Никола Буало-Депрео - Поэтическое искусство

В России поэтическая теория Буало встретила сочувствие и интерес у поэтов XVIII века — Кантемира, Сумарокова и в особенности Тредиаковского, которому принадлежит первый перевод «Поэтического искусства» на русский язык (1752). В дальнейшем трактат Буало не раз переводился на русский язык (назовем здесь старые переводы начала XIX века, принадлежавшие Д. И. Хвостову, А. П. Буниной, и относительно новый перевод Нестеровой, сделанный в 1914 году). В советское время появился перевод I песни Д. Усова и перевод всего трактата Г. С. Пиралова под редакцией Г. А. Шенгели (1937).

Пушкин, неоднократно цитировавший «Поэтическое искусство» в своих критических заметках о французской литературе, назвал Буало в числе «истинно великих писателей, покрывших таким блеском конец XVII века».

Борьба передовой реалистической литературы и критики, прежде всего Белинского, против балласта классических догм и консервативных традиций классической поэтики не могла не сказаться в том отрицательном отношении к поэтической системе Буало, которое надолго утвердилось в русской литературе и продолжало сохраняться и после того, как борьба между классиками и романтиками давно отошла в область истории.

Советское литературоведение подходит к творчеству Буало, имея в виду ту прогрессивную роль, которую великий французский критик сыграл в становлении своей. национальной литературы, в выражении тех передовых для его времени эстетических идей. без которых невозможно было бы в дальнейшем развитие эстетики просвещения.

Поэтика Буало, при всей своей неизбежной противоречивости и ограниченности, явилась выражением прогрессивных тенденций французской литературы и литературной теории. Сохранив целый ряд формальных моментов, выработанных до него теоретиками доктрины классицизма в Италии и Франции, Буало сумел придать им внутренний — смысл, громко провозгласив принцип подчинения формы содержанию. Утверждение объективного начала в искусстве, требование подражать «природе» (пусть в урезанном и упрощенном ее понимании), протест против субъективного произвола и безудержного вымысла в литературе, против поверхностного дилетантизма, идея моральной и общественной ответственности поэта перед читателем, наконец отстаивание воспитательной роли искусства — все эти положения, составляющие основу эстетической системы Буало, сохраняют свою ценность и в наши дни, являются непреходящим вкладом в сокровищницу мировой эстетической мысли.

ПОЭТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО

Песнь первая

Есть сочинители — их много среди нас, —Что тешатся мечтой взобраться на Парнас;Но, знайте, лишь тому, кто призван быть поэтом,Чей гений озарен незримым горним светом,Покорствует Пегас и внемлет Аполлон:Ему дано взойти на неприступный склон.

О вы, кого манит успеха путь кремнистый,В ком честолюбие зажгло огонь нечистый,Вы не достигнете поэзии высот:Не станет никогда поэтом стихоплет.Не внемля голосу тщеславия пустого,Проверьте ваш талант и трезво и сурово.

Природа щедрая, заботливая мать,Умеет каждому талант особый дать:Тот может всех затмить в колючей эпиграмме,А этот — описать любви взаимной пламя; Ракан своих Филид и пастушков поет,Малерб[4] — высоких дел и подвигов полет.Но иногда поэт, к себе не слишком строгий,Предел свой перейдя, сбивается с дороги:Так, у Фаре есть друг, писавший до сих порНа стенах кабачка в стихи одетый вздор;Некстати осмелев, он петь желает нынеИсход израильтян, их странствия в пустыне.Ретиво гонится за Моисеем он, —Чтоб кануть в бездну вод, как древний фараон.[5]

Будь то в трагедии, в эклоге иль в балладе,Но рифма не должна со смыслом жить в разладе;Меж ними ссоры нет и не идет борьба:Он  — властелин ее. она — его раба.Коль вы научитесь искать ее упорно,На голос разума она придет покорно,Охотно подчинись привычному ярму,Неся богатство в дар владыке своему.Но чуть ей волю дать — восстанет против долга,И разуму ловить ее придется долго.Так пусть же будет смысл всего дороже вам.Пусть блеск и красоту лишь он дает стихам!

Иной строчит стихи как бы охвачен бредом:Ему порядок чужд и здравый смысл неведом.Чудовищной строкой он доказать спешит,Что думать так, как все, его душе претит.Не следуйте ему. Оставим итальянцамПустую мишуру с ее фальшивым глянцем.[6]Всего важнее смысл; но, чтоб к нему прийти,Придется одолеть преграды на пути,Намеченной тропы придерживаться строго:Порой у разума всего одна дорога.

Нередко пишущий так в свой предмет влюблен,Что хочет показать его со всех сторон:Похвалит красоту дворцового фасада;Начнет меня водить по всем аллеям сада;Вот башенка стоит, пленяет арка взгляд;Сверкая золотом, балкончики висят;На потолке лепном сочтет круги, овалы:«Как много здесь гирлянд, какие астрагалы!»Десятка два страниц перелистав подряд,Я жажду одного — покинуть этот сад.[7]Остерегайтесь же пустых перечисленийНенужных мелочей и длинных отступлений!Излишество в стихах и плоско и смешно:Мы им пресыщены, нас тяготит оно.Не обуздав себя, поэт писать не может.

Спасаясь от грехов, он их порою множит.У вас был вялый стих, теперь он режет слух;Нет у меня прикрас, но я безмерно сух;Один избег длиннот и ясности лишился;Другой, чтоб не ползти, в туманных высях скрылся.

Хотите, чтобы вас читать любили мы?Однообразия бегите как чумы!Тягуче гладкие, размеренные строкиНа всех читателей наводят сон глубокий.Поэт, что без конца бубнит унылый стих,Себе поклонников не обретет меж них.

Как счастлив тот поэт, чей стих, живой и гибкий,Умеет воплотить и слезы и улыбки.Любовью окружен такой поэт у нас:Барбен[8] его стихи распродает тотчас.Бегите подлых слов и грубого уродства.Пусть низкий слог хранит и строй и благородствоВначале всех привлек разнузданный бурлеск[9]:У нас в новинку был его несносный треск.Поэтом звался тот, кто был в остротах ловок.Заговорил Парнас на языке торговок.Всяк рифмовал как мог, не ведая препон,И Табарену[10] стал подобен Аполлон.Всех заразил недуг, опасный и тлетворный,—Болел им буржуа, болел им и придворный,За гения сходил ничтожнейший остряк,И даже Ассуси[11] хвалил иной чудак.Потом, пресыщенный сим вздором сумасбродным,Его отринул двор с презрением холодным;Он шутку отличил от шутовских гримас,И лишь в провинции «Тифон» в ходу сейчас.Возьмите образцом стихи Маро[12] с их блескомИ бойтесь запятнать поэзию бурлеском;Пускай им тешится толпа зевак с Пон-Неф[13].Но пусть не служит вам примером и Бребеф[14].Поверьте, незачем в сраженье при ФарсалеЧтоб «горы мертвых тел и раненых стенали».[15]С изящной простотой ведите свой рассказИ научитесь быть приятным без прикрас.

Своим читателям понравиться старайтесь.О ритме помните, с размера не сбивайтесь;На полустишия делите так ваш стихЧтоб смысл цезурою подчеркивался в них.

Вы приложить должны особое старанье,Чтоб между гласными не допустить зиянья.

Созвучные слова сливайте в стройный хор:Нам отвратителен согласных, грубый спор.Стихи, где мысли есть. но звуки ухо ранят,

Когда во Франции из тьмы Парнас возник,Царил там произвол, неудержим и дик.Цезуру обойдя, стремились слов потоки…Поэзией звались рифмованные строки!Неловкий, грубый стих тех варварских временВпервые выровнял и прояснил Вильон[16].Из-под пера Маро, изяществом одеты,Слетали весело баллады, триолеты;Рефреном правильным он мог в рондо[17] блеснутьИ в рифмах показал поэтам новый путь.Добиться захотел Ронсар[18] совсем иного,Придумал правила, но все запутал снова.Латынью, греческим он засорил языкИ все-таки похвал и почестей достиг.Однако час настал — и поняли французыСмешные стороны его ученой музы.Свалившись с высоты, он превращен в ничто,Примером послужив Депортам и Берто[19].

Но вот пришел Малерб и показал французамПростой и стройный стих, во всеми угодный музам,Велел гармонии к ногам рассудка пастьИ, разместив слова, удвоил тем их власть.Очистив наш язык от грубости и скверны,Он вкус образовал взыскательный и верный,За легкостью стиха внимательно следилИ перенос строки сурово запретил.Его признали все; он до сих пор вожатый;Любите стих его, отточенный и сжатый,И ясность чистую всегда изящных строк,И точные слова, и образцовый слог!

Неудивительно, что нас дремота клонит,Когда невнятен смысл, когда во тьме он тонет;От пустословия мы быстро устаемИ, книгу отложив, читать перестаем.

Иной в своих стихах так затемнит идею,Что тусклой пеленой туман лежит над неюИ разума лучам его не разорвать, —Обдумать надо мысль и лишь потом писать!Пока неясно вам, что вы сказать хотите,Простых и точных слов напрасно не ищитеНо если замысел у вас в уме готовВсё нужные слова придут на первый зов.

Законам языка покорствуйте, смиренны,И твердо помните: для вас они священны.Гармония стиха меня не привлечет,Когда для уха чужд и странен оборот.Иноязычных слов бегите, как заразы,И стройте ясные и правильные фразыЯзык должны вы знать: смешон тот рифмоплет,Что по наитию строчить стихи начнет.[20]

Пишите не спеша, наперекор приказам:[21]Чрезмерной быстроты не одобряет разум,И торопливый слог нам говорит о том.Что стихотворец наш не наделен умом.Милее мне ручей, прозрачный и свободный,Текущий медленно вдоль нивы плодородной,Чем необузданный, разлившийся поток,Чьи волны мутные с собою мчат песок.Спешите медленно и, мужество утроя,Отделывайте стих, не ведая покоя,Шлифуйте, чистите, пока терпенье есть:Добавьте две строки и вычеркните шесть.

Когда стихи кишат ошибками без счета,В них блеск ума искать кому придет охота?Поэт обдуманно все должен разместить,Начало и конец, в поток единый слитьИ, подчинив слова своей бесспорной власти,Искусно сочетать разрозненные части.Не нужно обрывать событий плавный ход,Пленяя нас на миг сверканием острот.

Вам страшен приговор общественного мненья?Пристало лишь глупцу себя хвалить всегда.Просите у друзей сурового суда.Прямая критика, придирки и нападкиОткроют вам глаза на ваши недостатки.Заносчивая спесь поэту не к лицу,И, друга слушая, не внемлите льстецу:Он льстит, а за глаза чернит во мненье света.

Спешит вам угодить не в меру добрый друг:Он славит каждый стих, возносит каждый звук;Все дивно удалось и все слова на месте;Он плачет, он дрожит, он льет потоки лести,И с ног сбивает вас похвал пустых волна, —А истина всегда спокойна и скромна.

Тот настоящий друг среди толпы знакомых,Кто, правды не боясь, укажет вам на промах,Вниманье обратит на слабые стихи, —Короче говоря, заметит все грехи.Он строго побранит за пышную эмфазу,Тут слово подчеркнет, там вычурную фразу;Вот эта мысль темна, а этот оборотВ недоумение читателя введет…Так будет говорить поэзии ревнитель.Но несговорчивый, упрямый сочинительСвое творение оберегает так,Как будто перед ним стоит не друг, а враг.«Мне грубым кажется вот это выраженье».Он тотчас же в ответ: «Молю о снисхожденье,Не трогайте его». — «Растянут этот стих,К тому же холоден». — «Он лучше всех других!» —«Здесь фраза неясна и уточненья просит». —«Но именно ее до неба превозносят!»Что вы ни скажете, он сразу вступит в спор,И остается все, как было до сих пор.При этом он кричит, что вам внимает жадно,И просит, чтоб его судили беспощадно…Но это все слова, заученная лесть,Уловка, чтобы вам свои стихи прочесть![22]Довольный сам собой, идет он прочь в надежде,Что пустит пыль в глаза наивному невежде, —И вот в его сетях уже какой-то фат…Невеждами наш век воистину богат!У нас они кишат везде толпой нескромной —У князя за столом, у герцога в приемной.Ничтожнейший рифмач, придворный стихоплет,Конечно, среди них поклонников найдет.Чтоб кончить эту песнь, мы скажем в заключенье:Глупец глупцу всегда внушает восхищенье.

Песнь вторая