Дмитрий Черкасов - Обреченные эволюцией, Или новые приключения мусоров
– Создали ему атмосферу, – вздохнул Перетеркин. – Напечатали десяток ксив, а чтобы за ним присмотр был, наняли меня. Вот и мотаюсь туда-сюда, дурака своего из передряг вытаскиваю и слежу, чтобы он чего-нибудь серьезного не напортачил. Он думает, что я его напарник, майор Краснович. – Актер опять тяжело вздохнул и показал сидящим на ящиках и досках милиционерам аналогичное удостоверение, что те уже видели у сумасшедшего “агента”. – Тоже “сотрудник Федерального бюро национальной безопасности России”.
– Дела-а-а, – протянул Недорезов.
Это еще не все. – Перетеркин почмокал обветренными и потрескавшимися губами. – В параллель со всей этой фигней мой подопечный думает, что он популярный актер. Звезда телесериалов про спецназовцев и кумир театралов, мать его…
Стражи порядка сочувственно закивали головами.
– Не дай Бог сына-актера, – согласился Котлеткин.
* * *Очень скоро Петренко пришлось убедиться в правдивости рассказа Васи Рогова.
Южный город совсем не походил на холодный майский Питер с его весенним снегом, переходящим в унылый моросящий дождь. На улицах то и дело встречались военные патрули, грохотали по булыжной мостовой конные экипажи, затем прошла рота солдат, горланящая песню о вещем Олеге с припевом: “Так за царя, за родину, за веру…”
Посреди центральной площади города Овечкин указал на высокое здание:
– Вот мы и пришли. – Затем кивнул часовому: – Офицер со мной. – И решительно пропустил начальника РУВД вперед.
Полковник Леопольд Кудасов оказался еще более подозрительным, чем его подчиненный.
Он долго и, по мнению знакомого с оперативной работой Мухомора, довольно примитивно пытался “расколоть” гостя на всяких мелочах. Дескать, как пройти в библиотеку или сколько коней стоит на Аничковом мосту? А потом начал сыпать какими-то фамилиями и титулами, из которых часть была явно вымышленная, интересуясь, не служил ли господин полицейский под началом этих замечательных персон.
Честно говоря, услышав про Аничков мост, Николай Александрович чуть было не ляпнул, что коней оттуда некоторое время назад увезли на реставрацию, увенчав постаменты рекламой какого-то банка, но вовремя спохватился. Что же касается остальных вопросов, то здесь Кудасову определенно ловить было нечего: знания, полученные на истфаке Ленгосуниверситета, где учился Петренко до службы в милиции, оказались прочными. “Сдача экзамена неизбежна, как крах мирового империализма”, – вдруг вспомнилась старая студенческая присказка. И этот, не самый приятный, экзамен в контрразведке подошел к концу. Напоследок, разыграв возмущение от бесконечных расспросов, Мухомор набросился на Кудасова:
– А вы с произведениями Андрея Кивинова не знакомы? Вашим куратором в резидентуре Германии был случайно не господин Путин? И полковник Жириновский – не хухры-мухры? Он не предлагал вам по-дружески вымыть ноги в Индийском океане? Вы что думаете, начальник Управления внутренних дел – наподобие простого городового или обычного шпика? Да у меня в вытрезвителе и контрразведчики рыдают, словно дети!
Несколько обескураженный от такого натиска Кудасов как мог успокоил разбушевавшегося полицейского, даже соизволил назвать его коллегой, отчего стоявший в кабинете у портьеры штабс-капитан непроизвольно поморщился.
Негоже военной элите, к каковой относятся выпускники его императорского величества Академии Генерального штаба, панибратствовать со всякими архаровцами [Действительно, в военную разведку и контрразведку принимались не просто выпускники военных училищ, а, в абсолютном большинстве, офицеры, прошедшие дополнительную и весьма жесткую подготовку; архаровцы – прозвище полицейских в царской России].
К еще большему недовольству Овечкина, начальник контрразведки, посетовав на трудности военного положения, пригласил гостя отужинать в замечательном кабаре.
Предложение, естественно, было с благодарностью принято.
Пока адъютант вызывал автомобиль, полковник без обиняков предложил, чтобы Николай Александрович, очевидно оставшийся не у дел, не отказался временно поработать “на благо Отечества”. Судя по интонации, отказ мог быть приравнен к дезертирству. Со всеми вытекающими последствиями.
– Не каждому же сеять разумное, доброе, вечное. Книжки там писать, сонеты, – увещевал начальник контрразведки. – Кому-то надо и пахать. Пусть даже и интеллигентно, в белых перчатках, как это принято в нашем ведомстве.
Петренко слабо попытался сопротивляться, уверяя, что со своими сотрудниками выполняет тайную миссию царствующего дома, перебравшегося в Париж. Опытного полицейского с двумя подручными якобы послали сюда восстанавливать агентурную сеть среди уголовного элемента для подрывной деятельности в большевистском тылу.
Но Кудасов махнул рукой.
– Бросьте вы свои полицейские штучки! Какой царствующий дом? Они между собой одну корону поделить не могут, а все туда же – в политику. А тут со дня на день начнется наступление красных, фронт рухнет, и будет не до сексотов. Что ваши уголовники в состоянии сделать, кроме как замки в сараях ломать?
– Ломать ничего не надо, – еще увереннее начал входить в новую роль Мухомор. – Формы работы могут быть совершенно легальными. Можно, например, нашего человека внедрить в Совнарком. Пусть заставляет там тратить время на обсуждение формы хвоста орла на гербе, чем занималось временное правительство [Петренко ошибается. Форму хвоста у орла на государственном гербе мучительно (и, долгое время, безуспешно) обсуждали в Госдуме образца 90-х годов XX века], либо протаскивает стихи Бальмонта в качестве гимна. Не менее интересно вместо решения бюджетных вопросов заняться выбиванием льгот по оплате извозчиков и усадеб для своей родни и подельников! Можно, как говорят англичане, пролоббировать сокращение красной гвардии, милиции, насоздавать с помощью наших людей кучу органов, осуществляющих спецконтроль за спецнадзором. Еще лучше провести неожиданно денежную реформу, ввести соответствующие налоги, причем натурой. Тогда даже в Поволжье начнется голод. Представляете, что в результате произойдет? Какое правительство сумеет удержаться у власти?
– В России все возможно, кроме ликвидации дураков и ухабов, – снова махнул рукой Кудасов. – Впрочем, воля ваша. Создавайте что хотите, лишь бы польза была. Послушайте-ка, вы говорите об уголовниках… Тут у нас, представьте, проблема с опытными специалистами, а по некоторым данным в город проникла шайка неких “неуловимых мстителей”. Глядишь, кто из них и выйдет на ваш контингент.
Озаренный новой идеей, полковник встал и зашагал по кабинету.
– Вы же должны установить хоть какие-то связи этих “мстителей”! Должны! Вы были в мастерской сапожника, которого сегодня столь неудачно застрелили при попытке к бегству! А это наверняка была большевистская “малина”. Так что вы нам ищете шайку “неуловимых”, а я помогу людьми и, если все пройдет нормально, деньгами. Договорились?
Николаю Александровичу ничего не оставалось, как еще раз подтвердить согласие вместе отужинать и сделать вид, что он не возражает против сотрудничества.
“Чем черт не шутит, – подумал начальник РУВД, – а вдруг этим неуловимым что-нибудь известно о нашей машине?”
На всякий случай он поинтересовался у Кудасова, не было ли обнаружено при обыске чего подозрительного, но полковник, обстоятельно рассказав о подпольной типографии, динамите и оружии, даже не заикнулся о заветном шкафе-купе. Рисковать и продолжать дальше расспросы Мухомор не решился.
Незачем навлекать лишние подозрения.
Только и контрразведчики были не лыком шиты. Едва начальник контрразведки в сопровождении гостя вышли на улицу к авто, следующий за ними штабс-капитан Овечкин выразительно дернул подбородком. По этому знаку от стены дома отделились две невзрачные фигуры в котелках, телосложением напоминающие Бобчинского и Добчинского, и резво засеменили за машиной, в которой неспешно направлялись ужинать контрразведчик и странный полицейский чин.
* * *Дукалис, очухавшийся после вынужденного пребывания в полувысунутом из окна виде, поднес к уху коробок и потряс головой.
Ни звука.
Спичек не было.
Оперуполномоченный открыл коробок, внимательно посмотрел на два десятка деревянных палочек с серными головками, закрыл коробок, снова поднес его к уху и опять потряс головой.
Тот же результат, что и в прошлый раз.
Дукалис тихонько застонал, отложил коробок, уставился на только что распечатанную пачку сигарет “Мужик”, лежащую рядом с ополовиненной бутылкой кислого пива “Клинское”, и пригорюнился.
Очень хотелось курить.
Дверь в кабинет широко распахнулась, и на пороге материализовались Казанцев с Чердынцевым, на плечах которых висел обессилевший Ларин.
У Чердынцева голова была замотана мокрым полотенцем.
