Татьяна Шабашова - Голые факты

— Настраивает нередатчик! — осенило директора. Вихрь гнева забушевал у него в груди. — Уволю!!! Пусть покрутит свою пуговицу на бирже труда! Там как раз можно записать недурные разговорчики!!

Вызванный в кабинет директора и получивший сообщение об увольнении, рыжий, застенчивый Фрост молча вцепился в пуговицу своего пиджака. А директор, ухватив его за лацкан и норовя дыхнуть в пуговицу, голосом телевизионного диктора провозглашал:

— Я глубоко люблю и уважаю наш строй! Разрядка нужна только коммунистам! Да здравствует частное предпринимательство!

Золотая корова

Фитцджеральд Офонарелли и Панталоне Хаммординг притаились в тиши подворотни.

Несколько минут назад, избиваемые вкладчиками, они выскочили из помещения банка, унося ноги и жалкую сумму денег — мизер, оказавшийся в ящике у кассира.

Кто-то стал стрелять, кто-то попадал в обморок, а какая-то часть во главе с шустрым старикашкой кинулась за грабителями, топоча ногами и отвратительно блея: «Держите!»

Но, слава всевышнему, Фитцджеральд и Панталоне имели опыт убегания. Погоня проскакала мимо, когда они юркнули в спасительное чрево проходного двора и укрылись там под сенью помойных баков. Оба потирали ушибленные места и старались не пикнуть, чтобы не выдать своего присутствия.

Первым молчание нарушил кот. Выскочив из-под кучи мусора, этот драный гуляка громким, заливистым «мьяу!» известил окрестных подруг о своих дерзких планах. Фитцджеральд и Панталоне покрылись холодным потом.

— Доехали! — злобно прошипел Панталоне. — Дрожим от кошачьего писка. Все. Хватит. Грабить банки сейчас — это атавизм! Только новорожденный недоносок не знает, что там кругом сигнализация и сплошь понатыканы фотокамеры! Очень может быть, что уже завтра все заборы во всех штатах украсят нашими портретами, словно мы смазливые секс-бомбы или кандидаты в президенты! Мы будем неплохо выглядеть в полосатых костюмах на каменоломнях Техаса!

Дома Фитцджеральд сидел как побитый, зализывал раны и безропотно принимал упреки: это он был автором схемы налета на банк. Сейчас вид его способен был разжалобить каменную глыбу. Панталоне взял на тон ниже.

— Предоставим грабить банки желторотым дочкам папочки Херста, — примирительно сказал он. — А ты, Фитц, разлепи глаз и посмотри сюда! — Панталоне вытащил из бокового кармана аккуратно сложенную газету и протянул приятелю.

«СТОИМОСТЬ МЕДИЦИНСКИХ УСЛУГ, — прочитал Фитц.

— Один день пребывания в американском госпитале — 181 доллар.

— За каждую операцию американец в среднем выплачивает 1500 долларов.

— В 1975 году за пребывание в больницах и по счетам за визиты к врачу американцы заплатили 100 миллиардов долларов».

— Ну и что? — спросил Фитц, возвращая приятелю газету и затяжным зевком выражая свое отношение к прочитанному. — Я и без тебя знаю, что у нас в Штатах самая пустяковая хвороба, вроде чесотки или флюса, влетает в хорошенький финансовый нокаут. Когда тетя Хлоя лечилась от спондилёза, дядя Джек чуть не умер, расплачиваясь с врачами!

— Ты клюнул в самое зерно проблемы, Фитц! Я задумал беспроигрышное дельце. Я хочу, чтобы деньги за спондилёз тети Хлои текли ко мне в руки! — Панталоне наклонился к ушной раковине приятеля и торжественно проговорил: — Я хочу собственноручно пошарить в больничной кассе! Мы обработаем больницу!..

— Боль... Что-о?! — икнул Фитц. — Боль-ницу?!. Клистирное заведение! Ха! И что же ты собираешься там брать? Дюжину аппендиксов? Или блуждающую почку?

— Дневную выручку! И это будет побольше, чем мы с тобой прихватили в банке!

Готовя отмычки и бесшумную обувь, Пант рассуждал:

— Больничная касса буквально плачет по нас! Надо только подойти и оттопырить карман — деньги сами потекут туда, как в подойник.

На деле все оказалось сложнее.

Как и предполагалось, налетчики вырубили в больнице свет. Но кто-то цепкий в помещении кассы оказал сопротивление. Фитцу опрокинули на ноги кислородный баллон. Панта огрели фаянсовой уткой по голове.

— Никогда не думал, что кислород такая тяжелая штука, — стонал дома Фитц.

— Не ной, Фитц! Мы совершили маленькую методологическую ошибку — хотели подоить чужую корову. Я придумал кое-что получше! Мы купим больницу! Корова вместе с выменем будет принадлежать нам!

В приемный покой приятели явились со скорбными минами заядлых радикулитчиков. На вопрос медсестры «На что жалуетесь?» ответили: «Общее недомогание», и выразили просьбу повидать главврача, который одновременно был и владельцем больницы.

Фитцджеральд остался в коридоре, а Пант вошел к главному.

— Руки вверх! — скомандовал Панталоне, но в ответ на это получил в челюсть чем-то тяжелым, как впоследствии выяснилось, металлическими щипцами для перекусывания ребер и трубчатых костей.

— Больница ваша будет наша! — кратко сформулировал Панталоне суть своего визита, за что стал мишенью для банки с формалином, в которой плавал, как потом стало известно, ценный трансплантат.

На стук и грохот вошел Фитц и предупредил доктора, что еще одна подобная шутка и уже никакая медицина ему не поможет.

В конце концов этот док оказался славным малым. Хотя и долго упирался, прежде чем написал под диктовку Панталоне дюжину строк о том, что больница «Святого Варфоломея», принадлежащая мистеру Имяреку, переходит со всеми ее медицинскими потрохами в руки новых владельцев — мистера такого-то и такого-то, заплативших за нее два миллиона долларов.

— А деньги?! Где деньги?!! — вопил этот Гобсек от медицины.

— Не мелочитесь, док! — урезонивал его Панталоне, пуская в ход кулаки и все подручные средства информации. — Мы покупаем в долг! А вам подавай наличными? Привыкли, понимаешь, драть с живого и с мертвого!

От нотариуса новые законные владельцы «Святого Варфоломея» ехали весело.

— Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным! — балагурил Панталоне. — Как ты думаешь, Фитц, какого цвета «кадиллак» мы купим? Экрю? Жандарм-блю? Или, может, цвета детского испуга?

— Я думаю, Пант, куда бы нам махнуть на бархатный сезон — в Майами или на Палм-бич? Что пофешенебельней? — в тон приятелю подпевал Фитц.

Настроение, однако, портил этот нытик док. Он скис, не понимал шуток и весь стал похож на помойного кота, у которого отобрали любимую мышь.

Друзьям стало его жаль.

— Мы же вас не выгоняем, коллега! — добродушно говорили они. — Оставайтесь, лечите, режьте, потрошите, мы не против. И есть из-за чего вешать нос! Продали больницу? Так не вы же один! Стыдно, любезный, хандрить! Где ваша гуманность? Попользовались — дайте другим!

Как сообщает австрийская газета «Фольксштимме», на западном побережье США мафия уже скупила несколько десятков больниц и намеревается превратить их в высокорентабельные предприятия.

Жалости просим

Это, конечно, верно, что сейчас в Америке около десяти миллионов безработных и что эта цифра катастрофически растет. В газетах мелькают бесчисленные фотографии очередей к биржам труда. И особо сострадательным джентльменам жаль бедняг, которые в надежде получить хоть какую-нибудь работу сутками дрожат на холоде под дождем и снегом.

Хочется спросить сострадателей: кого жалеете? Кому посвящаете свою чистосердечную слезу? Неужто вы не слыхали, что есть на этом свете истинные страдальцы, более достойные вашего соболезнования, чем примелькавшиеся безработные? Душераздирающие факты сообщает журнал «Тайм» в статье «УПАДОК И БОГАЧИ».

«Известная в высших кругах супружеская пара перешла от шампанского высшего качества к более дешевым сортам — калифорнийским, которые подают в графинах».

Вот на какие жертвы идут люди во имя экономии! И это не только финансово-экономическая и морально-этическая жертва. Это также и желудочно-кишечная жертва. Привыкший к шампанскому высшего качества пищеварительный тракт супружеской пары рискует не выдержать перехода к более низким сортам. Может вспыхнуть отрицательная реакция, возможен летальный исход. Как хочется верить, что этого не произойдет!

«Крупный промышленный магнат с Восточного побережья продал одну из своих яхт».

Мурашки по коже! Отказаться от второй яхты! Но ведь может случиться, что на одной яхте уедут кататься магнатовы дети — что тогда? Куда бедному магнату податься? Сидеть на суше?

«Известная в Бостоне богатая замужняя дама объявила о том, что она решила обходиться без своего еженедельного сеанса массажа».

Жутко даже представить, что происходило в те дни в шикарном особняке дамы!