Александр Белокопытов - Рассказы о литературном институте
А рукопись у меня взяли, раз меня Тюленев признал, хоть она небольшая по объему и тираж маленький. Сказали, что будут со мной работать.
Поблагодарил я всех за участие, попрощался, пошел к выходу. А Тюленев мне - вдогонку:
- Ты, как свою книгу-то издашь, мне подпиши и оставь. Я потом приеду, заберу... Я сейчас спецкором в "Литературной России" работаю по Пермской области, в Москве часто бываю.
Я засмеялся:
- Ладно, подпишу... Пусть только сначала выйдет, - и ушел... А про себя подумал: "Он-то сам мне ничего не подписал. А у самого, небось, уже много сборников стихов вышло". Так что я на него в некоторой претензии остался. Ну да ладно, разберемся.
Стали с тех пор со мной в издательстве работать. Петр Алешкин в большей степени работал. Потом я уже узнал, что он является и Председателем Совета директоров издательства "Голос". А то, что он - хороший писатель, я и раньше знал, только читал мало, почему-то не попадались мне его книги.
А работа с рукописью оказалась непростой, по крайней мере - для меня. Я же с этим в первый раз столкнулся, всех процессов и превращений стопки машинописных страниц в книгу - не знал.
Вначале мою рукопись набрали на компьютере и распечатали, я-то ее принес - тяп-ляп, сразу из-под пишущей машинки. Потом я сидел дома, проглядывал распечатку и правил ее... Потом была верстка, я тоже над ней сидел и корпел, ошибки искал. А потом еще - и оригинал-макет. А после этого она сразу в типографию идет, ничего уже не исправишь. Еще были - аннотация и автобиография. И кто их только придумал эти аннотации дурацкие и особенно - автобиографии? Писать я их не умею и не люблю. Одна только головная боль. С одной стороны - можно и целый роман раскатать, а с другой - вроде и писать нечего. Ну ладно, справился я с грехом пополам и с этим, отдал.
Сказали, что все вроде с рукописью - шабаш, доведена до ума. Теперь в типографию пойдет. Через полтора месяца - книга выйдет. А пока, если мне делать больше нечего, чтоб на море двигал, погрел кости. А как вернусь - и как раз готова будет. Заберу тираж. Пятьсот экземпляров. А мне куда больше? Мне и этого за глаза хватит. Что мне их солить, что ли? Мне только маме показать.
А еще Алешкин сказал, что тридцать экземпляров по библиотекам пойдет... У них договор с ними заключен. По разным известным библиотекам, в том числе - и в Ленинку, и даже в библиотеку Конгресса США. Я этого совсем не ожидал и даже подпрыгнул: ух ты! Вот мама-то моя удивится, и папа, и брат. А что? Пусть Буш с Клинтоном на досуге прочитают, как я их Америку без мыла брею.
А на море я и правда решил поехать, дикарем. Чем в Москве сиднем сидеть, томиться и ожидать, лучше на море поехать, кости погреть... А то мне уже сорок лет с хвостиком, а на море я только один раз и был. И то - во сне. Только как приеду на море, там, где сильно глубоко, туда купаться ни-ни, не полезу... А то еще - тьфу-тьфу - утонешь, чего доброго, и книжку в руках не подержишь. Не полезу ни за какие коврижки. Я - тоже хитрый, хватит простачком-то быть. Конечно, хочется, чтоб она побыстрее вышла, а то, все что угодно произойти может, в том числе и смещение полюсов. Хоть бы до смещения успеть получить.
А как вернусь с моря, получу тираж, возьму из него кучку и быстрее домой поеду. С родителями повидаться, картошку копать и книжку им подарю. А то я, когда учился, мама мне каждый месяц по девяносто рублей отправляла, чтоб я не голодовал в Москве и на писателя выучился. А я учебу-то кое-как закончил, а ни одной книжки еще не издал. Многие мои знакомые уже помногу издали, а я - ни одной. Разве это - нормально? Книги надо издавать и родителям показывать, чтоб успеть отчитаться. Вначале перед ними, потом перед другими.
Вот так, благодаря книге с заговорщицким названием "На троих", которая случайно, а скорее всего не случайно, попала мне в руки, и завертелось все это дело с выходом моей собственной книги, пошло, как по маслу. Она меня в издательство "Голос" привела. А в издательстве я - Тюленева встретил, о чем и не помышлял совершенно. Тоже, скажете, случайно? Нет. Таких случайностей не бывает. Это уже книги, помимо нас, людей, начинают жить своей жизнью, проявлять свою волю и характер, попадать в руки, если они считают это необходимым, подсказывать, помогать, вести по жизни, и на Пятницкую улицу в том числе.
Так что покупаете хорошие книги, а плохие - не покупайте.
СТАРИК И ГОРЕ
Странный у меня друг - Старик! Как ни позвонит, ни приедет, все какой-то взвинченный, все интересуется: куда это можно... сегодня рукопись свою подороже продать, чтоб не продешевить? В какое издательство? А то жалко свое задешево продевать. Чужое бы ладно - не жалко, а свое - шибко дорогое, потом и кровью досталось. Да хоть бы он разбогател быстрей, что ли? А то ведь - нет. Все время с деньгами худовато.
Я ему - в сердцах:
- Володя, сколько тебя знаю, ты все о деньгах говоришь, все на них, на проклятые, заришься! Уже скоро жизнь пройдет, одна вечность впереди останется, а ты все о деньгах! Хоть бы о чем хорошем поговорил, о той же вечности, может, уже скоро манатки собирать туда, где ни печали и ни болезни. С чем придем-то?
Он все понимает, соглашается со мной, начинает о другом говорить... А скоро опять весь хороший разговор на деньги сводит. И бубнит, и бубнит... Противно слушать!
Только когда выпьет, немного вроде расслабится, прежним Стариком станет - довольным жизнью, добродушным, никуда не спешит... А если дозы не хватило, то опять в прагматичного человека превращается, начинает сокрушаться, на жизнь жаловаться. Просто ужас! Как с этим бороться? Не знаю... И - никак не перевоспитывается, не желает. Совсем весь, как помешанный, на деньгах стал. Или он всегда был таким? И ругаться я с ним не могу, все-таки он мне - друг.
Так что горе у меня одно со Стариком. И пожаловаться - некому. Друг-то я у него по-настоящему - один, временем и делами проверенный. Другой его и не поймет никогда. Я один только и понимаю, придется мириться со всем, мучиться. Помогать ему. Бегать с его рукописями по редакциям, пристраивать... Там, где денег дают побольше. А их - нигде сейчас не дают. И не только денег не дают, а еще и рукописи сами на рассмотрение не принимают! Вот и попробуй, вышиби из этих издательств деньги, если они даже рукописи не берут!
Придется мне, видимо, свое издательство организовывать и начинать Старика из беды вызволять. И деньги ему платить, гонорары. А чтоб они приличные были, ни копейки. А то, если - копейки, он опять может обидеться, скажет: я его не уважаю... Опять - не так.
А издательство я прямо так и могу назвать "Старик". Только надо так сделать, чтоб некоторые старики-писатели не подумали, что это для них специально организовали. А то попрутся ко мне со всех волостей... Скажут: давай-ка, дядя, печатай, раз ты для стариков хорошее дело придумал.
А это будет только для него лично. Буду только одного Старика печатать - и все. Пусть думают, что хотят. Мне - все равно. Я же не Пелевина с Сорокиным издавать буду, а - Старика. Есть разница? Есть, конечно.
Старик раньше о белорусских партизанах писал... Я кусочек читал, о войне... О том, как белорусы немцев ненавидели... Как маленький белорусский партизан на печке прятался, а его фашисты искали, да не нашли... Старик, он и сейчас, наверное, может что-нибудь патриотическое написать. Например, о том, как белорусы американцев ненавидят. А я его в этом поддержу. И напечатаю. Я американцев тоже не люблю. Они для меня - чуждый и зловредный элемент.
ЗНАМЕНИТЫЙ СРЕДИ ЗНАМЕНИТЫХ
Пошел я в издательство "Голос", рукопись понес, авось, напечатает. Оно издательство хорошее, известное, там люди с толком работают, не то что некоторые - скороспелки... У скороспелок этих ориентир только на коммерческую выгоду, хоть самого черта напечатают, лишь бы деньги платил. А в "Голосе" еще - и за душу борются. Так что "Голос" - лучше всех.
Пришел я к ним и головой сразу завертел... А у них все стены знаменитыми писателями завешаны - фотопортретами. Ну и правильно! Раз эти люди кровью своей и сердечной тратой нашу литературу на пьедестал подняли, значит - тут им и висеть, в "Голосе"! Вдруг гляжу среди знаменитых одно лицо мне вроде знакомое... Мордастое такое, нос - слегка крючочком, черты лица, как бы - римские, но - не римские совсем... И снисходительно так поглядывает на меня, мол, знай наших! "Ах ты, - думаю, - это же сам Пеленягрэ в натуре! Забрался к знаменитым - и сидит! Тоже, значит знаменитый!" Учились мы с этим Пеленягрэ вместе... Точнее - он учился, а я - мучился. Учиться-то сильно хотел, да был как по рукам и ногам связан, все дружки виноваты. А Пеленягрэ - сильно хорошо учился, на одни пятерки. Но все равно я никогда и подумать не мог, что он скоро на стене будет висеть и снисходительно на меня поглядывать.
А мы вначале его из-за визгу узнали. Приехали из колхоза на первом курсе, поселились в комнате и сидим чай пьем, отходим от колхоза, сильно перетрудились... Вдруг слышим напротив нас кто-то завизжал страшно. Раз... Потом другой... Третий... Да что за черт! И визг такой неприятный, - ухо не терпит.
