Георгий Дзюба - Во всём виноват Гоголь
Сейчас Айгуль снова подумала о своей работе, о начальнике и о том, что нужно бы ей как-то изловчиться и дать ему «…как будто нехотя поцеловать себя». Авось повеселеет? И тут она принялась точно в такт чтению, будто бы непроизвольно, покачивать бёдрами и тихо задирать ближе к шее британскую майку чтобы вроде как невзначай почесаться…
— Я же сказал тебе без выражения и как попало читать, — заметив такие хитрости, ещё грубее рявкнул на неё Пётр Октябринович Мудрецов, и девушка скоропостижно застопорила бёдра…
— Заметим, что в ряду подобного рода достоинств у т. Чичикова П. П. имелся и другой метод обаяния женщин, а именно «…с мягким выраженьем в улыбке деликатного штатского человека», — недовольно продолжила чтение Ахдамова, принявшись назло своему шефу размашисто шевелить бюстом в такт вылетающим из неё словам, как это делают опытные баскетбольные фанатки. — Следует признать, что российские бабы, не в упрёк будет сказано нашим читательницам, ранее всегда отличались традиционным неравнодушием к офицерам. И они отлично понимали, что «…похищенье губернаторской дочки более дело гусарское, нежели гражданское». Что 126 статьи Уголовного кодекса РФ по существу похищения человека со стороны Чичикова тогда быть не могло, и пишу я вам так потому, что эту статейку неплохо осмыслил. И потому что Чичиков — законопослушный законник, хотя и способен он на всё что угодно. И кто знает, что бы он там ещё полезное для истории отмочил во втором томе «Мёртвых душ»? Ведь даже при обсуждении его визита к Настасье Петровне Коробочке воображение дам находило в Павле Ивановиче образ смелого, мужественного и очень решительного богатыря вроде Ринальда Ринальдина, который «…скандальозу наделал ужасного», и это при всей его ангельской воспитанности и чертовском терпении.
Тем не менее, рискну сделать замечание даже Павлу Ивановичу. Возможно, П. И. Чичикову следовало было бы плотнее заниматься женским полом в период командировок в зону российского Нечерноземья и смелее комбинировать в практике общения с ним. Ведь не случайно, что во время ДТП с участием экипажей Чичикова и губернаторской семьи в его действиях выявилась нерешительность по отношению к номенклатурной девушке комсомольского возраста. И ясно, что на этом поприще Павел Иванович был не близок к уровню знакомых нам по первому тому поэмы штабс-капитана Шамшарёва и лучшего друга господина Ноздрёва поручика Кувшинникова. Не сказать этого было бы лицемерием с моей стороны. Добавим П. И. Чичикову и снова в плюс, что если в первом томе «Мёртвых душ» он опасался играть с т. Ноздрёвым даже в шашки, то в испепелённой писателем Гоголем рукописи второго тома, по воспоминаниям его современника господина Арнольди Льва Ивановича, он показал себя гроссмейстером даже в шахматах. Вот так-то, господа-товарищи!
Вы окрысились на наших бизнесменов продажной журналистикой и глупо пишете Чичикова с маленькой буквы и во множественном числе, — здесь Айгуль натолкнулась совсем уж на ледовитые удары пера «маньяка и клептомана». — Так получите взамен классику жизни! Уже через месяц после выхода поэмы «Мёртвые души» «С.-Петербургские Ведомости» сообщали, что П. И. Чичиков — «…человек с сильною натурою, сжатою в одно чувство, порождённое в нём общественными нуждами, взлелеянное по недостатку высшей образованности; чувство почти животное, но которому он подчинил всё прочее человеческое: и дружбу, и любовь, и благодарность, но в угодность которому, как средство для достижения цели, сохранил приличие, лицемерное благонравие, все добродетели Тартюфа…» Что ему «…до такой степени знакомы все правила приличия и он так хорошо их выполняет, что каждый хозяин дома с радостью пригласит его к себе на обед или преферанс; мать семейства охотно отдаст ему руку дочери». Что у него «…сильный характер, и автор недаром назвал его героем, а похождения его поэмою». Критики и писатели метко обнаружили в П. И. Чичикове даже идеальное равновесие достоинств и недостатков и возвели его в ранг «рыцаря» и «символа».
Заметим только для наших читателей, что здесь, очевидно, в целях достижения краткости, автор оды о Чичикове после упоминания Тартюфа упустил концовку предложения, где говорится об удали плутовства. Кое-где из текста, видимо, от чрезмерной поспешности, словосочетания «рыцарь наживы» или «символ мануфактурного канальства» получились укороченными. Конечно, о таких небрежностях в цитатах Ахдамова и Мудрецов и слыхом не слыхивали.
Тем не менее, по щекам Айгуль безудержно потекла косметика, ибо некий Д. С. Мережковский сыпал совсем уж незнакомыми ей словами, утверждая, что Чичиков позитивист и чуть ли даже не социалист. Далее сообщалось, что Павел Чичиков рассудителен и умён, обладает вкрадчивыми манерами и любезнейшим обращением. Подчёркивалось, что Чичиков детально и настойчиво оттачивал перед зеркалом свою мимику. Что он «…привык ни в чём не отступать от гражданских законов…» и, по словам некого С. И. Машинского, в фактических сделках был всегда на высоте. Что даже Н. В. Гоголь считал, что у него никогда «…не было привязанности собственно к деньгам для денег; им не владели скряжничество и скупость», а в его мечтательной и тонкой душе виднелась лишь «..жизнь во всех удовольствиях». А господин С. П. Шевырёв из «Москвитянина» за 1842 год дошёл до того, что обнаружил в П. И. Чичикове и гениальную бойкость, и удаль, и фантазию, и иронию, и даже то, что Павел Иванович «…поэт своего дела…» и «…настоящий герой нашего времени…» «Самопожертвование мошенничества, — читала дальше Айгуль, напряжённо думая о том, что её Мудрецов совсем уж свихнулся, — доведено в нём до крайней степени: он закалён в него, как Ахилл в своё бессмертие, и потому, как он, бесстрашен и удал».
— Конечно, как и все наши современные олигархи, П. И. Чичиков не без греха, — прочтя это, девушка внимательно осмотрела Петрушку, видимо, согласившись с этим тезисом, и продолжила: — Когда помещик Ноздрёв с вишнёвым чубуком наперевес подобно «…подступившего под крепость отчаянного, потерявшегося поручика» бросился на Павла Ивановича, крепость «…чувствовала такой страх, что душа её спряталась в самые пятки». Ну и что это за грех, если Ноздрёв тогда уже не контролировал себя и находился в состоянии патологического аффекта?
Только полные глупцы упрекают нашего героя задокументированной Гоголем ухмылкой. Да, она состоялась. Заметив, что у Плюшкина умерших крестьян обнаружилось «…сто двадцать с лишком. Чичиков улыбнулся при виде такой многочисленности» и якобы обрадовался, что «…люди мрут как мухи». Сообщаем сентиментальным тюфякам, деградировавшим от мыльных опер и сериалов: эта ехидная усмешка через века адресована никчемному здравоохранению города NN. Под никчемным руководством нашего никчемного градоначальника оно заканчивает свой срок коньячно-конфетных терапевтов, долларовых уколов, осетровых больничных и бесстыжих аптечных махинаций. Скоро оно будет мотать другой срок, но уже и в другом месте. И не спасут его ни предвыборный трёп об успехах администрации, ни бесконечные новости из телевизора, где ваш толстый мэр изо дня в день квасит в серебряной кастрюле капусту и делит со своей очередной женой для ужина последний чебурек и плавленый сырок «Дружба»!
Мы знаем, почему продажные журналисты бросают вызов нашему бизнесу. Они боятся потерять корыто и остаться без жирных костей со стола градоначальника, превратившего в руины наш город и район. Мэра, которого вскоре на выборах обязательно пронесут мимо урны!
Кустари, вы делаете всё на фуфу! Старая администрация на краю пропасти, и вам осталось только одно: сделать решительный шаг вперёд! Уберите свои конечности от золотых погон генералитета нашей экономики, командиров малого и среднего бизнеса! Убирайтесь по-хорошему!
Гоголь поможет не вам, а нам! После солнечного воскресного голосования для вас наступит хмурый понедельник. А жизнерадостные гастарбайтеры из нашего подлого ЖКХ снимут ваши флаги и над просветлевшими от радости фронтонами свежеумытого города взметнутся новые имена и знамёна. Ура!
Афон Броненосцев, стропальщик з-да малолитражных молоковозов— Ух, ничего себе, кончила! — наконец-то с облегчением вздохнула Айгуль, смело задрала майку до шеи и вытерла ею лоб.
— Ну ты хоть чего-то поняла? — практически трезво спросил Мудрецов.
— Ни фига не поняла, Петенька! Шамшарёв-Шевырёв и чертовщина какая-то. Все слова вокруг баб я поняла. Про Чичикова что-то ещё в школе было, но не такое. Деню Гробороя знаю, конечно. Абрам Семёныч Центнер на прошлой неделе в магазин приходил к нам, а ко мне с неприличными предложениями…
— Ну а ты! Так ты ему то? Или не чё?!
