Генри Берд - Пластилин колец
Фрито задумчиво поднял глаза от чашки с брюквенным чаем.
- Ты можешь занять мое место за каких-нибудь полгроша, Гельфанд. Что-то не помню, чтобы я сам вызвался таскать это ваше Кольцо.
- У нас нет времени на досужие шутки, - ответил Маг, извлекая кролика из своей поношенной шляпы. - Килько уже несколько дней как ушел и ожидает тебя в Дольне, я тоже направляюсь туда. Там, на совете всех народов Нижесредней Земли будет решаться судьба Кольца.
В эту минуту в комнату вошел из столовой Срам, который все эти дни прибирался в норе, укладывая на хранение брошенные Килько вещи. Фрито сделал вид, что поглощен чаепитием.
- Наше вам, господин Фрито, - проскрежетал Срам, дернув себя за сальный вихор на лбу. - Вот, собираю в кучу остатнее барахло вашего дядюшки, который так таинственно сгинул и следа не оставил. Странное какое-то дельце, а? Поняв, что никаких объяснений ему не дождаться, верный слуга, шаркая, удалился в спальню Килько. Гельфанд торопливо сунул кролика, которого звучно рвало на ковер, обратно в шляпу и возобновил беседу.
- По-твоему, ему можно доверять?
Фрито улыбнулся.
- Конечно. Срам был мне верным другом еще с тех пор, как нас отняли от груди и сунули в дисциплинарную школу.
- А про Кольцо он что-нибудь знает?
- Ничего, - сказал Фрито. - Я в этом уверен.
Гельфанд с сомнением оглядел закрытую дверь спальни.
- Оно ведь еще у тебя, не так ли?
Фрито кивнул и вытащил сооруженную из канцелярских скрепок цепочку, которой Кольцо крепилось к нагрудному карману его клетчатой спортивной рубашки.
- Будь с ним поосторожней, - посоветовал Гельфанд, - ибо сокрытые в нем странные силы способны свершать удивительные дела.
- К примеру, карман мне ржавчиной запачкать? - спросил юный хоббот, вертя колечко в коротких и толстых пальцах. Со страхом разглядывал он Кольцо - и уже не впервые за последние несколько дней. Яркий металл его покрывали странные символы и рисунки. Вдоль внутренней стороны тянулась таинственная надпись на неведомом Фрито языке.
- Никак не могу слов разобрать, - сказал Фрито.
- Понятное дело, не можешь, - сказал Гельфанд. - Слова эльфийские, на языке Фордора. Вольный перевод таков:
Это Кольцо, никакое иное, выпало эльфам сковать,
Эльфы бы продали маму родную, только бы им обладать.
Спящему в нем Владыке подвластен и слон, и комар,
Будить Владыку не стоит, у Владыки боксерский удар.
Грозная Сила таится в этом Кольце Едином,
Сила сия себе на уме - сама хочет быть Господином.
При порче или поломке в ремонт Кольцо не берем.
Нашедшего просят послать Сыроеду наложенным платежом.
- Шексперт сочинил, не иначе, - сказал Фрито, поспешно засовывая Кольцо обратно в нагрудный карман.
- Ужасное и зловещее предостережение, - сказал Гельфанд.
- Уже и сейчас слуги Сыроеда рыщут повсюду, вынюхивая, где сокрыто это Кольцо, и того гляди пронюхают. Пора отправляться в Дольн.
Старый волшебник поднялся, подошел к двери в спальню и рывком отворил ее. Сквозь проем ухом вперед выпал и гулко треснулся об пол Срам, из карманов его торчали покрытые мифрилом столовые ложки Килько.
- Вот он, твой верный товарищ, - удаляясь в спальню, промолвил Гельфанд.
Срам, неуверенно ухмыляясь, тщетно пытался запихать ложки поглубже в карманы, и по вислоухой физиономии его разливалась робкая тупость, к которой Фрито за долгие годы научился относиться с приязнью. Не обращая на Срама внимания, Фрито в испуге воззвал к Магу.
- Но... но... мне еще многое нужно уладить. Мои вещи...
- Не беспокойся, - оветил Гельфанд, появляясь из спальни с двумя чемоданами в руках, - я уже позаботился их уложить.
Ясной, словно эльфийский камень, ночью, осыпанной колючими звездами, Фрито собрал своих спутников на выпасе за городом. Помимо Срама с ним отправлялись братья-двойняшки, Мопси и Пепси Ямкинскоки, оба очень шумные лишиться таких в дороге было одно удовольствие. Сейчас они весело носились по выпасу. Фрито призвал их к порядку, вяло удивляясь, с какой стати Гельфанд навязал ему в компаньоны двух виляющих хвостиками идиотов, которым никто в городке не доверил бы и обгорелой спички.
- Пошли, пошли! - закричал Мопси.
- Да, пошли, - поддержал его Пепси и, поторопившись сделать первый шаг, тут же плюхнулся дурной башкой оземь, ухитрившись расквасить нос.
- Ну, ты совсем плохой! - загоготал Мопси.
- А ты вдвое хуже! - ответил с подвыванием Пепси. Фрито возвел глаза к небу. Похоже, эпопея получится длинная.
Добившись, наконец, тишины, Фрито осмотрел свой отряд и его поклажу. Как он и опасался, все его наставления были забыты, каждый приволок с собой груду картофельного салата. Кроме Срама, впрочем, чей заплечный мешок оказался наполнен потрепанными романами и столовыми ложками Килько. Наконец, тронулись в путь, шагая, в соответствии с указаниями Гельфанда, по мощеному желтым клинкером Шнырому Тракту в сторону Гниля, - это был самый длинный участок их пути к Дольну. Маг велел им совершать переходы лишь под покровом ночи и пообок от Тракта, держа уши поближе к земле, глаза нараспашку, а носы в чистоте, что для Пепси после постигшей его неудачи было отнюдь нелегко.
Некоторое время они шли в молчании, ибо каждый погрузился в то, что у хобботов сходит за мысли. Фрито чем больше думал о предстоящем им долгом походе, тем сильнее тревожился. Спутники его весело подпрыгивали на ходу, обмениваясь пинками и норовя обогнать один другого, а сердце Фрито сжималось от страха. Вскоре его охватили воспоминания о более счастливых временах, и он принялся мурлыкать, а там и напевать древнюю песню гномов, которую выучил еще сидя на колене у дядюшки Килько, песню, сочинитель которой жил на свете задолго до того, как Нижесреднеземье оделось мраком. Начиналась она так:
Хей-хо, хей-хо,
Бездельничать легко,
Хей-хо, хей-хо, хей-хо, хей-хей,
Хей-хо, хей-хо...
- Отлично! Отлично! - запищал Мопси.
- Да, отлично! Особенно про "хей-хо", - прибавил Пепси.
- А как вы ее называете? - спросил Срам, который тоже знал три-четыре песни.
- Я ее называю "Хей-хо", - ответил Фрито.
Но песня не развеселила его.
Скоро пошел дождь, и все они рассопливились.
Небеса на востоке понемногу обращались из черных в жемчужно-серые, когда четверка хобботов, усталых и сморкающихся так, что у них едва не отрывались головы, остановилась и разбила лагерь в кустах собачьей ракиты, отстоящих на много шагов от небезопасного Тракта, - здесь они намеревались пересидеть день, отдыхая. Утомленные путешественники растянулись на земле под ветвями и, как положено хобботам, в течение нескольких часов закусывали гномовскими булками из запасов Фрито, хобботовским пивом и обваленными в сухарях телячьими отбивными. Затем, негромко стеная от тяжести, наполнявшей их животы, все повалились наземь и тут же заснули, и каждому снились свои особые хобботочьи сны, посвященные большей частью телячьим отбивным.
Внезапно Фрито проснулся. Уже опускались сумерки, и какое-то тошное ощущение в животе подтолкнуло его со страхом оглядеть Тракт из-за ветвей. Вдали он увидел наполовину заслоненную листьями темную и смутную фигуру. Она медленно и осторожно перемещалась вдоль идущего в гору Тракта, походя на высокого черного всадника верхом на каком-то громадном, пятнистом звере. Фрито, у которого прямо за спиной садилось предательское солнце, задержал дыхание, когда зловещие красные глазища всадника принялись обшаривать окрестности. На один миг Фрито показалось, что пылающие уголья пронизали его, но вот они близруко сморгнули и двинулись дальше. Грузный скакун, показавшийся испуганному Фрито огромным, безобразно перекормленным боровом, с фырканьем принюхивался к влажной земле, стараясь учуять запах наших путешественников. Спутники Фрито тоже проснулись и в ужасе замерли. Они не могли отвести глаз от страшного следопыта. Наконец следопыт пришпорил своего скакуна, громко и основательно испортил воздух и сгинул. Хобботов он не заметил
Хрюканье ужасного зверя давно затихло вдали, но нескоро еще решились хобботы нарушить молчание. Фрито поворотился к товарищам, попрятавшимся в мешки с провизией, и прошептал:
- Все в порядке. Уехал.
Из своего мешка выглянул далеко не уверенный в этом Срам.
- Разрази меня гром, если я не обмочился с испугу, - сообщил он и неуверенно захихикал. - Очень уж странно и страшно!
- Странно и страшно! - отозвались в унисон другие мешки.
- А еще страшнее получится, если я так и буду слышать эхо каждый раз, как открою хлебало! - и Срам по разу пнул каждый мешок, отчего мешки взвыли, но никакой готовности извергнуть свое содержимое не изъявили.
- Ишь, брюзгливый какой, - сказал один мешок.
- Брюзгливый, гад, - сказал другой.
- Хотел бы я знать, - сказал Фрито, - кем было это мерзкое создание и откуда оно взялось.
Срам опустил глаза в землю и поскреб подбородок.
