Джузеппе Маротта - Утешитель вдов
В покер? Знаю, знаю, как это бывает: начать с бобов, а кончить ананасами в шампанском?
СОРРЕНТИНО. Да бросьте вы об этом… Я-то знаю… мужчина есть мужчина….
ЭДУАРДО (делая вид, что злится на самого себя). Мужчина остается мужчиной до тех пор, пока не перестанет им быть! Нет, нет и нет! Я должен был встать (подымается) и сказать: «Господа! Вы думаете, что к вам забрел Аристотель Онассис?» (Снова садится.) Это одно. А еще я должен был сказать: «Видали? Покамест мы играем на фасоль, ко мне приваливают и фулы и королевские флеши. Но как только переходим на деньги — ничего, кроме пар валетов или десяток!» Словом, к концу вечера я оказался должен чистенькими триста тысяч лир! (Понижая голос.) Понятно, на слово!
СОРРЕНТИНО (снова гладит его волосы). Ладно, будет… все уже позади… Мы уже уплатили, не так ли?
ЭДУАРДО (бросаясь перед ней на колени и покрывая его руки поцелуями). Ну а я… нашедший такого ангела-хранителя, который помог мне уплатить долг чести, что могу я сделать для вас? Не думать об этом? Нет, милая моя Адальджиза, мне стыдно жить, стыдно дышать одним воздухом с вами!
СОРРЕНТИНО. А все потому, что вы настоящий мужчина! Только хватит об этом! Я пришла к вам … Я тут… (Одной рукой ласково треплет его за щеки, другой щупает его бицепсы.)
ЭДУАРДО (лицо его выражает испуг, как это бывает перед лицом неминуемой опасности; он мягко избегает вот-вот готовых раскрыться объятий, отсаживается от вдовы на разумное расстояние). А вы, Адальджиза, вы-то как поживаете? Обдумали, что я вам советовал? Перестановку сделали? Протерли мебель спиртом, чтобы отбить этот ужасный запах табака? Убрали коллекцию трубок?
СОРРЕНТИНО (шепотом). Да… Сегодня служанка принесет ее вам…
ЭДУАРДО. Разумно! А убранство спальни заменили?
СОРРЕНТИНО. Заменила. Теперь там все бледно-розовое. (С тяжелым вздохом.) Но это ничему не помогло.
ЭДУАРДО. Как так?
СОРРЕНТИНО. Ох, дон, Эдуардо, лучше не спрашивайте! Никому бы не пожелала… (не выдержав) подобных мучений!
ЭДУАРДО. Мучений? Вы говорите о постигшей вас утрате?
СОРРЕНИНО. Отчасти… Конечно, в основе всего именно это… Но самое страшное — это отсутствие… Дон Эдуа, при вашем-то уме и проницательности разве вы не понимаете состояние вдовы… еще совсем молодой?…
ЭДУАРДО (с серьезным беспокойством). Как же, как же… Однако…
СОРРЕНТИНО (в порыве откровенности). Представьте себе, если с одной чаши весов снимут груз, оставив его на другой? Что произойдет с весами?
ЭДУАРДО (не понимая, куда она клонит). Одна чаша, бесспорно, перевесит другую.
СОРРЕНТИНО. Вот-вот! Именно это и происходит со мной! Дорогой Эдуардо, клянусь вам: только теперь я поняла, почему в Индии, когда умирает муж, вдову сжигают на том же костре. Именно так должны поступать и у нас, здесь в Неаполе!
ЭДУАРДО. Ну… это вы бросьте! А что бы оставалось делать мне в таком случае?
СОРРЕНТИНО. Как?
ЭДУАРДО. Я хотел сказать, Адальджи…
При этих словах вдова СОРРЕНТИНО сладко замирает.
… что во мне вы имеете брата… близнеца… так сказать, духовного брата…
СОРРЕНТИНО (явно разочарованная словами Эдуардо, как бы рассуждая вслух сама с собой). Брата? Нет, брат тут не поможет… дело совсем в другом… выход может быть только один….
ЭДУАРДО. Не надо преувеличивать! Нет слов, плоть наша слаба, но ставку надо делать на дух! Разрешите спросить: если для женщины нет иного выхода, то какой же выход может быть для мужчины?
СОРРЕНТИНО. Я что-то не пойму, дон Эдуа, какое касательство к делу имеет это ваше сравнение?
ЭДУАРДО. Научно доказано и всеми признано, что в области желаний пропорция между полами составляет один к десяти.
СОРРЕНТИНО. То есть?
ЭДУАРДО. Женское желание равняется одной десятой желания у мужчин. И наоборот. Вы меня поняли? Природа отвечает на этот вопрос ясно.
СОРРЕНТИНО (печально). Ну, что я могу вам ответить? Значит, мне нужно было родиться мужчиной.
ЭДУАРДО (отодвигаясь от вдовы еще дальше). Никоим образом! Вы прелестны именно такой, какая вы есть. Беда лишь в том, что вы редко обращаетесь к разуму. Брак заключается на веки вечные. Когда — тьфу, тьфу! — вы перейдете в лучший мир, что вас ждет? Вас ждет чистая душа дона Чезаре. Вы обниметесь, вы улыбнетесь друг другу, и все пойдет, как прежде!..
СОРРЕНТИНО. А до перехода в лучший мир?
ЭДУАРДО (пропуская это замечание мимо ушей). Но если вы скомпрометируете себя какой-либо другой связью — с кем же вы воссоединитесь в загробном мире? Тут все должно быть чисто и ясно.
СОРРЕНТИНО (понуро). Дон Эдуа, говорить легко… Вас можно заслушаться…. Но я дошла до такого состояния, что думать о последствиях, которые могут произойти в потустороннем мире, я больше не в силах. Неужели нет никаких способов? Я же живу на земле, здесь в Неаполе, и я хочу найти выход…. Вы не представляете моих мучений. По ночам я не сплю, а если сплю, то вроде как бы не сплю… Протягиваю руку — и что же нахожу? Пустоту, мрак…. Одиночество! Я вскакиваю, принимаю холодный душ, глотаю успокаивающие таблетки, распахиваю окно… и о боже! что же я вижу? Двухметрового красавца, голого, который делает зарядку…Выбегаю на улицу и, надо же! — первый кто попадается мне навстречу — дон Кармело, мясник! Вы его знаете? Косая сажень в плечах! Посмотрели бы как он точит нож, рассекает тушу, то и дело пощипывая свою бородку! О, если бы вы видели его бородку! Я так и чувствую ее…
ЭДУАРДО. Быть не может! Да разве борода приятна женщинам? Я, например, всегда аккуратно выбрит.
СОРРЕНТИНО. И зря! Смею вас уверить, дон Эдуа, что женщинам подчас очень приятно бывает пощупать бородку: ведь это что-то совсем иное, на нас не похожее, какой-то другой мир!
ЭДУАРДО. Боже милостивый, бородатый мир!
В дверях закута появляется МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК в одних трусах. Соррентино вскрикивает.
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК исчезает.
СОРРЕНТИНО (тяжело дыша). Бородатый мир… да, бородатый …. Как хотите называйте его… Ценится только разница. Вам нравится все женское, мне — все мужское.
Проходит ДЖЕННАРО с очередным костюмом для молодого человека.
ЭДУАРДО. Адальджи! Давайте не будем хитрить. К чему вы клоните?
СОРРЕНТИНО (с горечью). Я потеряла всякий стыд, Эдуардо! Вот уже год, как я цепляюсь за вашу дружбу. Больше я этого делать не стану. Или вы оказываете мне реальную помощь, или я брошусь в объятия первого встречного.
ЭДУАРДО (раздумывает некоторое время, затем, искоса поглядев на привлекательные формы вдовы, решительно произносит). Вот уж не ожидал услышать этакое от вас, Адальджи!.. Вы мне всегда казались куда более спокойной… способной на больший, что ли, самоконтроль… на большую самоотверженность. Так значить, говорите оказать вам небольшую помощь? Вот такусенькую? (Показывает кончик пальца.
СОРРЕНТИНО (раскинув руки). Вот такую…. Только бы все получилось!
ЭДУАРДО. Ну что ж. (Прикидывая что-то в уме.) Посмотрим, поищем и найдем путь к вашему излечению…
СОРРЕНТИНО. Вот здорово! Какой же путь?
ЭДУАРДО. Самый нормальный… только через подставное лицо.
СОРРЕНТИНО. Как так? Простите, я что-то не понимаю вас.
ЭДУАРДО (серьезно и в то же время загадочно). Есть путь спиритический.
СОРРЕНТИНО (испуганно). Как вы сказали?
ЭДУАРДО (спокойно). Знаете, что такое спиритизм? Вызывание душ! Короче, кому вы принадлежите на веки вечные, до второго пришествия? Покойному Чезаре Соррентино.
СОРРЕНТИНО. Чепуха! Давно иссякший источник!
ЭДУАРДО. Ничуть не иссякший! И еще как не иссякший! Поймите, мы ставим незабвенного дона Чезаре в чертовски щекотливое положение. Мы должны ему сказать: дон Чезаре, ты скончался, но супружеские обязанности остаются. А потому будь добр вселись на пару часов в грешное тело дона Эдуардо Палумбо и напомни любезной супруге о своем существовании.
СОРРЕНТИНО. О, Мадонна, и это можно сделать?
ЭДУАРДО. С помощью медиума.
Появляется ДЖЕННАРО с тремя или четырьмя шляпами для молодого человека.
