Хармс Даниил - Даниил Иванович Хармс
Здыгр апрр устр устр
Я несу чужую руку
Здыгр апрр устр устр
Гда профессор Тартарелин?
Здыгр апрр устр устр
Где приемные часы?
Если эти побрекушки
С двумя гирями до полу
Эти часики старушки
пролетели параболу
Здыгр апрр устр устр
Ход часов нарушен мною
им в замену карабистр
на подставке здыгр апрр
с бесконечною рукою
приспособленной как стрелы
от минуты за другою
в путь несется погарелый
А под белым циферблатом
блин мотает устр устр
и закутанный халатом
восседает карабистр
он приёмные секунды
смотрит в двигатель размерен
чтобы время не гуляло
где профессор Тартарелин
Где Андрей Семеныч здыгр
Однорукий здыгр апрр
лечит здыгр апрр устр
приспосабливает руку
приколачивает пальцы
Здыгр апрр прибивает
здыгр апрр устр бьёт.
Профессор Тартарелин — Это вы искалечили гражданина, П. П.?
Петр Павлович — Руку вырвал из манжеты.
Андрей Семенович — Бегал следом.
Профессор — Отвечайте.
Петр Павлович смеётся.
Карабистр — Гвиндалея!
Петр Павлыч — Карабистр!
Карабистер — Гвиндалан.
Профессор — Расскажите, как было дело.
Андрей Семенович —
Шел я по полю намедни
и внезапно вижу Петя
мне на встречу идет спокойно
и, меня как будто не заметя,
хочет мимо проскочить.
Я кричу ему: Ах Петя!
Здраствуй Петя мой приятель,
ты как видно не заметил,
что иду на встречу я.
Петр Павлович —
Но господство обстоятельств
и скрещение событий
изпакон веков до ныне
нами правит как детьми
морит голодом в пустыни
хлещет в комнате плетьми.
Профессор — Так так, — это понятно. Стечение обстоятельств. Это верно. Закон.
Тут вдруг Петр Павлович наклонились к профессору и откусили ему ухо. Андрей Семенович побежал за миллиционером, а Петр Павлович бросили на пол руку Андрея Семеновича, положили на стол откушенное ухо профессора Тартарелина и незаметно ушли по черной лестнице.
Профессор лежал на полу и стонал.
— Ой ой ой, как больно! — стонал профессор. — Моя рана горит и исходит соком. Где найдется такой сострадательный человек, который промоит мою рану и зальет ее коллодием!?
Был чудный вечер. Высокие звезды, расположенные на небе установленными фигурами, светили в низ. Андрей Семенович, дыша полною грудью, тащил двух миллиционеров к дому профессора Тартарели-на. Помахивая своей единственной рукой, Андрей Семенович рассказывал о случившемся.
Миллиционер спросил Андрея Семеновича:
— Как зовут этого проходимца?
Андрей Семенович не выдал своего товарища и даже не сказал его имяни.
Тогда оба миллиционера спросили Андрея Семеновича:
— Скажите нам, вы его давно знаете?
— С маленьких лет, когда я был еще вот таким, — сказал Андрей Семенович.
— А как он выглядит? — спросили миллиционеры.
— Его характерной чертой является длинная черная борода, — сказал Андрей Семенович.
Миллиционеры остановились, подтянули потуже свои кушаки и, открыв рты, запели приятными ночными голосами:
Ах как это интересно.
Был приятель молодой, А подрос когда приятель Стал ходить он с бородой.
— Вы обладаете очень недурными голосами, разрешите поблагодарить вас, — сказал Андрей Семенович и протянул миллиционерам пустой рукав, потому что руки не было.
— Мы можем и на научные темы поговорить, — сказали миллиционеры хором.
Андрей Семенович махнул пустышкой.
— Земля имеет семь океянов, — начали миллиционеры. — Научные физики изучали солнечные пятна и привели к заключению, что на планетах нет водорода, и там неумест<н>о какое-либо сожительство.
В нашей атмосфере имеется такая точка, которая всякий центр зашибет.
Английский кремарторий Альберт Эйнштейн изобрел такую махинацию, через которую всякая штука относительна.
— О, любезные миллиционеры! — взмолился Андрей Семенович, — бежимте скорее, а ни то мой приятель окончательно убьет профессора Тартарелина.
Одного миллиционера звали Володя, а другого Сережа. Володя схватил Сережу за руку, а Сережа схватил Андрея Семеновича за рукав, и они все втроем побежали.
— Глядите, три институтки бегут! — кричали им вслед извощики. Один даже хватил Сережу кнутом по заднице.
— Постой! На обратном пути ты мне штраф заплатишь! — крикнул Сережа, не выпуская из рук Андрея Семеновича.
Добежав до дома профессора, все троя сказали:
— Тпррр! — и остановились.
— По лестнице, в третий этаж! — скомандовал Андрей Семенович.
— Hoch — крикнули милиционеры и кинулись по лестнице.
Моментально высадив плечом дверь, они ворвались в кабинет профессора Тартарелина.
Профессор Тартарелин сидел на полу, а жена профессора стояла перед ним на коленях и пришивала профессору ухо розовой шелковой ниточкой. Профессор держал в руках ножницы и вырезал платье на животе своей жены. Когда показался голый женин живот, профессор потер его ладонью и посмотрел в него, как в зеркало.
— Куда шьешь? Разве не видешь, что одно ухо выше другого получилось? — сказал сердито профессор.
Жена отпорола ухо и стала пришевать его заново.
Голый женский живот, как видно, развеселил профессора. Усы его ощетинились, а глазки заулыбались.
— Катенька, — сказал профессор, — брось пришивать ухо где-то сбоку, пришей мне его лучше к щеке.
Катенька, жена профессора Тартарелина, терпеливо отпорола ухо во второй раз и принялась пришивать его к щеке профессора.
— Ой, как щекотно! Ха-ха-ха! Как щекотно! — смеялся профессор, но вдруг, увидя стоящих на пороге миллиционеров, замолчал и сделался серьезным.
Миллиционер Сережа — Где здесь пострадавший?
Миллиционер Володя — Кому здесь откусили ухо?
Профессор(поднимаясь на ноги) — Господа! Я — человек, изучающий науку вот уже. Слава Богу, 56 лет, ни в какие другие дела не вмешиваюсь. Если вы думаете, что мне откусили ухо, то вы жестоко ошибаетесь. Как видите, у меня оба уха целы. Одно, прав-до, на щеке, но такова моя воля.
Миллиционер Сережа — Действительно, верно, оба уха на лицо.
Миллиционер Володя — У моего двоюрного брата так брови росли под носом.
Миллиционер Сережа — Не брови, а просто усы.
Карабистр — Фасфалакат!
Профессор — Приемные часы оконченны.
Жена профессора — Пора спать.
Андрей Семенович(входя) — Половина двенадцатого.
Миллиционеры хором — Покойной ночи.
Эхо — Спите сладко.
Профессор ложится на пол, остальные тоже ложатся и засыпают.
СОН
Тихо плещет океян
