Роман Ясюкевич - Байки из Промзоны
Так в делах и заботах незаметно пролетел месяц. Мужики, довольно посмеиваясь над тупыми фирмачами, выстраиваются у окошка кассы за первой эспэшной зряплатой. А им листочки: «Вы должны фирме…» — и глаза на лоб от цифр.
Оказывается, у немцев на каждую работу был рассчитан расход материалов, абсолютно не учитывающий потребности «домашних мастеров». В общем, развалилось СП. Не пожелали наши люди на заморских крохоборов горбатиться.
Все об АСУ
Трудно рассказывать производственные байки. Куда проще описывать, как один нажравшийся литератор (или политик) остроумно ответил другому нажравшемуся актеру (или политику). Там сразу все понятно. А тут приходится постоянно, учитывая интересы читателей с чисто гуманитарным образованием, объяснять значение спецтерминов и аббревиатур.
Например, АСУ — это Автоматизированная (-ые) Система (-ы) Управления. А «Все об АСУ» — название справочника, над которым не одно поколение инженеров (и даже один неплохой писатель) поржали всласть.
Неисповедимы пути АСУ в ТП. Ну вот, опять! Такая славная фразочка, но если Вы не знаете, что ТП — это Технологический (-ие) Процесс (-ы) и смутно представляете, с чем это ТП едят, то весь смак теряется. Ладно. Читайте с техническим словарем или принимайте на слух.
Однажды, морозным декабрьским утром начальник отдела АСУ ТП некоего НИИ собрал своих подчиненных, и трагическим голосом сообщил им, что под угрозой срыва большая госбюджетная тема по автоматизации колпаковых печей на Нытвенском металлургическом заводе (НМЗ). 8 лет упорного труда, 2 с кровью выцарапанные пролонгации, а до завершения работ, как до Китая не тем местом. Придавленный к линолеуму комплексом Сизифа, шеф обвел глазами притихших инженеров: «Какие будут предложения?» Вопрос повис в глухом пространстве.
Только не подумайте, что наш отдел 8 лет бил баклуши.
Во-первых, кроме Нытвы у нас были и другие темы. А во-вторых, Нытва — это эпопея, героическая летопись творческих мук. Хорошо жилось предкам: кибернетика — лженаука, а всех средств автоматизации — аварийная лампочка Ильича. Чертов прогресс здорово подкузьмил.
Когда только заключили договор по НМЗ, лучшими и современнейшими отечественными САУ были КТС «ЛИУС» разработки Харьковского СКБ (уж вы мне поверьте). Наш начальник, всегда стремившийся быть на острие научно-технической мысли, особенно, если эта мысль его собственная, засадил конструкторов за проектирование АСУ на основе «ЛИУСа». Работа закипела. Вал калек, чертежей и сопроводительной документации радовал глаз. В кратчайший срок состряпали техзадание и наваляли техпроект. Одновременно на НМЗ ускоренными темпами оборудовали помещение для установки «ЛИУСов», набирали и посылали на курсы в Харьков персонал. В главк шли радужные отчеты о заочном освоении новой техники.
Наконец, пришла пора закупать, монтировать и запускать «ЛИУСы» в работу. Тут выясняется, что за это время их сняли с производства, как морально устаревшие, и перешли на выпуск никому не нужных микропроцессорных контроллеров. И даже в нашем отделе кое-кто начинает предлагать похерить «ЛИУС», и вместо него воткнуть чебоксарский «РЕМИКОНТ». А куда прикажете девать многотомный проект, прекрасно обученный персонал и деньги, отпущенные на закупку оборудования?
Начальник летит в Харьков. «Извините, старья не держим. Пошукайте в Черновцах, там тоже «ЛИУСы» клепали».
О, радость! В Черновцах на складе пылятся три великолепных «ЛИУСа». Немножко недособранных и недоотлаженных, но… «Пойдемте, я вам кое-что покажу. Видите фасад нашего административного корпуса? Смотреть стыдно! Не держится на нем штукатурка, что мы только не пробовали. А, между прочим, мимо нашего завода скоро пронесут в Москву олимпийский огонь… Вот если бы вы нам помогли выбить в Краматорске хотя бы один вагон гофрированного алюминия для отделки фасада…»
В Краматорске шефа встретили с распростертыми объятиями. «Хоть два вагона. Только брака. Сами выберите, что понравится, но… Мы слышали, в Нытве полно нержавейки. (Жуткий дефицит. Фондируемый металл. Стратегическое сырье. Распределялась по Советскому Союзу только централизованно и чуть ли не килограммами.) Давайте, вы нам вагон отходов нержавеющей стали, а мы вам с превеликим удовольствием два вагона бракованного гофрированного алюминия».
В Нытве предложенный бартер прошел на ура — им ведь тоже в министерстве за внедрение АСУ ТП ответ держать. Поэтому очень скоро в Краматорске довольно перебирали нержавеющие отходы; в Черновцах гордо ждали несунов олимпийского факела, ослепляя центральную улицу блеском бракованного дюраля; а в Нытве в срочном порядке расключали кабели на клеммниках морально устаревших КТС «ЛИУС».
Увы, хэппиэнды случаются только в кино, да и то, не в советских фильмах. «ЛИУС» не пошел. Иначе говоря, промышленной наладке не поддался. Он чего-то там внутри себя самого автоматизировал, и даже выдавал бодрые тестовые распечатки, но упорно не желал заниматься тем, для чего был предназначен. А именно, управлять режимами работы колпаковых электропечей. Пять лет борьбы с тупым железом результата не дали. Обученный персонал, ехидно ухмыляясь, говорил: «Вы нам сперва сдайте систему в эксплуатацию, вот тогда и мы будем …ться».
И так продолжалось до того декабрьского утра, когда начальник объявил нам, что выполнение госбюджетной темы под угрозой срыва. А значит, отдел не выполнит план по НИР и 13-ой зарплаты нам не видать как своих ушей. «Но, — продолжал шеф тихим бесцветным голосом, — это еще полбеды. Наш договор в институтской тематике. А невыполнение плана головным институтом — это невыполнение плана главком-министерством-страной…» Блин-оладушек! Какие-то занюханные нытвенские печи останутся без современной АСУ, и рухнет стройная система встречно-плановой экономики Союза Советских Социалистичесих Республик! И, самое паршивое — каюк 13-ой зарплате.
Погрузившись в созерцание мрачной перспективы, ожидающей мою страну и меня, я несколько отвлекся и даже, кажется, задремал.
Проснулся я через неделю и обнаружил себя на полке плацкартного вагона поезда «Н-ск — Пермь». Рядом похрапывали мои сослуживцы и товарищи по оружию: спецкоманда автоматизаторов. Внизу, загромождая проход, стояли обыкновенные детские санки с принайтовленным к ним РЕМИКОНТом Р-100. Ни свет, ни заря мы выгрузились на станции Верещагино, бывшей Вознесенской. Говорят, известный по учебникам литературы для средней школы художник три дня пил в местной ресторации — до того ему не хотелось ехать в Индию черепа рисовать. В память о той грандиозной пьянке благодарные вознесенцы, протрезвев, попросили переименовать их станцию в Верещагино.
Кстати, смена вывески никак не сказалась на своеобразном отношении местных жителей к изобразительному искусству. Именно в Верещагино я приобрел роскошно изданные воспоминания знаменитого мексиканского художника-муралиста Давидо Альфаро Сикейроса. Я обнаружил томик на стенде военной литературы. А куда еще поставить книгу, озаглавленную «Меня называли лихим полковником»? Но вернемся к нашим АСУ.
Наверное, в истории нашего отдела впервые была организованна подобная аварийная бригада, ведь специфика научно-исследовательского института предполагает длительное неторопливое движение к отрицательным результатам. Однако сейчас вопрос стоял так: сделай или пиши заявление на расчет. И надо отдать должное шефу, с задачей он справился великолепно.
В нормальных условиях доставка в Нытву РЕМИКОНТа, его установка, монтаж, наладка, программирование, составление инструкций, технических отчетов, протоколов наладки и метрологических испытаний, уже не говоря об отсутствующем проекте и протоколах согласования замены «ЛИУСа» на РЕМИКОНТ — отняли бы два месяца по самым скромным подсчетам. Нам же на все про все было отпущено десять дней.
И шеф принял единственно верное решение — создать максимально мобильную группу по примеру диверсионных отрядов. Одним из главных условий успеха таких формирований служит их полная автономность. Поэтому у Петровича в портфеле лежали оформленные и подписанные институтским руководством акты о выполнении еще не начатых работ.
С той поры прошло немало лет, но я по-прежнему считаю Петровича одним из лучших собирателей «высоких» автографов — тех, что ставятся под словами «Утверждено» и «Согласовано».
При первом же взгляде на Петровича, на его сутулую, сушеную фигуру, остроносую физиономию и твердые цепкие глазки — сразу вспоминаются фразочки, типа «канцелярская крыса» и «крючкотвор». Петрович таким и был. Шаркающей походкой он шнырял по коридорам различных учреждений и промпредприятий, протискивался в любую щель, изнурял настырностью начальников любого ранга и мог согласовать любой бред в кратчайшие сроки.
Вторым главным лицом нашей спецкоманды был ведущий инженер Толя. Человек с золотыми зубами, руками и головой. Не знаю, может у него еще что-то было золотым, но только не язык. К счастью свое особое мнение он приберегал до окончания работ. Зато потом, в праздничное застолье по поводу пуска, он раздавал всем сестрам по гире, с ловкостью фокусника выуживая их из-за пазухи. Свою излюбленную оценку качества чужого труда он облекал в форму вопроса: «И что ты маленьким не сдох?» После чего вгрызался в схему, и доселе мертвая груда металла оживала на глазах.
