Надежда Первухина - Выйти замуж за дурака
– Жизнь всему научит, – туманно ответил посол, нарезая сыр.
– Ты хоть парик-то свой сними, – посоветовала Аленка. А то все кушанья пудрой испоганишь.
Посол усмехнулся, сорвал парик и бросил его в угол.
– Прошу к столу, ваше величество!
– Ну-ну.
Аленка села, Готфрид распечатал бутылку и наполнил темным, сладко пахнущим вином золоченые кубки.
– За наше победное возвращение! – поднял он кубок. За вас, моя царица!
– За меня, любимую. Аленка кивнула и выпила кубок до дна.
В голове у нее зашумело, пальцы стали непослушными. Она отбросила вилку:
– Я руками поем, Готфрид. Авось они у меня царские.
– Как будет угодно, – кивнул посол, но физиономия у него брезгливо сморщилась.
– Ниче, посол, – жуя кусок кровяной колбасы, произнесла Аленка, – ты молодец. Ты меня спас, и я тебя за это не забуду.
– Смею надеяться.
– Могу даже в мужья тебя взять. Хошь?
– Почту за честь…
– Ты не юли! Хошь или не хошь?
– Ваше величество…
– Не хошь, значит, – всхлипнула Аленка. Вот так все вы, мужики, мной брезгуете! Сначала парни деревенские на меня смотреть не хотели, потом… потом махатма, рыло неумовенное, презирать стал. И тебе тоже не нравлюсь! А я, может, и злая такая с того, что меня никто законным браком в жены брать не хочет! Я, может, потому и колдовать начала. С горя. И пакости деять – от одиночества.
– Ваше величество…
– Молчи, посол! А то пошлю… У меня, может, душа была трепетная и к любви большой и возвышенной готовая, А на меня никто и внимания не обращал! Зато теперь… Погоди-ка! Что это за скрип странный? Будто на чердаке кто ходит…
– Мыши, ваше величество.
– Это ж, какие должны быть мыши! – Аленка побледнела и протрезвела. Готфрид, лезь на чердак, проверяй.
– Я вас уверяю…
– Лезь.
– Хорошо. Посол подошел к небольшой лесенке, ведущей на чердак. Только для вашего спокойствия. Он шагнул на ступеньку…
И застыл. И Аленка застыла.
– Вижу, трапеза у вас, – сказала Руфина Порфирородная, обретшая свой человеческий облик. Мы вам мешать не будем, только с чердака спустимся, слишком уж там пыльно. Дай пройти, Готфрид!
Посол пошатнулся и упал на колени:
– Царица Руфина! Умоляю…
– Помолчи, – махнула на него рукой законная царица и подошла к Аленке. Я ведь тебя предупреждала. Время твое закончилось.
Аленка стиснула кулаки:
– Это мы еще поглядим! Ты тут одна…
– Отнюдь, – усмехнулась Руфина. Девочки, идите сюда.
С чердака спустились Мари фон Кнакен и Василиса Прекрасная.
– Это ты, мерзавка! – замахнулся на жену посол. – Ты выдала мою тайну!
– Руки убери! – В спину посла ткнулось нечто напоминающее ружейный ствол. И стой спокойно у стеночки. Сэм, проследи за ним.
Посол оглянулся и прилип спиной к стене. На него насмешливо смотрел Охранник сказок. А прямо перед носом Готфрида фон Кнакена маячили крепкие руки с двустволкой.
– – Алена, – ласково сказал Охранник. Сказочке конец, кто жив остался – молодец. Сдавай царские регалии согласно инвентарной описи.
– Ничего я вам не сдам! И сама не сдамся! Что вы меня, бедную беременную женщину, пугаете всякими революциями!
– Ой, как она мне надоела… – вздохнула Руфина. Тудыратым!
– Моя здесь! – Дверь охотничьего домика распахнулась, и на пороге возник кучер в лисьей шубе. Моя карету к порогу подавай!
– Тогда попрошу всех занять свои места, – улыбнулась Руфина. Едем в столицу. А то там без нас победу праздновать начнут, нехорошо!
– Никуда я не поеду! – Аленка вцепилась в стол.
– Она права, – вмешался Охранник. С этой ездой мы только время потеряем. Руфина, ты устрой нам телепортацию, чтоб было быстро, без шума и пыли.
– А моя как? – растерялся Тудыратым.
– И твоя с нами. Куда ж мы без твоя… – засмеялась Василиса Прекрасная.
– Внимание! – строго сказала Руфина. Предстартовая готовность. Даю обратный отсчет…
…И вся компания появилась на ступеньках парадного крыльца царских палат.
– Ур-ра! – возопил народ. Законная царица вернулась!
– Ох, что они с дворцом натворили, – поморщилась Руфина. Глянь, Василиса, все колонны углем исписали: «Маздай и Микула здесь были», «Второй сводный полк пчеловодов», «Да здравствует пряник!» Сарай, а не дворец!
– Ничего, – улыбнулась Василиса Прекрасная. Отреставрируют.
На ступеньки под восторженный рев толпы взбежал Иван-царевич. Сдернул с головы смушковую шапку, взмахнул рукой:
– Товарищи! Революция, о которой так долго говорили и мечтали… мм… все, свершилась!
– Ур-ра!
– Нет больше незаконной власти! Вернулась власть законная!.. Гм-м… Мам, давай выходи речь говорить.
Руфина выдвинулась вперед:
– Кутежане! И все жители Тридевятого царства! Примите низкий мой поклон вам за верность вашу, терпение и храбрость! – И Руфина склонилась в поклоне перед притихшей толпой. Знаю я, как тягостно было вам жить под игом самозванки. Знаю о страданиях ваших и лишениях. И скорблю о сем безмерно, и сострадаю вам!
Среди толпящихся впереди богатырей послышались тихие всхлипы.
– Знаете и вы, что пришлось мне из-за черного колдовства здесь предстоящей Аленки долгое время находиться в кошачьем образе, что неодолимой препоной являлось к законному и достойному правлению.
Крики из народа: «Знаем! Слыхали! Да здравствует матушка-царица!»
– Люди добрые, православные! Рассудила я и вашего суда теперь прошу: хочу я престол свой и корону передать сыну моему, Ивану-царевичу, ибо возмужал он зело и достоин звания царского!
– Досто-о-ин! Ура царевичу!
– Мать, ты что, обалдела?! Мы так не договаривались!
– Цыц! Ты как с матерью разговариваешь, а?! Совсем от рук отбился! Я его царем сделать хочу, а он кобенится!
– Мать, ну ты даешь… Ну я прям теряюсь…
– Василиса, успокой его.
– Ваня, успокойся, Поначалу страшно, а потом привыкнешь.
–Я лучше к богатырям рвану…
– Я тебе рвану! Стой, улыбайся народу! Руфина воздела руки:
– Принимаете сына моего на царство?!
– Принима-а-аем! Ивана на царство! Ивана на царство!
– Так быть по сему! – заключила Руфина. Вот ваш царь, православные. Вот и новая царица ваша – Василиса Прекрасная!
Народ повалился на колени. Наступила благоговейная, возвышенная тишина, во время которой в руках Руфины материализовался царский венец и красиво перекочевал на склоненную голову ошарашенного царевича.
– Царь-батюшка! – выдохнул народ.
– Люди добрые! – раздался тоненький, но весьма настойчивый голосок, и к парадному крыльцу, ковыляя, пробрался пивовар Иван Таранов. А что же порешим мы содеять с Аленкою-кровопивицею и подлым предателем, послом нихтферштейнским?
– Суда царского просим! Суда царского!
– Ваня, – пихнула сына в бок царица в отставке, суди давай.
Аленка и посол стояли перед толпой и ждали приговора.
– А что я? – сказал новый царь. Пущай их народ судит. Революционным судом!
– Ур-ра!
– Вань, ты не прав. Ты что, решил заделаться монархом-республиканцем?
– Мам, я даже слов этаких не знаю; А народу внимание завсегда приятно.
– На плаху их! Повесить без суда и следствия! – раздались отдельные предложения из толпы.
– Отдайте посла нашим бабам, они его на мочало истреплют!
– Казнить нельзя помиловать!
Тут на крыльцо взошел богатырь и сторонник толерантности Фондей Соросович.
– Я есть имьеть предложение для вас, друзья! – сказал он. Пусть посла Готфрида фон Кнакена судит международный трибунал. Я обьещаю, что это будьет справьедливый суд.
– Да кто ж его туды повезет?!
– Я сам, – склонил голову Фондей Сороеович. И мой перьеводчик мистер Промт Дикшинари. Даю слово чьести, что мы представим его суду. И вы о решении суда узнаете незамьедлительно!
– Ладно! Хорошо сказал, Фондей Соросович! Быть по сему! Забирай нихтферштейнца!
– А что с Аленкой делать?!
– Привязать ее за ноги к двум березам – пущай болтается, паскуда! Сколь крови она из народа попила!
– Постойте, люди добрые!
Теперь перед народом стояла, сияя доспехами и улыбкой, Марья Моревна, прекрасная королевна. А рядом с ней, поправляя всклокоченную бороду, выпячивал для пущей храбрости волосатую грудь леший Мартемьян.
– Люди добрые, – обратилась к толпе прекрасная воительница. Знаете вы меня, и честность моя вам тоже известна.
– Знаем, знаем!
– Вот я и жених мой, а вскорости и супруг законный, Мартемьян Северьяныч, просим отдать нам Аленку на перевоспитание. Казнить ее смертью лютою грешно, поскольку она женщина в тягости, а в нашем обществе она уму-разуму научится. Будет жить с нами в Чертоногом лесу, свежим воздухом дышать, травами лекарственными здоровье поправлять, грибами да ягодами питаться… К тому же из этого леса она никогда не сбежит, поскольку Мартемьян Северьяныч там главный начальник.
– Быть по сему! Пущай Аленка в лесу живет! Теперь она будет у нас партизанкою!
