безысходность. Понимаешь?

— Понимаю, — буркнул приятель, швырнул флакон на диван и пошёл к двери. — Извращенец, — бросил он неприятное слово на прощанье.

Нового «члена семьи» Пётр Петрович назвал Снежана. Нравилось ему это имя. К тому же силиконовая женщина на ощупь была прохладной, так что эмоциональные и тактильные ощущения удачно совпадали.

Вскоре пришлось потратиться на женское бельё. Дело в том, что хоть и выглядело тело Снежаны, как человеческое, прикосновения к нему не могли обмануть мужское осязание тренированное длительным совместным проживанием с женщиной. А вот через шёлк одежды иллюзия живой плоти создавалась.

Интимная жизнь со скрипом налаживалась. С одной стороны, игрушка продуктивно давала разрядку, с другой — отчётливо чувствовалось, что это не женщина. И только во сне случалось забыться до такой степени, что обнимая силиконовую подругу, Петру Петровичу чудилось, будто с ним рядом его жена Маша. Но тем горше было утреннее разочарование.

Сосед не заходил несколько дней. Пётр Петрович переживал, очень хотел помириться, но превращать Снежану в шлюху твёрдо не собирался.

Николай Николаевич неожиданно заявился сам. Пьяный, но добродушный, с бутылкой дорогого виски и ноутбуком.

— Мир? — спросил с порога.

— Разве мы ссорились? — вопросом на вопрос ответил Пётр Петрович.

— Нет, конечно. Настоящие друзья из-за баб не враждуют.

Выпили, закусили.

— Как она тебе?

— Кто?

— Ну, баба эта резиновая?

— Назад отправил, — соврал Пётр Петрович. — Брак. Один сустав не гнётся.

— А-а-а, — поскучнел сосед. — Но хоть попробовал?

— Нельзя. Гарантии можно лишиться.

— Ну и дурак.

Пётр Петрович пожал плечами.

— А я в Интернете ещё лучше нашёл. Японочки. Хочешь посмотреть? — Николай Николаевич включил ноутбук. — Как тебе? — спросил он через пару минут, продемонстрировав на экране новые успехи секс-индустрии.

— Живая всё равно лучше, — вздохнул Петр Петрович.

— По Машке скучаешь? А мне моя карга вот где. — Николай Николаевич полоснул ребром ладони по шее. — Значит, говоришь, по гарантии отправил? — Он шагнул к шкафу и, пристально глядя приятелю в глаза, распахнул дверку.

Пётр Петрович смутился. Кукла была исправна, но очень не хотелось, чтобы в его интимную тайну кто-то совал любопытный нос.

— Ну, не отправил, — сказал он. — Ещё только собираюсь.

— Хорошо. Покажи, что там у неё не гнётся?

— Всё гнётся. Отстань.

— Ничего не отстань. Может, и я себе такую куплю. Разведусь со своей Тонькой и куплю. Но надо убедиться, что оно того стоит. А?

— Не стоит, — сказал Пётр Петрович. — Холодная она, мёртвая.

— Можно феном погреть. Или тепловентилятором.

— Я уже и сам догадался. Но, понимаешь, от живой женщины на каждое прикосновение отдача идёт, а от этой…

— Вот я и хочу удостовериться.

— Нет. Как бы там ни было, мне с этой куклой, может, остаток жизни прожить придётся. Вот ты свою Тоню давно не любишь, а ведь никому не позволишь с ней переспать?

— Сравнил. Да, не люблю, но мне с ней жить.

— А мне с куклой.

— Ладно, хочешь, заплачу?

— Отстань.

— Сто рублей.

— Не смеши.

— Двести.

— Нет.

— Хорошо, пятьсот.

— Я сказал: нет.

— Тысячу!

— Слушай, купи себе и пользуйся, сколько хочешь.

— У меня жена есть.

— Вот к ней и приставай.

— Да надоела. И тело уже не то.

— Тогда купи.

— А где я её хранить буду?

— На даче.

— Да уж, секретное место. Там Тонька её сразу обнаружит.

— Хорошо, купи и храни у меня.

Приятель ушёл, сильно разозлившись и громко хлопнув дверью.

— Некрофил, — швырнул он обидное слово на прощанье.

Через три дня Николай Николаевич явился снова.

— Поссорился я со своей Тонькой, — сказал он.

— Навсегда?

— Если бы. Разве от неё отвяжешься? Это ты у нас везунчик.

— Зато живое общение, — пошутил Пётр Петрович. — Завидую.

— Какое общение! Не даёт, зараза.

— Помирись.

— Легко говорить, когда в шкафу безотказная баба, которая к тому же всё время молчит.

— Что в этом хорошего? Поговорить не с кем.

— Счастливчик. Когда заговорит — взвоешь.