Кристи Крейг - Заткнись и поцелуй меня
Она спала в той же одежде, в которой ходила весь день, но он заметил сложенный на другой тумбочке бюстгальтер. В воздухе чувствовался запах мыла, будто Шала недавно вышла из душа. Жаль, что Скай не явился вовремя, чтобы вручить ей пижаму – а может, даже красный лифчик и соответствующие стринги.
Опять же, он намеренно не позволил себе приехать пораньше. Вернувшись домой, Скай обнаружил свет в шкафу и вытащенный ящик с вещами из его детства. Судя по всему, там хорошенько покопались, и он вспомнил, что неугомонная гостья обыскала его жилище. То, что она залезла в коробку, дико взбесило. Ничего секретного там не было – черт, да полгорода в курсе истории Ская, но это его тоже иногда порядком раздражало. К тому же, полгорода не рылись в его вещах.
Скай не любил женщин, сующих во все свой нос. Болтливых тоже не любил. В Шале Уинтерс уместились оба качества, однако ж она ему нравилась. Даже слишком нравилась.
Вместе с этой мыслью пришло понимание: он не столько зол, сколько испуган. От всей этой чуши о вторых половинках, которой его пичкал Рэдфут, у Ская, должно быть, помутился рассудок. Иначе с чего бы ему избегать женщину, с которой они пять минут трепались по телефону о ее нижнем белье? Великолепную женщину, которая спала здесь одна, а еще призналась, что носит стринги.
Упершись коленом в матрас, Скай осторожно закрыл ноутбук и убрал его на тумбочку. Затем стянул ботинки, рубашку и джинсы и посмотрел вниз на свои новые трусы, дабы убедиться, что пуговицы надежно застегнуты. Проклятье, Скай ни за что бы сам себе такой дурацкий фасон не выбрал, но «Уол-Март» особого выбора не предоставлял. Взгляд упал на Шалу – черт, какая же милая! И она практически дала ему разрешение здесь спать. Ну ладно, звучало несколько расплывчато, но если учесть, что Скай не собирался распускать руки, то… Он откинул одеяло и улегся рядом.
Потянувшись, выключил свет, и тьма обострила обоняние. Нос затопил запах женщины, недавно покинувшей душ. До ужаса хотелось притянуть ее к себе поближе. «Я же не лез к тебе прошлой ночью», – так он ей сказал. Подразумевая, что и сегодня не полезет. Скай крепился изо всех сил, чтобы сдержать слово. Но еще совсем чуть-чуть, и он перестанет давать подобные обещания.
* * *Рэдфут лежал на кровати в собственном доме и пялился в потолок. Вероника не ответила ни на один из его звонков. Хотелось рвануть к ней и заставить признаться себе и всему миру: он дорог ей так же, как она дорога ему. По крайней мере, Рэдфут верил, что так и есть. Любой из его предков просто ввалился бы в ее вигвам и утащил к себе – сопротивляющуюся, вопящую и, скорее всего, безумно довольную. В былые времена считалось честью, когда тебя похищает влюбленный мужчина. Нынешние женщины подыгрывать не станут.
Но должен же быть способ убедить Веронику открыто признать, что Рэдфут ей не безразличен! Иначе как потом украсть ее из вигвама без того, чтоб не пришел Скай и не заковал собственного старика в наручники?
Мысли вновь перескочили на Ская и Голубые Глаза. Сегодня вечером, когда сын приходил, его взгляд был красноречивее всяких слов. Любовь уже схватила мальчишку за шиворот, что прекрасно соответствовало предсказанию Рэдфута. А вот остальная часть видения все еще тревожила. Скаю следует внимательнее приглядывать за своей женщиной – пес все еще выжидает.
Сын выслушал предупреждение, как выслушивал всегда. Но слушать и верить – разные вещи. Рэдфут знал, что он не верит в подсказки духов. Однако, в отличие от Хосе, и Скай, и даже Мария в глубине души оставались открыты для неизведанного. Они могли чего-то не принимать, но при этом не отворачивались от своего наследия.
Переключившись на Хосе, Рэдфут закрыл глаза. Сердце ныло от осознания все растущей пропасти между ними. Старик подумал о горестной ноше, что его сын и Мария несут на своих плечах. Как же помочь этим двоим найти путь друг к другу?
Ну хоть Мэтт вроде сбежал. Парень оказался умнее, чем предполагал Рэдфут. Духи не питают теплых чувств к тому, кто пытается встать между двумя половинками. Как бы люди ни старались, любовь не сбросить со счетов. Вот только как убедить этих юнцов (а заодно и Веронику), что романтическая любовь – есть сама жизнь? В одиночестве душа человека стареет и угасает, а обретя любовь – расцветает. Взамен печали приходит смех, взамен вопросов – ответы. Открытость и доверие вместо одиночества. Любовь означает надежду. Без любви жизнь не имеет смысла.
Скрестив руки на груди, Рэдфут воззвал к помощи духов. Попросил видения, что укажет верный путь.
* * *Мария поднялась с кровати. Сердце и голова разрывались от мук неопределенности. Стоя посреди комнаты, она теребила подол ночной рубашки. Ведь обещала же себе, что скажет Хосе о ребенке. Чтобы поставить финальную точку, в которой так нуждалась. Которой заслуживала.
Но некоторые обещания трудно выполнить. Вечером Мария сидела в гостиной напротив Рэдфута и Хосе – оба потрепанные, с фингалами, оба молчали, погрузившись в собственные надуманные горести. Мария слепо смотрела в экран телевизора. Ее сердце разрывалось из-за Мэтта – мужчины, которого она, кажется, любила. Из-за Ская, что чуть ли не выпрыгивал из кожи при одном упоминании Шалы Уинтерс. Видимо, Рэдфут был прав – Скай уже почти влюбился в эту женщину. Но Мария знала о его прошлом и не сомневалась: брат будет бороться со своими чувствами.
Но в основном сердце ее болело за Рэдфута и Хосе – отца и сына, которые обожали друг друга, но чьи дороги разошлись.
В голове крутились слова Хосе: «Я ненавижу Совершенство. Ненавижу его миниатюрность, здешнюю жару. Ненавижу всеобщие ожидания, что я стану точной копией отца, напялю этот маскарадный костюм и буду выполнять дурацкие ритуалы, в которые не верю. Ненавижу разочаровывать своего старика, когда рядом вы со Скаем – такие правильные». За все эти годы Мария ни разу не задумывалась, что она и Скай осложняют Хосе жизнь, но теперь его с отцом различия становились все очевиднее.
И все больше бросалось в глаза сходство с матерью. Эстелла любила Рэдфута, свою семью и родной город, но она жаждала большего. Лишь творчество успокаивало ее голод. У Хосе такой отдушины не было. Мать понимала его, но с ее уходом, Хосе лишился того единственного якоря в Совершенстве, что заставлял его чувствовать себя своим. И что еще важнее – потерял мост, связывающий его с отцом.
Положения дел это не меняло, но хотя бы объясняло, почему Мария безумно увлеклась Хосе. Она всегда обожала Эстеллу, восхищалась ее талантом, а Хосе стал воплощением всего этого. Добавьте сюда сексуальное мужское тело – и как такого не захотеть? Все же Хосе сегодня был прав. Мария могла поехать за ним в Нью-Йорк. Но не поехала. Не только потому, что именно Хосе сбежал, но и потому, что, переехав, она покинула бы Совершенство, Рэдфута, дом. Покинула бы место, где впервые в жизни почувствовала себя в безопасности, любимой… Правда ранит. Мария не любила Хосе достаточно сильно.
«Хорошо, что ты наконец все осознала, но сказать ему о ребенке надо». Надев шелковый халат и повязав пояс, Мария отправилась расхлебывать собственные поступки.
Она дошла до комнаты Хосе и замерла. Сердце колотилось в ушах. Он разозлится? Ведь имеет же полное право, да? Руки затряслись, и Мария рванула дальше по коридору. А когда добралась до кухни, в окно ударил свет фар.
Мэтт? Молясь и надеясь, Мария выглянула на улицу. Но вместо Мэтта увидела, как из своего автомобиля вылезает Рамон Клауд. Он вытащил чемодан, поставил его у парадной двери и пошел обратно. Мария вспомнила, что вещи Хосе остались в отбуксированной машине.
Рамон уехал. Мария занесла чемодан в дом и по пути в свою комнату бросила его у двери Хосе.
«Поговорю с ним завтра. Завтра я буду смелее».
* * *Хосе прижал к лицу подушку. Мария спала на ней? Потому что он чувствовал ее запах. Но как бы сильно он ни любил этот аромат, Хосе пожалел, что сейчас не в Нью-Йорке, не в собственной квартире, не спит на своей подушке, не живет своей жизнью. Он скучал по Марии, однако быть рядом с ней гораздо больнее. Когда она смотрела на него, в ее глазах отражались лишь гнев и разочарование. До отъезда Хосе в них светились любовь, страсть, тепло… Принятие.
Он ударил подушку кулаком. Хосе хотел все это вернуть. Хотел вернуть ее. Это вообще возможно? «Нет, если ты, мать твою, даже не попытаешься». Но что делать, если Мария откажет?
«Когда это ты стал такой размазней?» Ощутив прилив мужества, Хосе решил действовать. Немедленно.
Он вскочил с кровати, рванул через комнату, распахнул дверь и, споткнувшись, полетел. Лицом вперед. Размахивая руками, Хосе попытался за что-нибудь ухватиться, но между ним и стеной обнаружился только воздух. От сильнейшего удара головой мозг содрогнулся, и Хосе ослеп. Секундочку… нет, не ослеп. Поморгав, он почувствовал и увидел, как вокруг ресниц порхают белые крупицы. И только тогда осознал, в каком положении оказался: на коленях, с головой, пробившей гипсокартон.
