В. Артемов - Остроумие мир. Энциклопедия
* * *
В числе весьма многих проделок знаменитого вора Картуша нижеследующая может считаться гениальнейшею по своей удивительной простоте и непосредственности.
Зашел он вечером в какой-то магазин и что-то спросил. Пока ему искали его товар, он присоединился к компании хозяина магазина и его гостей, которые оживленно беседовали о каком-то ловком мошенничестве. Послушав их некоторое время, Картуш сказал:
— Все, что вы рассказываете, господа, не выдерживает никакого сравнения с проделкою одного вора, который унес два серебряных подсвечника, вот вроде тех, какие у вас стоят на прилавке, и это, заметьте, на глазах хозяина, приказчиков и еще нескольких посторонних свидетелей, которые все это видели, смотрели на него и все-таки не могли ему помешать.
Присутствующие в один голос разразились возгласами недоверия и сомнения:
— Этого не может быть! Это невероятно! Вы шутите!
— Позвольте, господа, да я сам при этом присутствовал, — возражал им Картуш, — и могу вам рассказать и показать, как он это сделал.
— Очень любопытно, сделайте одолжение! — просили хозяин магазина и его гости.
— Нет ничего проще, — сказал Картуш и, делая вид, что он описывает действия того вора, продолжал: — Он взял подсвечники — вот так! — спрятал их под плащ — вот так! — потом потушил лампу — вот так! — и вышел вон.
И с этими словами он выскользнул из магазина и мгновенно исчез из глаз ошеломленного хозяина магазина, его приказчиков и гостей. Когда же они, наконец, очнулись и пришли в себя, его и след простыл.
* * *
Вор Картуш встречается с другим вором.
— У тебя хорошенькая цепочка, — говорит Картушу приятель.
— И часы недурны, — ответил Картуш, вытаскивая часы из кармана. — Они в самом деле хороши.
— Сколько же ты дал за них?
— Не знаю, купец спал, когда я их покупал.
* * *
Известный английский актер Фут бражничал в гостях у лорда Сандвича. Лорд любил выпить, выпил и на этот раз и вздумал пошутить над Футом.
— Знаете, Фут, — сказал он, — я часто думаю, как и отчего вы скончаетесь, и мне думается, что вы непременно покончите жизнь либо от дурной болезни, либо на виселице.
— Я сам так думаю, милорд, — подхватил ядовитый и злой Фут. — И, знаете, это будет зависеть от того, что я позаимствую у вас: вашу любовницу или ваш образ жизни.
* * *
Фут путешествовал по Англии и остановился в гостинице пообедать. При расчете хозяин вежливо спросил его, доволен ли он.
— О, я отобедал так, как никто во всей Англии сегодня не обедал! — восторженно вскричал сытый Фут.
— За исключением лорда-мэра! — внушительно поправил хозяин.
— Без всяких исключений! — возразил Фут.
— Извините, милостивый государь, вы должны исключить лорда-мэра!
— Никого я не желаю исключать, даже самого лорда-мэра! — заупрямился Фут.
Слово за слово, спор перешел в ссору, и трактирщик потащил Фута к местному лорду-мэру.
— Господин Фут, — внушал ему мэр, — вы должны знать, что в здешнем городе существует с незапамятных времен обычай всегда и во всем делать исключение для лорда-мэра и всегда об этом упоминать. А чтобы вы тверже запомнили этот обычай, я приговариваю вас к штрафу в один шиллинг или к аресту на пять часов; выбирайте сами, что хотите.
Фут, нечего делать, уплатил штраф, но, выходя из судилища, сказал трактирщику:
— Я не знаю во всем крещеном мире человека глупее этого трактирщика… Разумеется, за исключением лорда-мэра, — добавил он, обращаясь к этому сановнику с поклоном.
* * *
Папа Бенедикт XIV зло покарал кардинала, заведовавшего внешним благоустройством Рима. Этот кардинал страшно запустил улицы города, так что во многих из них стояла непролазная грязь. И вот однажды, разузнав, что кардинал должен проезжать по одной из грязнейших улиц, папа внезапно сам как раз в эту минуту появился на улице. По тогдашнему обычаю кардиналы при встрече с папой на улице должны были становиться на колени и в таком положении принимать от папы благословение. Волей-неволей небрежному кардиналу довелось преклонить колени посреди им же созданной грязи. А папа еще нарочно продержал его в этой позиции с полчаса.
* * *
Лорд Абингтон отличался грубостью в обхождении с людьми и в то же время большою требовательностью по части знаков внешнего почтения перед его собственной персоной. Ехал он как-то раз через деревню и повстречал крестьянского парня, который с большим трудом волочил за собою теленка, рвавшегося с веревки. Увидав лорда, парень остановился и по смотрел в упор на лорда.
— Ты ведь знаешь, кто я? — спросил тот.
— Знаю, ваша милость! — отвечал парень.
— Как меня зовут?
— Лорд Абингтон.
— А коли знаешь, почему же ты не снял передо мной шапки?
— Охотно сниму, ваша милость, только вы потрудитесь, покуда я буду ее снимать, подержать моего теленка, потому что он уже три раза вырывался и убегал.
Лорд нахмурился и проехал мимо.
* * *
Архиепископ бордоский Сансэ держал пари с одним из своих викариев; тот проиграл пари и по условию должен был угостить архиепископа индюком с трюфелями. Время шло, приближался великий пост, а викарий все уклонялся от расплаты. Архиепископ, наконец, приступил к нему с требованием.
— Ваше преосвященство, — сказал ему викарий, — нынешний год ведь трюфели не уродились.
— Знаем мы эти отговорки! — возразил архиепископ. — Это все ложные слухи, и их распускают индюки!
* * *
Тот же архиепископ, будучи однажды во дворце, имел надобность пройти из одного зала в другой, но у дверей ему встретились две придворные красавицы в чрезвычайно пышных платьях, которые загораживали дорогу. В то время носили шлейфы неимоверные и декольте такие же. Увидев духовного сановника, дамы поспешили подобраться и, смеясь, сказали ему:
— Попытайтесь как-нибудь пройти, ваше преосвященство. Как видите, теперь наши портнихи тратят столько материи на юбки, что…
— Что на корсаж ничего не остается! — подхватил архиепископ.
* * *
При папе Григории XVI в Риме блистала красотою одна княгиня, очень богатая женщина и щеголиха. Однажды она шла мимо Ватикана. Ее роскошная грудь была открыта, и на ней красовался очень дорогой золотой крест. Папа как раз в это время смотрел в окно; около него был кардинал.
— Ваше святейшество, — сказал кардинал, — благоволите взглянуть, какой чудный крест на княгине.
— Что крест! Вы взгляните лучше на Голгофу!
* * *
Однажды композитор Глюк, проходя мимо лавочки, нечаянно разбил в ее окне стекло. Он спросил у лавочника, сколько стекло стоит, и, узнав, что полфранка, подал лавочнику экю (2 франка). Но у того не случилось сдачи, и он хотел пойти к соседу попросить его разменять экю.
— Не стоит тратить времени, — остановил его Глюк, — оставьте весь экю у себя, а я вот лучше еще одно стекло разобью!
* * *
Делапорт написал и сдал в театр «Варьете» в Париже водевиль «Дочь Грегуара». Пьеса была плохая, и ее освистали. Между прочим, одно из главных действующих лиц в пьесе был горбатый. И когда кто-то из актеров или публики, желая подшутить над злополучным Делапортом, спросил у него: «Что это сегодня так свистят, господин Делапорт?» — тот отвечал: «Очень простая вещь! Главное действующее лицо горбатый, а в публике собралось несколько горбатых, вот они и свистят!»
* * *
Однажды драматург Кудерк пришел в театр «Варьете» и попросил у директора Рокплана ложу.
— Спуститесь в кассу, я отсюда скажу кассиру.
Кудерк отправился, а Рокплан подбежал к разговорной трубе (телефонов еще не было) и крикнул кассиру, что «сейчас Кудерк идет просить ложу, так вы поднесите ему фигу».
Но он слишком громко крикнул, и Кудерк все слышал. Он в кассу вовсе не пошел, а постоял на лестнице, потом вернулся к Рокплану и доложил ему:
— Фиги все распроданы, дайте мне какое-нибудь другое место.
Рокплан расхохотался и дал.
* * *
Кому не известны прелестные сказки, собранные знаменитыми немецкими учеными братьями Гримм? Есть в их сборнике, между прочим, сказка о пройдохе-портном. Сказка оканчивается присказкой: «Кто этой сказке не поверит, тот должен заплатить талер».
И вот однажды к старшему из братьев Гримм, жившему в Берлине, пришла девчурка лет восьми и велела о себе доложить: мне, дескать, надо видеть господина профессора. Ее ввели в кабинет к почтенному старичку.
— Это ты — Гримм, профессор? — спросила девчурка.
— Я, милое дитя.
Ну, так вот что. Я все твои сказки прочитала, и ту, которая о портном, тоже прочитала. И я ей не верю. А ты говоришь, что кто ей не верит, тот должен заплатить талер, Вот тебе пять зильбергрошей, у меня теперь больше нет. Я тебе потом понемногу отдам все, ты не беспокойся.
* * *
Французский романист Монье был склонен к злым шуткам.
