Джек Вэнс - Космическая опера
– Ив самом деле,- Роджер снова принялся изучать список.- И какой же из этих миров является громко разрекламированным Рлару?
– Пожалуйста, оставь свой сарказм, Роджер; не забывай, что твое участие в экспедиции еще под большим вопросом. А что касается Рлару, то в свое время капитан Гондар обязательно доставит нас туда. У него есть веские причины не разглашать информацию до тех пор, пока "Феб" не покинет Землю.
– Может, это так, а может, и нет,- проворчал Роджер.- На вашем месте я бы потребовал от него хоть какие-то гарантии в том, что он не высадит нас Робинзонами на какой-нибудь необитаемой планете. И это не сарказм, а здравый смысл.
Дама Изабель начала терять терпение.
– Я полностью доверяю капитану Гондару. В довершение ко всему, я контролирую очень большую сумму денег, которую он, несомненно, захочет получить. А в третьих, если ты так уж боишься таких абсурдных неожиданностей, то тебе лучше совсем не соваться в это дело.
– Я беспокоюсь только за вас и ваше дело,- заверил Роджер.- И, естественно, я прикидываю возможные нежелательные случайности.
– Об этом я уже позаботилась сама. А теперь, если позволишь, я займусь корреспонденцией, котороя требует просмотра и ответа, а также мне надо сделать распоряжение, чтобы подумали, где и как тебя разместить.
– Ну, нам много места не потребуется,- добродушно заявил Роджер.- Мой секретарь может работать в кабинете мистера Бикля, который ему не очень-то и нужен. А что касается жилья, то наши койки можно поставить где угодно.
Дама Изабель удивленно уставилась на Роджера.
– Ради всего святого, о чем это ты говоришь? Если под "секретарем" подразумевается та ловкая молодая особа, которую я встретила в космопорту, то можешь забыть обо всей этой затее.
– Она профессиональный секретарь,- мрачно сказал Роджер,- к тому же она моя невеста.
Дама Изабель сделала губами несколько движений, будто хотела что-то сказать, но у нее возникли трудности с дыханием, ибо с языка рвалось нечто непроизносимое. Наконец она выдавила:
– Ты упустил один существенный факт. Это серьез ная экспедиция, предпринимаемая людьми, увлечен ными артистической идеей, а вовсе не амурный пикни чок.
В тот же вечер, но несколько позже Роджер позвонил по видеотелефону Медок Росвайн. Когда она услышала от него последние новости, ее великолепный ротик печально искривился.
– Ах, Роджер, какая жалость. А может, она все-таки передумает?
– Никакой надежды. На самом деле у нее… ну… какая-то антипатия к тебе, что ли…
Медок Росвайн кивнула:
– Женщины никогда меня не любили. Почему – не знаю. Я ведь никогда не флиртую и не стараюсь привлечь к себе внимание…
– Это потому, что ты необычайно прекрасна,- заявил Роджер.- Ума не приложу, как ты согласилась выйти замуж за такого обычного человека, как я.
– А я не знаю, что я буду делать без тебя,- вздохнула Медок Росвайн.- Наверно, поеду в Париж. У меня там есть друзья; я никогда не бываю одинокой.
– Я откажусь от этой идиотской экспедиции,- взорвался Роджер.- И мне плевать, если…
– Нет, Роджер. Так не пойдет.
– Тогда, клянусь всеми святыми, ты поедешь со мной, даже если мне придется просто спрятать тебя!
– О Роджер! Неужели ты осмелишься на такое?
– Конечно, осмелюсь! Я самый отважный и самый непокорный племянник во всей Вселенной, и если ты мне не веришь, то я сейчас же приеду к тебе и заставлю в это поверить!
– Я верю тебе, Роджер… но удастся ли тебе это сделать?
– Что удастся?
– Спрятать меня.
Какое-то мгновение Роджер колебался.
– Ты серьезно?
– Да,- голос и взгляд Медок Росвайн не выказывали ни тени смнений.
Роджер глубоко вздохнул.
– Хорошо. Значит, так оно и будет.
Глава пятая
"Феб" уже два часа находился в открытом космосе. Артисты и музыканты труппы стояли и задумчиво смотрели в сторону покинутой Земли. Дама Изабель не выходила из своей каюты, страдая, как гласили слухи, от острого приступа космической болезни. Слухи подтверждались частыми визитами к ней доктора Шенда, корабельного врача.
Адольф Гондар, теперь капитан Гондар, неотлучно находился на мостике вместе с Логаном де Апплингом, молодым симпатичным астронавигатором. Роджера Вуда можно было встретить в разных концах корабля; его неусидчивость, необычайную нервозность и бледность все списывали на космическую болезнь. Бернард Бикль появлялся то тут, то там, отвечал на вопросы, успокаивал разнервничавшихся новичков, поддерживал моральный дух труппы, в то время как сэр Генри Риксон инспектировал в трюме состояние музыкальных инструментов, он хотел удостовериться, что взлетная вибрация не повредила два огромных рояля.
Вскоре объявили о начале первого обеда на борту: это было совершенно неформальное мероприятие, выдержанное в духе закуски в кафетерии. Заметив, что Роджер во второй раз подходит к подносам, стюард кафетерия весело воскликнул:
– Посмотрите, вот человек с хорошим аппетитом! Ешьте, как он. И вы все скоро станете толстячками!
Роджер покраснел.
– Я просто сильно проголодался,- коротко бросил он и быстренько отошел с подносом.
– Обидчивый паренек,- заметил стюард Джорджу Джемсону.- Будем надеяться, что на корабле таких не много.
– Это племянник дамы Изабель,- ответил Джемсон.- Она держит его на очень коротком поводке, поэтому нет ничего удивительного в том, что он такой капризный.
– Хотелось бы мне посмотреть, куда он все это запихает,- съязвил стюард.- На вид не скажешь, что он любит поесть.
В следующий раз, во время ужина, на прожорливость Роджера снова обратили внимание.
– Вы только поглядите,- сказал посудомойщик,- этот друг куда-то потащил поднос из салона. Он что, клептоман какой-то, что ли?
В дальнейшем Роджер стал осмотрительнее, однако ловкости ему не хватило: очень скоро стюард кафетерия заметил, что мистер Вуд откладывает кусочки пищи в мешочек.
А уже через два часа исполнительный посудомойщик сообщил Роджеру, что дама Изабель хочет немедленно с ним поговорить.
Когда Роджер входил в каюту дамы Изаабель, ноги у него были словно налиты свинцом. Лицо тети, приобретшее из-зи космической болезни цвет овсянки, было каменным.
– Садись, Роджер,- сказала она.- Я хочу поговорить с тобой о нескольких вещах. Но сначала я хочу заметить, что из всех человеческих пороков одним из самых презренных я считаю неблагодарность. Я понятно выражаюсь?
– Если говорить в общем смысле, то – да.
– Ну, а если говорить о частностях, то я имею в виду присутствие твоей так называемой "невесты" на борту корабля,- она подняла руку, предупреждая возражения.- Не надо меня перебивать. Раньше я очень хорошо к тебе относилась и собиралась, покидая этот свет, оставить тебе немалую долю своего состояния. События последнего часа заставили меня в корне изменить мои намерения. Мне нечего добавить к этому, кроме уведомления, что первый порт захода будет у нас на Планете-Сириус, где ты и эта женщина покинете борт корабля.
– Но, тетя Изабель! – в отчаянии воскликнул Роджер.- На самом деле все не так, как вы себе представляете! Позвольте мне все объяснить!
– Факты говорят сами за себя. Твоя любовница находится в данный момент под попечительством капитана Гондара, думаю, он уже организовал что-то вроде камеры в грузовом отсеке. Тебе еще повезло, что с тобой не поступили точно так же. А теперь уходи. Мне очень жаль, что мои страдания от этой ужасной космической болезни отягощены еще и бесстыдством собственного племенника.
– Одно последнее замечание,- строго сказал Роджер.- Она мне не любовница, а невеста! И это вовсе не потому, что какие-то мои попытки оказались тщетными. Она, пока мы не поженились, а это, надеюсь, вскоре случится, не позволяла мне ничего, кроме поцелуя в щеку. И избавьте меня от вашего лицемерия; я слышал кое-какие рассказы о вас, относящиеся к тому времени, когда вы были лет на пятьдесят моложе. И если они правдивы, то мисс Росвайн можно было бы и не прятать.
– Вон отсюда, нахальный щенок,- воскликнула мадам Изабель глубоким носовым голосом, который всегда свидетельствовал об ее крайнем раздражении.
Роджер вышел из ее каюты и, опустив голову, побрел по коридору. Да, положение было незавидное: тетка от него отреклась; наследства он лишился; и, впридачу ко всему этому, он покрыт позором! Роджер горько усмехнулся: чувства Медок Росвайн, питаемые ей к нему, компенсируют все с лихвой. Он пошел йа мостик, чтобы поговорить с капитаном Гондаром и, к своему удивлению, столкнулся с Медок Росвайн, спокойно сидящей там на скамейке. Она взглянула на него, но потом снова потупила глаза. Девушка казалась такой беспомощной, такой одинокой, находящейся в таком отчаянии, что Роджер еле сдержался, чтобы не броситься ее успокаивать. Но вместо этого он повернулся к капитану Гондару, выглядевшему в своей темно-синей форме еще более строгим и угрюмым.
