Елена Бушаева - В поисках короля
— Тебе тоже непросто будет, если ты так всегда язык распускаешь.
— А сама-то! — Теперь уже Хмель вступился за Гаррета. — Ты сперва дорасти, потом будешь встревать в разговоры взрослых!
— Докуда дорасти? — Деловито поинтересовалась грязная девчонка, тряхнув двумя пышными белыми хвостами. — Старый Хольт говорит, как соснуть сгодишься, дак уже, значит, большая.
Демон закашлялся, Хмель разинул рот, а Герк готов был провалиться сквозь землю.
— Все, все. — Демон поспешно стер и его. — Ничего ему не будет, мужчина должен уметь отвечать на удары.
— А ты умеешь? — Сердилась варварка.
— А ты чей-то так за него вступаешься? — Шутливо толкнул ее Хмель. — Понравился? Красавчик, что и говорить. Из лордов чай.
— Мне? — Ахнула девчонка. — Красавчик? Да он же урод совсем!
— Да? — Заинтересовался Гаррет. — Почему?
— У него глаза синие. — Отрезала Рут. — Гадость какая! Фу, мерзость! Самые поганые глаза!
Демон переглянулся с Хмелем. Разговаривать с десятилетней девочкой, пусть даже и варварской, о мужской привлекательности было крайне неловко.
— Небо тоже синее. И вода. Они ведь красивые.
— Небо это небо, а вода это вода. — Огрызнулась дикарка, ковыряя пяткой дырку в песке. — Я не знаю. А глаза такие гадость. Жабья кровь.
Гаррет напряг память и честно постарался вспомнить всех знакомых варваров. Чаще он приглядывался к их оружию и умению драться, чем к лицам, а варваркам и подавно совсем не в глаза смотрел, но вроде синеглазых среди них действительно не было. Были глаза карие, черные, зеленые и серые, даже голубые всевозможных оттенков, но того синего насыщенного цвета, как у Герка и Арти, гворт припомнить не смог.
— Жабья кровь? — Переспросил Хмель.
— Не наши. — Свирепо подтвердила Рут.
Герк жестом заставил фантомов замолчать и задумался. Сейчас дикарка была совсем другой. Более терпимой, более понимающей, чересчур образованной и точно не выставляющей орду дикарей венцом богининого творения. И вряд ли она сама до всего дошла. Значит, кто-то был, но спросить прямо не получится, слишком она еще маленькая, даже не поймет, а если и поймет, то не скажет, а фантом пытать бесполезно. Поэтому он отправил ее в небытие и занялся Хмелем.
Друг присел рядом на песок и уставился в усыпанное звездами небо.
— Красень-то какая! — Простодушно сказал он. — Особливо вон те, кучечкой, и здоровые какие!
Но в глазах у него стояли вовсе не звезды, а душная толпа раньше казавшихся знакомыми людей, чье-то истошной верещанье, захлебнувшееся в крови, острые края лопат с клочками налипшей шерсти, еще даже не шерсти, так, легкого нежного пуха, теплого, льнущего к ладони…
— Где ты сейчас? — Тихо спросил его демон.
— Да так, иду по тракту. — Пожал плечами наемник. — Одному, чай скучно было, дак я прибился к людям. Рожи у них, конечно, разбойные, но ничего, хорошие ребятки, обещали в долю взять. А покамест я у них кашеварю.
Гворт не удержался от смеха.
— Ничему тебя жизнь не учит.
— Меня-то? — Усмехнулся наемник. — Учит, брат, еще как учит. А тебя?
— Не знаю. — Медленно ответил Гаррет. — Я плохой ученик, наверное.
— Ничего, брат. — Наемник хлопнул его по плечу, не смутившись, что рука прошла сквозь него, фантомы были бестелесными. — Жизнь такой учитель, она не устает даже таких дураков, как ты, наставлять. Никогда. А если плохо учишься, то и наказывает.
— Нашелся философ!
Демон с досадой стер ухмыляющуюся рожу поганца, подумал, и вновь вызвал Рут, избрав последнюю поворотную точку. Перемена вышла разительной. Вместо грубоватой, но улыбчивой и хвастливой девочки, перед взором гворта предстала сухая как жердь злющая девка со сверкающими глазами и сгорбленной спиной остроухой кошки, готовящейся к прыжку.
— Ну? — Резко спросила она.
— Как дела? — Осторожно поинтересовался демон, еще не зная, как с этим разговаривать, чтобы услышать ответ, а не поток оскорблений.
— Пока не родила. — Холодно отрезала дикарка. — Как рожу — скажу. Зачем звал?
— У тебя что-то случилось?
— Ничего не случилось.
— Выглядишь неважно.
— Достаточно важно для нужного дела. Если есть, что сказать, говори, А нет, так проваливай в Ад, откуда явился.
Взгляд у нее был колючий и холодный, черты лица резкими, а адские тени делали их еще резче, казалось, что в провалах глазниц запеклась кровь.
— Сколько тебе лет?
— Шестнадцать.
— Кто тебя так довел?
Варварка насмешливо качнула бровями и не ответила.
— Кто учит тебя быть такой?
— Старый Хольт.
— Он бьет тебя?
— Он учит меня убивать и не быть убитой.
— А твой отец? Кто он?
— Дон.
— Что ты сейчас делаешь?
— Иду по дороге, проложенной не мной.
— Ты можешь нормально ответить?
— Я не обязана отвечать.
— Почему бы тебе не быть помягче?
— Потому что это меня убьет.
Гворт прерывисто вздохнул, фантом явно издевался, улыбаясь тонким бескровным ртом.
— Я могу помочь?
У нее в лице ничего не дрогнуло.
— Нет.
— Ты меня помнишь? — Помолчав, наугад спросил демон.
В этот раз она ответила не сразу, потом открыла рот и медленно и неохотно процедила все то же:
— Нет.
— Почему ты мне не веришь, Рут?
— Потому что ты врешь.
— И все?
Фантом мигнул, дымка сформировалась плотнее, и Рут снова стало десять.
— Потому что ты злой! — Сказала она и с хохотом отбежала в сторону.
— Я не злой. — Обиделся Гаррет. — Не злее тебя уж точно.
— Нет? — Удивилась она. — Здоровый и страшный!
— А так? — Демон поменял облик и протянул руку. — Дай мне лапку.
— Здоровый и страшный! — Фантом спрятался за камнем. — Я тебя боюсь!
Всерьез она не боялась, просто не подпускала опасного противника близко.
— Вот Хмель меня не боится. — Упрекнул он ее. — И Герк тоже. И даже Лависса. А ты умеешь больше их всех!
— И вижу тех, кто умеет больше меня. — Фантом пригрозил пальцем и высунул язык, кривляясь. — Потому что я варварка! Из племени воинов! Рожденная битвой, да!
— Я бы никогда тебе ничего не сделал. — Гаррет швырнул в нее горсть песка, и хоть она прошла насквозь, фантому это не понравилось.
— Никогда? — Дотошно уточнил он.
— Никогда! Хотел бы — давно уже сделал.
— Никогда-никогда? — Переспросила Рут. — А тогда? В развалинах? А на арене? Ты хотел! И думал!
— Не было такого!
— Было! Было!
— Ну ладно, было. — С досадой согласился Гаррет. — Но ты же не знаешь наверняка.
— Хватит и опасений. — Пожал плечами призрак. — Зато я живая.
— И что это за жизнь? С вечно вздыбленной шерстью?
— Долгая. — Зловеще прошептал фантом, приобретая черты взрослеющей Рут. — Как раз успеть исполнить предназначение.
И рассыпался сам. Гаррет вздохнул. Чтобы понимать такие вещи надо быть ведьмой, привыкшей вглядываться в завитки дыма над куреньями и читать судьбу в рисунках деревьев.
— А ты что скажешь?
Шестой фантом молча вышел из-за спины, черный, как ночной воздух и густой, как дым пожара. Гаррет поглядел в свое собственное укоризненное лицо.
— Тоже будешь говорить, что я вру, ннэ?
Фантом по-прежнему молчал, сохраняя суровое выражение.
— А что мне делать? Не знаешь, молчишь? Вот как родишь что-то стоящее, тогда и будешь мне указывать, понял? Иди топись, надоел.
Фантом так же молча спиной вперед поплыл к начинающему светлеть морю и исчез в волнах, не принеся демону никакого удовлетворения.
— Сам знаю. — Проворчал он.
— Никогда больше не буду пить! — Простонала Рут, выползая из хижины.
Следом, подпихивая варварку в зад, выполз Хмель, вид у него был такой, будто он только что вышел из недельного запоя. Яркий свет восходящего солнца резал красные заплывшие глаза, а в висках били варварские барабаны.
— Воды! — Прохрипел Арти. — Умоляю, воды!
— Не так уж все и страшно было. — Простонала Лависса, стараясь бодриться, но получалось у нее плохо.
Герк поспешил открыть хижину и выгнать из нее остатки сладковатого дыма, складывающегося в причудливые образы. Затем без лишних слов принес воды и по очереди напоил страждущих.
— Как хреново-то! — Простонал Хмель.
— Во рту как демоны насрали. — Согласилась Рут. — Ну и рожа у тебя!
— Ты на себя глянь!
— Я смелый охотник и могу вести дела племени. — Прокряхтела варварка, держась за виски. — Дайте мне сюда самую большую красотку!
— И стоило оно того? — Не выдержал Герк. — То есть, хм, что вы видели?
Лависса испытующе посмотрела на него снизу вверх и уныло пожал плечами.
— Видеть-то видели, но вот что? Все так четко, как во сне, но слишком ясно, будто в жизни. Но что я видела… горы. Высотой до небес, чистые и сверкающие, а потом с них хлынула кровь, сметая замки, деревни и все, что встречала на пути. Дошла до последнего моря, и воды в нем стали черными. Тогда я вошела в эту воду, и она посветлела, а кровь впиталась в землю и дала всходы… хм, видимо это о войне, но слишком абстрактно, никакой конкретики.
