Дэвид Вонг - В финале Джон умрет
Головой служила замороженная индейка в упаковке, а между птицей и торсом торчал олений язык — он двигался по своей собственной воле.
Хм. Это что-то новенькое.
Внезапно индейка, язык и кусок мяса с ребрами взмыли в воздух, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности.
«Человек» поставил на пол ладони с пальцами — сосисками и начал приподниматься на руках, сделанных из кур и бекона. В моей голове промелькнула фраза «изнасилован сосисочным полтергейстом». Наконец фигура встала во весь рост: теперь она походила на рекламу лавки мясника, который все свои деньги тратит на наркоту.
— Джон! У нас тут… э-э… кое-что.
Фигура, примерно семи футов ростом, ворочала головой-индейкой из стороны в сторону, изучая комнату. Язык бесполезно болтался. Мясной человек протянул ко мне сосиску.
— Ты.
Слово прозвучало обвинением. Неужели нам уже приходилось иметь дело с этой тварью? Сомневаюсь… Впрочем, у меня плохая память на лица.
— Шесть раз ты мучил меня. Но теперь тебе настал холодец!
Возможно, на самом деле он сказал «конец», а не «холодец»; переспрашивать я не стал.
— Джон, Джон! Ситуация «пятьдесят три»! — завопил я, бросаясь наутек.
Существо погналось за мной; шлепая по полу ногами, сделанными из ветчины. Свеча погасла.
Заметив дверь справа, я резко затормозил, распахнул ее и метнулся в темноту. Полки с бельем ударили меня в нос и, ошеломленный, я выпал из стенного шкафа.
Мясной человек ухватил меня за шею холодными сосисками, поднял и прижал к стене.
— Я разочарован. Ведь мы столько раз сходились в поединке — и в пустыне, и в городе. Ты думал, что победил меня в Венеции, верно?
Пораженный тем, что существо может говорить, я с трудом уловил смысл его слов.
Венеция?
Он сказал «Венеция»? Что происходит?
В эту секунду в комнату невозмутимо вбежала Молли, словно в ее собачьем мире все было тип-топ. Заметив, что в комнате есть мясо, собака радостно вцепилась зубами в батон вареной колбасы, служивший гиганту лодыжкой.
— А-А-А-А!!!
Существо уронило меня на пол. Я вскочил и бросился вниз по лестнице; мясной человек помчался за мной.
У лестницы стоял Джон с кассетником в руках.
Заметив его, монстр остановился на полпути; индейка — голова без глаз — уставилась на магнитофон, словно понимая, какую угрозу таит в себе это устройство.
О, как, наверное, выл и стонал тот демон из Ветхого Завета, завидев в руках юного Давида гусли — древний волшебный артефакт, способный разогнать любую тьму. Похоже, мясное чудовище тоже сообразило, что сейчас произойдет; оно знало, что мы черпаем силу из того же магического источника, что и библейский герой.
Джон кивнул, словно говоря: «Шах и мат».
И нажал кнопку воспроизведения.
Комнату заполнила хрустально чистая мелодия, одна из тех, что вселяют надежду в сердца людей и гонят прочь силы зла, — песня «Неге I Go Again» группы «Whitesnake».
Чудовище прижало руки к индейке в тех местах, где полагалось быть ушам, и упало на колени. Джон выставил перед собой магнитофон, словно священную реликвию, и пошел вверх по лестнице, приближая источник звука к монстру. Кожа чудовища, покрытая хрящами и прожилками сала, трепетала в агонии.
— Получай! — завопил Джон, внезапно расхрабрившись. — По-моему, ты какой-то хилый! Одна кожа да кости, а где же мясо?
Существо схватилось за живот — от боли, подумал я.
Внезапно оно вытащило банку консервированной ветчины и метнуло ее в кассетник, как бейсболист бросает мяч. Джон среагировать не успел.
Прямое попадание. Во все стороны полетели искры и куски пластмассы. Джон выронил магнитофон, и тот с грохотом упал на ступеньки.
Оставшись без оружия, мой друг прыгнул вниз; чудовище вскочило и сцапало Джона за шею. Затем оно потянулось ко мне, но я увернулся, схватил со стола термос и выплеснул кофе на руку, державшую Джона.
Мясной монстр завопил: его рука задымилась, пошла волдырями и вспыхнула. Затем она обуглилась, выскочила из сустава и шмякнулась на паркет. Высвободившись, Джон упал на колени и принялся судорожно глотать воздух.
Чудовище завыло и рухнуло на пол, протягивая ко мне оставшуюся у него руку.
— Ты никогда не одолеешь меня, Маркони! Я запечатал все входы и выходы. Тебе не выбраться отсюда!
Я подбоченился и уверенно подошел к монстру.
— Маркони? Тот самый доктор/священник Альберт Маркони? Парень, который ведет передачу «Тайны магии» на канале «Дискавери»?
Джон подошел ближе и уставился на раненое существо.
— Идиот. Маркони седой уже, ему лет пятьдесят — больше, чем нам с Дейвом, вместе взятым. Сейчас твой кровный враг, наверное, читает очередную лекцию, стоя по пояс в собственных деньгах.
Мясной человек повернул индейку в мою сторону.
— Давай так, — начал я. — Мы сведем тебя с Маркони, ты сам с ним разберешься, а нас отпусти подобру-поздорову. Как тебе такая мысль?
— Ты лжешь!
— Вот еще! Сюда я его привести не могу, а такое могущественное существо, как ты, способно уничтожить его и на расстоянии, верно?
Я вытащил из кармана мобильник, набрал номер, пообщался с секретарем, затем с пресс-агентом, потом с телохранителем, с оператором, снова с секретарем и, наконец, с личным помощником, который соединил меня с Маркони.
Это Маркони. Секретарь говорит, что там у вас какое-то мясное чудовище?.
— Ага. Минутку.
Я протянул телефон Мясному.
— Ну что, по рукам?
Существо встало, секунду промедлило и наконец кивнуло индейкой. Я мрачно взглянул на Джона, надеясь передать ему информацию о «плане Б», который заключался в том, что я удираю через окно, пока монстр выбивает дух из Джона. И к черту девицу с «бойфрендом-призраком». Маркони ни за что не попался бы на эту удочку.
Связка сосисок взяла из моей руки телефон.
— Итак! Мы снова встретились, Маркони! Ты думал, что победил меня, но я…
Внезапно чудовище превратилось в шар адского синего пламени и, оглушительно завопив, покинуло наш мир. Куски мяса один за другим безжизненно рухнули на пол, а рядом с ними с грохотом упал мой мобильник.
Тишина.
— Во дает! — восхищенно воскликнул Джон.
Я поднял телефон, желая спросить у доктора, что он сделал с монстром, — но на линии уже был секретарь. Маркони даже поздороваться с нами не захотел.
Джон сделал движение рукой, как будто сметая невидимую пыль.
— Глупо как-то вышло…
Входная дверь легко открылась; кто знает, может, она и вовсе не была запечатана. Мы немного прибрались в доме и, не найдя ни одного связанного или расчлененного Морриссона, пришли к выводу, что семья действительно поехала отдыхать, как и сказала «Шелли». Дерьмо в подвале исчезло, но поставить трубу на место мне так и не удалось. Мясо мы, как смогли, сложили в морозильник — правда, не все.
Когда я добрался до дома, солнце уже растворялось в вечернем небе. Открыв сарай, я занес в него сломанный кассетник, затем налил формалина в пустую стеклянную банку и бросил в нее олений язык. Банку я поставил на полку — рядом с набитой обезьяньей лапой, вытянувшей два пальца вверх. Потом я запер сарай и пошел спать.
Из дневника Дэвида Вонга
Книга I
«Китай-еда!»
Глава 1
Левитирующий ямаец
Говорят, что Лос-Анджелес похож на сюжет «Волшебника страны Оз»: только что ты был в провинциальных черно-белых пригородах, как вдруг — бац! — мир сияет всеми цветами радуги, а ты в центре шоу уродов, с карликами и всем прочим.
К сожалению, эта история случилась не в Лос-Анджелесе.
А случилась она в маленьком городке на Среднем Западе. Сам городок останется неназванным по причинам, которые станут ясны позже. Я сидел в ресторане «Китай-еда!», принадлежавшем двум братьям-чехам, которые, судя по всему, мало что знали и о Китае, и о еде. Месяц назад там находился мексиканский бар и гриль, потому я это место и выбрал. Новое заведение открылось совсем недавно, на одной из стен еще сохранилась грубо намалеванная фреска с изображением смуглой женщины, скачущей верхом на быке. В одной руке женщина гордо держала мексиканский флаг, а другой прижимала к боку буррито размером со свинью.
Городок достаточно велик для четырех «Макдоналдсов», а для бомжей маловат, редко когда встретишь одинокого попрошайку. Такси есть, но по улицам они не разъезжают, так что поймать машину, просто сойдя с тротуара, невозможно — нужно вызывать по телефону, и к тому же они не желтые.
Погода в этой части Америки меняется взрывообразно, и реактивный поток за хвостом самолета извивается в небе, словно рассерженный бог — змей. Помню, однажды температура поднялась до ста восьми[2], а потом упала до минус восемнадцати. А в другой раз температура за восемь часов изменилась на сорок три градуса. Кроме того, мы в долине торнадо, так что каждую весну из воздуха материализуются крутящиеся и воющие угольно-черные демоны и, словно гигантские блендеры, разносят в клочья дома — автоприцепы.
