Приспособленцы - Артур Гаскаров
Снова этот парень в моей голове… Я вышел в комнату, Эйприл нет, Айвенго тоже нет, наверное, ещё спит, а сопливая осталась ночевать у Арчи. Мы с Толстым, наверное, ближе к вечеру пойдём к ним в гости. А пока мне надо сходить к психиатру, успокоить этого парня в моей голове. Всё чаще и чаще он там хозяйничает. Идти в таком виде к психиатру, равносильно добровольной госпитализации в психушку. Так что я помылся, переоделся и, предварительно позвонив, отправился. Я пошел пешком. Идти всего минут двадцать, а мне нужен был свежий воздух. Это давление в моей голове… Гребаная таблетка, ху́ева рыбка, парень в моей голове, картинки, это ограбление и деньги-деньги-деньги… Эти грёбаные деньги! Мне нужен свежий воздух.
Люди на улицах обеспокоены. Кто-то сбился в стадо баранов и ходит с дебильными плакатами вроде «Мы тоже хотим жить! Дайте и нам место в бункере!». Другие шепчутся между собой: «а ты где будешь прятаться в день нападения?». Сам воздух пропитан людским страхом. Я чувствую его запах, он смердит ложью и дерьмом. Я бы выпил и перестал обращать на всё это внимание, но я не могу, я же иду к психиатру. Страх становится животным. Нет, это не первый наш конец света, к которым мы попривыкли и с каждым новым разом всё легче и легче его переносим. Но это первый конец света, который придумали не люди. Такого ещё не было и от того непонятно будут ли после него следующие. Мой рассудок стоит у обрыва и смотрит в бездну. Остался последний шаг до сумасшествия, я чувствую это.
В кабинете психиатра.
Она сказала мне смотреть прямо перед собой. Она, наверное, имела ввиду другое, но прямо передо мной её грудь, и я смотрю на неё, а между её грудью и моим лицом мелькает золотая цепочка с кулоном. Влево-вправо, влево-вправо… Я случайно фокусирую внимание на кулон и проваливаюсь в какую-то вату. Здесь мягко, тепло и уютно. Я прекрасно слышу, но в глазах темно. Это не страшная темнота. Я знаю, что в ней ни кто не прячется.
‒ Не отвлекайтесь, сфокусируйтесь. Что вы помните после бабушки, которую ждали на крыше гаража?
‒ Брошенные трактора за совхозными гаражами. Настоящие, огромные, те, которые могли бы раздавить трактора, которые возят телегу или убирают снег. Это были мои трансформеры. Я зализал в кабину и управлял оттуда. Я мог победить любого злодея.
‒ Я открыл для себя поле сломанных тракторов ещё в начале лета, но к его концу в деревню приехал приёмный пункт металлолома, и вся моя техника таяла на глазах. Мне было очень горько, по-настоящему горько. Они все, каждый, были моими друзьями. Целыми днями и ночами металлолом ездил в телегах, в кузовах, да и просто на руках в этот самый пункт. Там выросла неимоверных размеров гора из железа, а потом ещё одна, и ещё… Когда пошли дожди, валяющегося металла почти не осталось. Ребята постарше слонялись целыми днями в поисках болтика-винтика. Мои трансформеры кончились до последнего винтика.
На следующее лето я пошел в школу. Там один парень, старшеклассник, купил себе металлоискатель. Оказывается ‒ как рассказал ему отец ‒ раньше метал хоронили. И действительно, вскоре на том поле, где раньше жили мои трансформеры, старшеклассники начали выкапывать огромные железяки. Бывало даже доставались грузовики целиком вместе с колёсами.
‒ Пропустите этот момент. Это яркий, но незначительный отрезок жизни. Отправляйтесь дальше.
‒ Я в средних классах. Одним из развлечений было дойти по сугробам до сельской библиотеки и взять на дом старый номер журнала "Клёпа". Правда всё самое интересное из него уже вырезали мои предшественники, так как многие изготавливали свой собственный журнал из статей, обрывков и картинок, которые вырезались из библиотечных журналов и вклеивались в тетрадь, которая теперь и называлась "журнал". Смысл сия был в том, чтобы меняться ими друг с другом. Многие кропотливо вели этот журнал, но никто не менялся, ибо боязливо было отдавать своё детище в чужие руки.
‒ ГГ, вы зациклились на тёплых, ламповых воспоминаниях. Мы ищем проблему и нужно идти дальше. Идите дальше! Туда, где вы больше не властны над временем.
И раз... И два... И так...
Тик-так, тик-так...
Время.
И я в нём. Я смотрю на свои руки, и чувствую, как время проскальзывает меж пальцев. Оно течёт, выливается, и тащит за собой мою жизнь. И жизнь, спотыкаясь, бежит за временем, словно мелкий карапуз. Суетливо, неумело, карапуз бежит пытаясь нагнать его. А оно идёт уверенным, чётким шагом и прямо.. прямо... прямо... Отмеренным шагом оно направляется в неизвестную, неведомую мне даль. И я остановился, смотрю на время, но время не остановилось вместе со мной. Оно течёт через мои пальцы. Я стаю в нём, в середине потока, а оно течёт... И течёт... И течёт... Отрывает от меня куски, растягивает мою кожу, и плоть умирает. А время всё неумолимо идёт. И солнце долетало светом до полей, и те цвели. Жужжали пчёлы, делали мёд для медведей. А время всё шло, убивая и пчёл и медведей.
Память о младенчестве унесло потоком времени так далеко, что я его и не вижу. Как рос, помню смутно. Помню: велик, уху на костре и безмятежность. Отчётливо и в красках помню последние десять лет. А сейчас стою и смотрю, как время забирает мою молодость, мою память, мою жизнь. Этот свирепый зверь мчится, разрушая всё на своём пути. Пожирает королей вместе с короной. И я смотрю по странам и вижу ещё упругие, молодые тела, так легко сопротивляющиеся потоку. Девушек, пьянящих своей молодостью. Ребят, сворачивающих горы. Когда же я сдался? Моя голова!
‒ Стоп, стоп!!! Я досчитаю до трёх, и вы проснётесь. … ТРИ! Просыпайтесь. ПРОСЫПАЙТЕСЬ ЖЕ!!!
Докторша в крайней степени рекомендовала мне сходить в больницу, где мне помогут, ну или хотя бы выпишут хорошее лекарство. Возможно, даже дадут его бесплатно. Но зачем мне халявные пилюли, когда есть амитриптилин с авито?! Вообще-то, он хорошо помогает. Особенно если запить алкоголем.
‒ Ты уже поссал? ‒ Звонит мне Круглый.
- В смысле? ‒ Отвечаю я ему в недоумение.
‒ Ну ты вчера знатно охмелел и сказал что пошёл поссать и зачем-то вышел из квартиры. Мы сначала подумали что тебе, как истинному анархисту, принципиально помочиться в подъезде или в лифт. Но ты не вернулся, и девки уже собрались на поиски, ведь у тебя был такой царский стояк, но с балкона
