Владлен Бахнов - Владлен Ефимович Бахнов
И тут произошло нечто невероятное и ужасное: Солнце подчинилось его приказу и погасло.
И Властелину Солнца стало так страшно, что он закричал и рухнул на остывающую крышу своей «хижины».
А когда Дино очнулся, весь мир был погружен в кромешную тьму, такую густую, вязкую, абсолютную тьму, которую невозможно себе представить и которая наступает, когда Солнце гаснет…
— Где я? — спросил Попечитель.
— У себя в «хижине», — отвечали приближенные.
— А почему так темно? Солнце все-таки подчинилось мне и погасло, да?
— Да, — словно эхо. откликнулись приближенные.
— И человечество гибнет, да?
— Да, — повторили приближенные, давно уже разучившиеся говорить слово «нет».
Великий Попечитель закрыл глаза и захихикал, довольный тем, что ему удалось сделать.
Умер Дино Динами через два дня. И до самой смерти никто не осмелился сказать ему, что Солнце погасло только для него одного. Просто потому, что он ослеп.
ПАРОДИИ КОНЦА
60-Х — 70-Х ГОДОВ
Евгений Винокуров
Отражение
Устав от мудрецов и балагуров,
Я в зеркало взгляну средь бела дня,
И в зеркале возникнет Винокуров
Евгений.
И воззрится на меня.
Что ж он увидит? В двух шагах всего
Стоит двойник, его подобье.
Немного наклонясь, и исподлобья
Разглядывает пристально его.
И видит — рядом, в зеркале стоит
Его оптическое отраженье,
Уже не юноша, а все же не старик.
Во взгляде отраженья напряженье.
Куда ж направлен напряженный взор?
Конечно, на того, кто, стоя рядом.
Рассматривает пристально, в упор
Свое подобье напряженным взглядом.
Он смотрит на меня,
Я на него
Смотрю…
И все… И больше ничего.
Казалось бы. Но сколько в этом скрыто!
Как мало прожито! Как много пережито!
Римма Казакова
Каждому свое
Я такая простая девчонка.
Озорная, шальная, ничья.
Я свой парень. Но где-то и в чем-то
Просто баба и женщина я.
Ах, мужчины, вы сладкоречивы.
Хоть и знаем мы вас наизусть.
Но мы сами с усами, мужчины.
Намотайте себе на ус!
Вы привыкли мыслишкою тешиться.
Все уверенней становясь.
Что на ваших плечах все держится
И все наши надежды на вас.
Сами вы себе кажетесь сильными.
Но, наивные мужички.
Шевельните своими извилинами.
Напрягите свои мозжечки:
Ведь окончилась ваша эпоха
И смешон этот гонор ваш.
Хорошо это или плохо.
Слабый пол — мы берем реванш!
Поглядите вокруг себя во поле
Или в городе наугад:
Проглядели вы, братцы, прохлопали —
И крутом уже матриархат.
Вы не бойтесь матриархата.
Сейте хлеб, обжигайте горшки.
Но учтите, что ваша хата
С краю. С краю! Вот так, мужики!
Юрий Левитанский
Киносон о зайце и охотнике,
который ходил в кино зайцем
Меж тем я решительно знаю
По прихоти сна моего.
Что я в этой пьесе играю.
Но только не помню кого.
Ю. Левитанский.
«Сон о забытой роли»
Мне снился сон, загадочный и странный.
Он был цветной и широкоэкранный.
И снилось мне, что сплю я под сосной
И сон смотрю, загадочный, цветной.
Сон состоял из двух отдельных серий.
Мне снилось, что я просто зайчик серый.
А кто охотник? Кто судьба моя?
Вы не поверите: охотник тоже я!
Да. я один во сне играл две роли.
Быть может, это не играло б роли.
Но вот я, зайчик, вышел погулять, —
А я, охотник, стал в себя стрелять!
О, я был замечательный охотник.
До молодой зайчатины охотник!
И когда заяц на поляну вышел.
Я из себя, как говорится, вышел.
Не понимал я. что, стреляя дробью,
Я самого себя сейчас угроблю.
Но вот звучит ужасное «пих-пах»
(А может быть, «пиф-паф»?). Но, не дослушав.
Я падаю, разбрасывая уши.
И зайчики кровавые в глазах…
В груди моей безжалостный свинец.
Прощайте, мои зайчики… Конец
Первой
Серии.
Павел Вегин
В дальнем плаванье
И вот я в летейские воды вхожу.
И вот я уже холодею.
Я голову, может, за прихоть сложу
Увидеть в лицо Лорелею.
…И в белую ночь ее вольных волос
Вошли мои пальцы, как кони в овес.
П. Вегин. «Лорелея»
Хочу Лорелею узреть наяву,
От страсти своей изнываю!
И вот я ныряю, и вот я плыву,
И вот, наконец, доплываю.
Катилась вода, светила звезда,
И так Лорелея спросила:
— Зачем, о поэт, вы приплыли сюда?
И я ей ответил красиво:
— Я в Лете холодной едва не простыл,
Я чуть не утоп, когда к вам сюда плыл,
Чтоб в белую ночь ваших
