Сью Таунсенд - Страдания Адриана Моула
На всякий пожарный тоже буду молиться на таблетки эти.
12 мая, четверг
Думал, предки про переезд в другой дом забыли. Как же, держи карман шире. За завтраком мама выступила.
– Вот сдашь экзамены, – говорит, – мы тут же дом продадим и переедем.
Что это ее в безлюдные районы Уэльса потянуло? Сказала, что здесь мы все погибнем от первого же ядерного удара.
Я решил написать в городской совет. Пусть поставят меня в очередь на жилье.
Попросил квартиру с двумя спальнями и окнами на юг, с балконом и чтобы обязательно лифт работал.
13 мая, пятница
Предки сочиняют новый брачный контракт. Я отца хорошо понимаю: он же Уэльс не выносит. Вечно ноет, когда по телику что-нибудь уэльсское показывают.
Мама набрала в библиотеке кучу разных книжек, страху нагонять: “Лечение лучевых ожогов”, “Введение в мир пчеловодства” и “Как выжить без мужчины – практическое руководство”.
14 мая, суббота
10.00. В дверь только что постучал кретин в синем полосатом костюме, синей рубашке, синем галстуке и с синим цветком в нагрудном кармане. Руку вперед вытянул, зубами сверкнул и говорит:
– Джулиан Прайс-Пинфолд, к вашим услугам. Кандидат от консерваторов. Очень надеюсь получить ваш голос!
Приятно, конечно, что он подумал, будто мне уже восемнадцать, но за консерваторов я голосовать не собираюсь. Так ему и заявил:
– Нет. Вы хотите уничтожить рабочий класс!
Прайс-Пинфолд заржал, как лошадь.
– Так уж и уничтожить! Пообтесать немножко, молодой человек.
Он листовку оставил со своей рожей; я ему рога пририсовал, а на лбу три шестерки. И к окну гостиной прилепил.
15 мая, воскресенье
Я себе спокойно биологию зубрил, когда еще один кретин, только в сером костюме, белой рубашке и красном галстуке, запрыгнул на крыльцо и объявил, что он от лейбористов.
– Я Дейв Блейки! – проорал. – Мы уничтожим безработицу!
Отец спросил, нет ли какой-нибудь работенки в штабе лейбористов. (Плохо дело, если папа в штаб лейбористов просится.)
Дейв Блейки ответил, что в штабе никогда не был, так что насчет работы не в курсе.
– И вообще, я выступаю против официальной политики нашей партии!
Мама привязалась к нему со своим ядерным разоружением и разнесла лейбористов к чертям. Оказывается, они все врут и про бесплатные квартиры, и про образование, и даже про профсоюзное движение.
Дейв Блейки спросил, к какой партии мама принадлежит.
– Наверное, вы тори, мадам?
– Еще чего! Всю жизнь только за лейбористов голосовала!
16 мая, понедельник
У школьных ворот мужик с белыми волосами, в спортивной куртке с военным значком раздавал листовки. Я прочитал, пока домой дошел. Мужика белобрысого зовут Дункан Макинтош, а его партия называется “Пусть катятся, откуда пришли”. Этот Макинтош хочет всех из Британии насильно выгнать: черных, коричневых, желтых, красных, евреев, ирландцев, уэльсцев, шотландцев, кельтов и потомков норманнов.
В общем, останутся только чистокровные блондинистые саксонцы, и больше никого.
Мама высчитала, что если этот Макинтош к власти придет, то он и будет населением Британии.
17 мая, вторник
Барри Кент пообещал все кости Дункану Макинтошу переломать, если тот еще раз у школы появится.
Он вступил в партию “Рок против расизма”. (Не Макинтош, а Барри Кент.)
18 мая, среда
Кандидат от социал-демократов (дамочка в зеленом костюме, оранжевой рубашке, галстуке непонятного цвета и жутко дерганая) выскочила от нас почти что рыдая, потому что мама не дала ей Рози поцеловать.
19 мая, четверг
Сегодня мама показала мне паршивый снимок каких-то развалин и спросила, как мне этот дом, нравится?
Ясное дело, ответил, что совсем не нравится.
– Странно. А мне кажется, лучше и придумать трудно. До ближайшего магазина две мили, а до ближайшей американской военной базы целых пятьдесят пять! Ты бы вставал с рассветом, кормил цыплят. Чудесно, правда, Адриан?
– Ненавижу цыплят. Верещат, гадят, а глаза черные и злобные. Ненавижу!
20 мая, пятница
Пучеглазый Скратон подал в отставку по болезни (чокнулся). Теперь на кабинете директора написано имя Соленого Огурчика.
Я лично у Огурчика не учился, но слышал, что он вроде мужик ничего. Про семью рассказывает и какую он машину хочет купить.
Огурчик сегодня школьную линейку вел. На галстуке у него желтая блямба от засохшего яйца. Я точно знаю, потому что рядом стоял. Он вызвал меня на сцену и предложил высказаться на тему “Школьная форма: за и против”.
Я, конечно, против высказался от всего сердца. Так расписал нашу нищую жизнь, что мисс Фоссингтон-Гор-Ламберт расплакалась.
21 мая, суббота
Папа за утро трех кандидатов вытурил:
– Ваши выборы мешают моему сыну готовиться к светлому будущему!
Я вообще-то свой “этот самый” измерял, но вопли кандидатов мне действительно здорово мешали: линейка все время из рук вываливалась.
22 мая, воскресенье
В 17.00 Рози научилась ползать.
Предки устроили ей стоячую овацию.
23 мая, понедельник
В классе вслух прочитали мое сочинение “Отчаяние”.
Все почти рыдали, когда дослушали до конца рассказ про хомяка, который заразился неизлечимой болезнью. Я спросил у мистера Ламберт-Фоссингтон-Гора, не стоит ли мне послать рассказ на Би-би-си.
– Ну разве что в Бристоль, – ответил мистер Ламберт-Фоссингтон-Гор (почему-то со смехом). – В отдел естествознания.
Я последовал совету учителя и сразу после школы отослал письмо в Бристоль.
24 мая, вторник
Повесил на двери своей комнаты объявление: “ВНИМАНИЕ!!! ДАЛЬШЕ ПРОХОДА НЕТ!!!”
Сколько можно бесцеремонно нарушать конфиденциальную обстановку моей личной спальни?
25 мая, среда
Со вчерашнего дня ко мне никто не заходил.
Проспал в школу, а когда вернулся, грязные носки с трусами так и валялись на полу. И шторы никто не поднял.
26 мая, четверг
Кто-то спер с заднего двора мой гоночный велик.
Подозреваю мусорщиков. Они на нас еще с прошлого лета зуб точат, с тех пор как личинок в мусорке нашли.
27 мая, пятница
Следил за мусорщиками и подслушивал всякие подозрительные разговоры. Ничего подозрительного не услышал. Они все время про Ленни Фэрклоу (46) трепались.
Потом один сказал, чтобы я возле мусорной машины не ошивался, “а то в нутро затянет”. По-моему, это была скрытая угроза расправы. Боятся, что в полицию насчет велика донесу.
28 мая, суббота
Найджел вернул велик.
Он сначала намылился на нем из дома драпануть (а экзамены по фигу!), но потом отец купил ему кучу видеокассет “В помощь школьнику”, и он передумал. На нашей улице ни одного дома без видака нет, кроме нашего. Так что “Помощь” мне не светит. Придется полагаться исключительно на свой высокий интеллект.
29 мая, воскресенье
Весь день зубрил в постели.
Берт Бакстер звонил три раза, но я заранее родителей предупредил, чтобы сказали, будто я в центр умотал.
На третий раз мама спросила:
– Что-то случилось, Берт?
– Да не так чтобы, – говорит. – Вспомнил тут. Кажется, у меня сегодня день рождения.
Вот такая я вонючка. Стыдно стало жуть как. Притворился, будто только что домой вернулся, двинул к Берту и поздравил его. Девяносто раз щелкнул по лбу (хотя, на мой взгляд, ему уже давно сто лет стукнуло).
Берт был доволен до жути.
30 мая, понедельник
Сочинил песню для Дэнни Томпсона с его реггерами.
Молятся братья и сестры Ему,Словом он трогает сердца струну.Слушайте все!!! Слушайте все!!! (повторить 10 раз)
Все бренное брось, за Ним последуй,Стремись к Нему, Его любовь наследуй!Э-фи-о-пия!Слушайте все!!! Слушайте все!!! (повторить 10 раз)
Отдал Дэнни на географии. Он сразу прочитал и говорит:
– А что? Для белого совсем неплохо!
Вот гад! Сам в два раза белее!
Пандорина мать поняла, что моих предков ей не осилить. А еще спец по семье и браку называется. Сказала, чтобы обращались к семейному психологу.
31 мая, вторник
Получил письмо от Джонни Тайдмана.
Ох, что с памятью моей творится. И когда это я написал “Возрождение осени”?
Должно быть, в апреле, во время нервного стресса.
Британская радиовещательная корпорация,
30 мая.
Дорогой Адриан Моул!
Боюсь, мне не стоит называть Вас “Ади”, а уж Вам тем более рановато обращаться ко мне “Джонни”. Собственно, меня вообще никто не называет “Джонни”, только “Джон”. Не хотел бы выглядеть в Ваших глазах стареющим занудой, но все же не удержусь от совета. Учтивость требует в официальных письмах обращаться к людям старше Вас по возрасту и выше по положению на “вы”. Впрочем, учитывая нашу довольно долгую переписку, не стану возражать, если Вы будете обращаться ко мне “дорогой Джон Тайдман”. Но только не “Джонни”! Друзья называют меня по-разному, однако позволю себе сохранить эти прозвища при себе (это, как правило, вариации на тему моей фамилии, а не имени).
