Валерий Хайт - Большая книга одесского юмора (сборник)
Только не уверяйте меня, что мы одни такие жулики. Кого только не ловят за руку во вполне устоявшемся и рыночном мире! Президенты и премьеры стран за взятки садятся на скамью подсудимых. Президент Бразилии Фернандо Коллор Мелу, премьер Японии Какуэй Танака, президент Перу Алан Гарсия – он, кстати, в 1985 году сказал: «Если государственный чиновник, какой бы он пост ни занимал, совершил материальное преступление или злоупотребил властью, то пусть… наказание для такого человека будет двойное». Знал бы, где падать, соломки бы подстелил. А «футбольный скандал», когда за руку поймали главу крупнейшего французского концерна Бернара Тапи и чертову уйму французских футболистов? Правда, это скорей хорошо – там хоть кого-то поймали и наказали, в отличие от нас… А как вам нравится, что с 1930 года уголовный кодекс штата Виргиния запрещает коррупцию и взяточничество всем гражданам, кроме кандидатов на выборах (ну и прагматики эти американцы – какой смысл в законе, который заведомо не будет исполняться!)?
Есть ли в конце этого туннеля хоть какой-то просвет – судите сами. Впрочем, теперь бесплатных квартир нет – и взяток тоже нет, не за что давать. Взятка есть непременный спутник государственного распределения благ, ибо государство – единственная структура, где заведомо невозможен конкурент, предоставляющий эту же услугу дешевле и переманивающий клиентуру. Если объем такого распределения невелик, как, скажем, в Новой Зеландии – его и контролировать легче. А вот разговор о полном истреблении взяток давайте перенесем на страницы фантастических романов. Впрочем, и там разное пишут. Украинский фантаст Герасименко в повести «Когда умирает Бессмертный» описывал планету, где одна из стран просто разрешила брать взятки, но установила таксы и обложила данный вид платежей налогом. Что-то в этом есть – впрочем, см. выше. Так что единственная надежда на уменьшение этой составляющей денежных потоков посещает меня, когда ложусь спать. Авось увижу во сне мраморный памятник, что, по знаменитому соннику «Миллион снов» издательства Сытина, предвещает именно смерть богатого взяточника. Что ж, будем надеяться вместе… Спокойной ночи!
Скорость стука выше скорости звука
Во время раскопок в Двуречье археологи докопались до царского архива древнего владыки. Обожженные глиняные плитки – не бумага, время почти не оказало на них воздействия. Клинопись к тому времени уже читали без труда и ученый мир замер в предвкушении новых великих произведений древнего искусства, сравнимых с гениальным эпосом о Гильгамеше. Как бы не так! Практически все найденные творения оказались принадлежащими к жанру, имеющему невысокую художественную ценность, но весьма ценимому деспотами – и не только восточными. Одна из самых древних в мире библиотек оказалась практически целиком состоящей из доносов, помогавших тогдашним царям (и не только им) разделять и властвовать.
То ли потому, что в раннем детстве, услышав слово «Навуходоносор», я решил, что прозвали его именно так, что ему доносят, да еще и на ухо, то ли еще почему, распространение доносительства в древних деспотиях меня не удивляет. Совершенно в контексте этого воспринимается и рассказ Геродота о том, как знатный перс Дарий, узнав, что страной правит самозванец, потребовал у своих друзей, чтобы они немедленно приняли меры к его свержению. Они проявили нерешительность, ссылаясь на то, что царю доносят о них всех и дело их не удастся. Как же Дарий все же уговорил их на немедленные действия? Да очень просто – «Если мы немедленно не начнем восстание, я сам на вас донесу». В результате, во-первых, сменилась династия, а во-вторых, еще раз подтвердилась очевидная истина, что от доносов больше вреда, чем пользы.
Забавней другое – в республиках доносы оказались не менее важны, чем в деспотиях. Только подоплека обычно разная. В деспотиях главная тема доносов – покушение на деспота и его власть, а в республиках – экономические злоупотребления. Показательно еще и то, насколько больше доносов в неблагополучном государстве, чем в благополучном. Пока Афины процветали, спокойно жили и творили Фидий и Сократ. Как только Спарта стала брать верх в изнурительной войне – сразу Фидия сгноили в тюрьме по доносу о том, что он якобы крал золото и слоновую кость, отпускаемую ему на возведение статуй, а Сократа заставили выпить цикуту по обвинению в непочитании богов, выеденного яйца не стоящему. Что здесь причина, а что следствие – судите сами.
Доносительство, по мнению многих тиранов, должно было укрепить их государства, запугать заговорщиков и лишить кого бы то ни было возможности поколебать существующий строй. А выходило обычно с точностью до наоборот – бесконтрольное доносительство разносило в куски допустившее его государство и государя в кратчайшие сроки. Станислав Лем даже описал в одном из своих рассказов о Трурле и Клапауциусе государство роботов, одним из главных отраслей промышленности которого было производство доносов. Естественно, государство потряс кризис перепроизводства и было принято решение облагать сделавших слишком много доносов специальным налогом на роскошь. Но до этого не додумалась Римская империя при некоторых цезарях (Нероне, Домициане). И началось!
Тем паче сложилась великолепная тема для доносов, где оправдаться было крайне затруднительно – оскорбление величества. Например, обвинить человека побогаче в том, что он посетил туалет, не сняв перстня с изображением цезаря (как мало меняется мир – описано, как в лагерях специальные люди нарезали из газет туалетную бумагу, выстригая портреты вождей, что конечно, дешевле и разумней, чем наладить выпуск пипифакса). Дошло до того, что во времена Нерона наиболее удивившей общество смертью оказалась смерть богача Ваттия. Он умудрился, несмотря на богатство, умереть своей смертью, и римские остряки из числа еще не казненных язвили, что это и есть самая удивительная и редкая причина смерти в нероновском Риме.
Донос оказывался выгоден практически всем. Государству – часть конфискованного имущества пополняет казну, а подданные запугиваются до заикания и колик, доносчику – и ему достается награда из имущества осужденного, судебным органам – вот сколько заговоров мы разоблачаем, что бы без нас произошло, подумать страшно… В убытке оказывался только оговоренный, но он один, а прочих вон как много! Вот только рано или поздно людей удается запугать до такой степени, что становится все равно, как погибать, а сопротивление дает хотя бы ничтожный шанс. Так что своей смертью ни Нерону, ни Домициану умереть не удалось, что вполне закономерно, в отличие от приструнившего доносительство Траяна. Но маятник уже раскачали, и тормозить приходилось резко – вплоть до того, что доносы на тех, кто придерживался запрещенного тогда христианства, перестали принимать, пояснив, что казнить можно только тех, кто донесет сам на себя. И такие находились, да еще и в немалом числе – из желающих достичь райского блаженства мученической кончиной.
Еще один неплохой тормоз – наказание за ложные доносы. Раз специально пишется, что Траян его ввел – значит, до него не было. Так чего удивляться их обилию, особенно с учетом того, что часть имущества жертвы доноса доставалась доносчику! Давайте запомним этот прием – речь о нем еще пойдет… Кстати, и меру наказания при этом придумывать недолго – древний принцип талиона, он же закон Моисеев «Око за око», вырабатывает рекомендацию автоматически. Как только за ложный донос к доносчику стали применять ту же кару, что грозила объекту доноса в случае, если бы его признали верным, число доносов быстро снизилось до приемлемого уровня. Действительно, зачем принцепсам поощрять доносы, если Цезаря донос, призывающий остерегаться мартовских ид, все равно не спас – он не поверил и отправился в сенат навстречу собственной гибели. И понятно почему – когда доносов слишком много, большинство из них явно ложны и все равно не поймешь, какому верить, а какому нет.
Кстати, страсть к доносам так глубоко проникла в сознание римлян, что они даже часть своих завещаний оформляли в форме доноса – перечисляли грехи своих врагов и просили богов поскорей призвать их на свой суд, благо и свидетель уже прибыл. Ну-ну…
А тем временем в римской колонии Иудее был сделан чуть ли не самый известный в мире донос, да еще и за денежное вознаграждение. Правда, сумма совершенно копеечная – 30 шекелей, 10$ по нынешнему курсу. Почему бы Израилю не выпустить такую купюру – цены бы ей, как сувениру, не было? Впрочем, потому, очевидно, и не выпускает – слишком быстро они уйдут из денежного обращения в альбомы коллекционеров. Да и кого там изображать? Впрочем, это как раз ясно…
Кстати, в наше время масса описаний истории Иуды связана с подыскиванием оправданий его поступку или, во всяком случае, поиску причин для него. В знаменитой рок-опере «Иисус Христос – суперзвезда» Иуда, пожалуй, не менее важный герой, чем Иисус – если не более важный. Да это и понятно. С точки зрения государства доносчик Иуда прав (ты нам сообщи, а мы уж разберемся), а проповедник Иисус – нет. Как же это так?
