Евгений Венский - Реальный метод

Реальный метод

За кофием Иван Иваныч сказал:

— Науки классические дали России Сперанского, Магницкого, Константина Петровича Победоносцева и иных достославных мужей государственных, науки же реальные внесли только развал и привели к данной катастрофе…

Анна Пална не согласилась:

— Нет, это вы напрасно. Вот Сергей Никандрыч кончил по филологическому университету, да до 50 лет и был учителем по-латыни, а аптекарев сынок из электротехнического какую карьеру сделал: начал мехами, а теперь три магазина: винный и два мануфактурных…

— Не тот подход, господа! — вступил в беседу хозяин, Иван Данилыч. — Самое главное — изучай, что хочешь и что Наркомпросу требуется, но изучай не мертвую букву Закона, а самый дух, так сказать, — самую подоплеку науки…

— Это в математике а вот в истории или какой-нибудь ботанической гомилетике, ежели не имеете достодолжных показующих предметов… — начал Семен Семеныч.

Иван Данилыч крякнул и заявил:

— Насчет ботаники не знаю-с, а география у меня с Володькой самая правильная. Вот-с! Володька, поди сюда!

Из спальни показался Володька, измазанный чернилами, с засученными рукавами и махновски-настроенными вихрами.

— Ты что там делаешь?

— Сороку крашу.

— Зачем?

— Вместо попугая на «Трубу».

— Лучше бы делом занимался, балбес! Дай сюда географию и встань вот тут.

Володька принес измызганную книжку, правую руку сунул за ремень, а левую за пуговицу рубашки и встал истуканом с недоверчивой ухмылкой.

— Отвечай. Вот, примерно: «Где какие города находятся». Где существует город Париж?

Володька пошарил глазами под диваном и сделал меланхолическое открытие.

— В Лондоне.

— Осел! Про это уж сто раз говорили и проходили! Где Варенькин-то муж, поручик? Ну!

— Во Франции. Париж находится во Франции.

— А где Лиссабон?

— В Лиссабонии.

— Сам ты Лиссабония! Куда уехал Степан Трофпмыч с генералом Дрызгуновым? А! Португалия! Он письмо прислал: в кафе занимается.

— Угадал! Где находится главный город Вашингтон?

— На Кубани.

— Врешь! Туда с Кубани удрал Манечкин муж. Ну?!

— В Америке! Знаю! Он трамвайным кондуктором!

— Правильно! Скажи теперь, где находится город Тимбукту.

— Тимбукту?.. Тимбукту находится… Он находится… Там…

— Где там? На Сухаревке, Что ли?

— Забыл! — честно признался Володька.

— Мало ли что забыл! Ты припомни. Куда драпанул Исай Григорьич?

— Ага! Исай Григорьич, который эмигрант? Знаю! Тимбукту находится в Африке.

— Великолепно! Теперь перейдем к другому методу: Какая страна и какой в ней главный город, куда ссыпалась Варвара Петровна?

— Которая? Что монархистка?

— Она самая.

— Австралия! Главный город Сидней.

— Ну и врешь. Она переехала. Помнишь, в «Накануне» письмо в редакцию было.

— Да, да, да. Припоминаю. Бенарес, главный город Ганга, Она в тамошней реке Буэнос-Айресе для браминов белье стирает.

— А жалко Варвару Петровну. Ситценабивная была, — какие капиталы были!.

— А скажите, Володя, — спросила Нина Павловна, — где находится город Вальпарайзо?

— Гы-ы-ы! — осклабился Володя, — известно где. Туда мотанулся ваш жених-то. Он Кольке Сапожникову прислал письмо намедни. На индюшке краснокожей женится, а сам ковбоем сделался.

— Ах. Писал?.. Ах!..

Нина Павловна почему-то закрыла лицо платком и выбежала в спальню. За ней скакнули три барышни с испуганными лицами, а Володька возомнил себя Фламмарионом.

— Я все страны и города и реки знаю — и где климат какой и чем занимаются. А вы не знаете!

— Ну, ты это уж чересчур! — оскорбился педагог Кошкин, — я географию хотя и давно, но знал на 5.

— А скажите, в каком главном городе и какой страны живет русский человек, наш знакомый тоже. Лука Тихоныч… фамилию забыл…

— Это который церковный староста, купец?..

— Он самый.

Все задумались и вдруг облили Володьку целым водопадом;

— В Парагвае?

— В Претории?

— В Цинцинате?

— В Сан-Франциско?

— В Абиссинии?

— В Патагонии?

— В Чехо-Словакии?

— В Килиманджаро?

— В Целебесе?

Володька поломался, покрутил вихрами, натянул всем наглый нос и объявил:

— Вот и ни лешего вы не знаете географии! Сначала Лука Тихоныч был собачьим парикмахером в Ревеле (Эстония); потом в Варшаве (Польша) — псаломщиком в синагоге; потом сибирским шаманом в Париже (Франция); потом чревовещателем (Африка); пирожником на озере Альберт-Нианца; анархистом в Токио (Япония), а теперь директором треста «Собачий Пух» на Варварке и хочет еще фабрику снимать.

— Ну, это ты врешь!

— Не вру! Он нам рассказывал на-днях у Берединых, — и я слышал. Я географию, как «Интернационал», знаю, а вы ничего в ней не знаете!

Все сконфузились, замяли разговор и перешли на вопрос о трестах, а Володька стащил со стола несколько пирожных и пошел докрашивать сороку.

Дымчатый Пинкертон

Чайная «Пчелка» была залита солнцем с обеих сторон: и с Козихинского и с Ермолаевского. На стенах, чистеньких столиках и потолке играли десятки веселых зайчиков от стаканов и блюдечек. Пахло распаренным чаем, жареной рыбой и колбасой с сыром.

Народу было немного. Сидела компания штукатуров, подержанный пропитой «мещанин» из мастеровых, некто в рваной разлетайке с косматой шевелюрой и козлиной бородой, я и пара фей, в дальнем углу.

У стойки лежала большая черная дворняга и то засыпала, то обиженно взвизгивала, когда мимо нее пробегал мальчишка-половой и наступал ей на хвост.

Разлетайка позвонила ложечкой по блюдечку, расплатилась с мальчуганом и поднялась.

— Вот!.. Не замечая своих поступков, служим изменению видов, — сказал он поучительно, обращаясь ко мне и к буфетчику и указуя пальцем на полового. — Обратите внимание и подумайте.

— Он свое получает, по таксе, — хихикнул мещанин. — Тут думать нечего.

— Сплошное невежество! — презрительно окрысилась разлетайка и продолжала: — по учению Чарльза Дарвина, ежели поставить 1.000 человек на кафе-крышу в Гнездниковском переулке и бросать по одному вниз?.. Что случилось бы?

— В тоем же самом Гнездниковском и сядешь в муре в строгой изоляции: не кидайся! — ответил мещанин.

— Дурак и невежа! Я про эту тысячу говорю! А будет вот что: 999 — расшибутся, а тысячный полетит. По закону приспособляемости!

— Полетел! К милицейскому на угол…

— Вот и собака, — продолжала разлетайка.

— Ну и разговорчивый — профессор кислых щей… — рассердился мещанин.

— Каждой трактирной собаке наступят на хвост в день приблизительно 500 раз. Следовательно, через 1000 лет ни у одной трактирной собаки не будет хвоста. И дворняга и ньюфаундленд, из живущих в трактире, будут похожи на фоксов. Прочитайте учение Чарльза Дарвина.

Разлетайка изысканно поклонилась мне и буфетчику и исчезла.

— Несоответственная личность! — извиняясь за нее, улыбнулся мне сосед-мещанин. — Пустой человек!

Штукатуры рядом доже улыбнулись и оживились. Рыженький истовый бородач налил всем чаю и с почтением кивнул на собаку.

— Из-за едакой же стерьвы Митрошка Кубарев в чижовке парится.

— За чего? — спросило разом три голоса.

— Комиссарову суку неприличным словом назвал.

— О?

— Истинный осподь!

— Что ж она — на него донесла что ли?

— Не! Так оно обстояло дело. Пошабашили ето мы на Бдсманной в чайной, а Сенька Терпугов самогону долбанул. Ну, долбанул ето он самогону, приполз на четырех, лег на шпанель и плачет. А комиссар едет. Ну, едет ето комиссар и видит: лежит щикатур и плачет. Спрашивает: — Почему лежит щикатур и плачет? — А наши отвечают: — Неначе у него халера, потому у него задняя нога напополам переломана. — Комиссар говорит — Надоть карету хворой помощи. — А наши ему — А ета карета ему ногу и оттяпала, как ехала мимо взлягышки, а он пьяный. — А отчего он плачет? — спрашивает комиссар. — А плачет оттого, что у него сейчас из кармана три червонца мелочи слямзили. — Тогда комиссар говорит — У меня есть знаменитая взломищейка, — она моментально три червонца мелочи найдет и вора в комиссариат приведет, потому она очень ученая и самая честная: ни одной тысячи не зажилит.

— Скажи! — ахнули слушатели и затаили дыхание.

— Да. И как он моментально свистнул, то моментально является ета самая взломищейка и почала носом вертеть. Вертела, вертела она носом и моментально шасть на Митрошку, который Кубарев. А Митрошка с перепугу моментально три червонца мелочи отдал, достамши из сапога, потому он их моментально у Сеньки улямзил. А потом в сердцах ету самую суку неприличным словом и назвал. А как она есть на государственной службе юстиции и паек получает, за ето самое его и припаяли.