Борис Егоров - Не проходите мимо
...ДЛЯ ПОТОМКОВ
ДНЕВНИК. БОМАРШОВА-МЛАДШЕГО
25 июля
Я сам расскажу о папе и о себе. Ах, как трудно будет писать историю литературы, если я не оставлю потомству хотя бы частицу известных мне фактов! Этого, с необходимой для грядущих биографов ясностью, нельзя сделать ни в драме, ни в комедии... Поэтому я решил, что пьес писать не стоит. Буду, как Гоголь, - сожгу те три акта, которые мною уже созданы! "Камин горит. Огнем охвачены, в последний раз вспыхнули слова любви..." Отныне я буду творить дневник. Он ляжет в основу будущих мемуаров. Конечно, кое-что потом придется сократить и отредактировать: некоторых тонкостей широкая публика все равно не оценит. Мемуары о Дормидонте Бомаршове наверняка купит литмузой, копию можно будет по сходной цене уступить областной библиотеке, третий экземпляр спокойно продается в очередной том "Литературного наследства". Ведь недаром же папу называют повсеместно "руководящим", "ведущим" и "возглавляющим"... 36 июля На днях к нам на виллу приезжал критик Петросянкин - тот самый, который пишет только о папе. Он оригинал; всем головным уборам предпочитает обыкновенный картуз. Мы его так и зовем - "наш картузианец". Я спросил его; - Почему у нас нет хотя бы таких поэтов, как Пушкин? - Много причин. Но основная - то, что старые классики писали не с помощью пишмашинок, гусиными перьями. Это их приближало к природе. Я думаю, что Петросянкин прав. Есть особая романтика в птичьем пере! Но гусь в наше время стал грубопрозаической птицей. Сразу вспоминаются всякие птицефермы, инкубаторы, аксельраторы, дегенераторы... Я буду писать пером лебедя! Это экзотично и оригинально! Лебедь как-то соответствует складу моей души. Я - человек с нюансами! 29 июля Сегодня папе пришла в голову гениальная метафора. Он принимал ванну и читал Лермонтова без отрыва от процедур. На каждой строчке папа приговаривал: - Так, так, так! Божественно! Феноменально! Почти как я! И вдруг закричал: "Эврика!" Это означает - ему явилась эпохальная мысль. Но пока я бегал за бумагой и пером, папа эту мысль забыл. Поэтому весь остальной день папа не мог творить очередного бессмертного шедевра. Папа пребывал в плохом настроении, это ударило меня по карману; ведь сегодня был выплатной день. Вместо обычных двух тысяч я получил только полторы! Решил расстаться с Люкой. Разве у нее фигура? Междометие какое-то! Как в Доме моделей демонстрируют на ней новые фасоны платьев - непонятно! На нее только тулупы можно надевать, да и то с башлыками! Познакомился с Кукой. Моя машина на ремонте, и нам пришлось бродить по городу пешком... Я боялся расстроить нервную систему: на каждом шагу попадались знакомые, и я даже ни разу не смог поцеловать любимую девушку. Что делать? До темноты еще далеко! Я нашел гениальный выход: мы поехали на вокзал. Там на перроне все время чмокаются то прибывающие с встречающими, то отбывающие с провожающими. Мы растворились в толпе целующихся. 1 августа "Всех великих людей сначала не признавали, но я не великий человек и предпочитаю, чтобы меня признали сразу". Не помню, кто так выразился, но эта мысль мне все чаще приходит в голову. Тем более, что у меня масса данных для великого человека. Мир еще узнает меня как жизнеописателя папы! О папе напишу я. Это уже ясно. Но кто напишет обо мне? Во избежание литературоведческих кривотолков я решил сделать это лично. Я родился на нашей вилле, в интеллигентной писательской среде. Папа мой к этому времени уже написал две пьесы и заканчивал третью - из иностранно-зарубежной жизни. Поэтому меня назвали Альбертом и стали учить игре на рояле. Ко времени моего поступления в школу папа уже был крупным общественно-литературным деятелем областного масштаба, автором "Старого звона", по отзывам прессы, выдающегося произведения драматургии. Когда я перешел в пятый класс, папу избрали членом бюро Красногорского отделения Союза писателей. К концу моего учебного года папа создал литературный альманах "Красногорск" и напечатал в нем шесть статей из цикла "Как я работаю над своими произведениями". В седьмом классе я уже сделался сыном председателя областного отделения Союза писателей. И вообще 1945 год запомнился мне на всю жизнь: папа купил машину, которой впоследствии суждено было стать моею. Когда я перешел в девятый класс, у папы прибавилось работы: он стал членом худсовета театра. В 1949 году я кончил десятилетку. К двадцати годам обнаружилось, что я не вундеркинд, и занятия на рояле были прекращены. После этого папа сказал, что сыну такого известного лица, как он, неудобно иметь только среднее образование, и меня устроили на первый курс искусствоведческого факультета. За последние три года мною успешно сданы три экзамена, причем без отрыва от основной творческой работы. В настоящее время я являюсь единственным сыном драматурга Дормидонта Бомаршова, члена редколлегии трех толстых, двух средних и одного тонкого журналов, членом худсовета театра "Трагедии и водевиля" (бывший "Драмы и комедии") и прочая, и прочая, и прочая. Так как я воспитывался папой в лучших драматургических традициях, то мама в моей жизни никогда никакой роли не играла, и поэтому упоминать о ней в биографии нет смысла. Что же касается других родственников, то они интереса не представляют: один работает каким-то новатором при комбайне, другой что-то делает на шахте, а третий - директор колхоза где-то далеко от Москвы. 5 августа С Кукой я расстался навсегда. И как это я прежде не замечал, что у нее совершенно немодный покрой губ! И такой микроскопический рот, что при смехе вместо "ха-ха" у нее получается "хю-хю-хю"... Брр! Познакомился с Кикой. Она так божественно гарцевала на своих стройных каблучках, что я вынужден был немедленно к ней подойти и заговорить. Она тоже сразу влюбилась наповал. Мы шли по бульвару и встретили поэта Дамоклова. Он хотя еще и не так известен, как мой папа, но уже два раза упоминался в кроссвордах "Огонька" и пишет неплохие демисезонные стихи. У него давно вышло бы собрание сочинений, если бы не пагубное пристрастие к лучшим сортам коньяка. Дамоклов - типичный коньякопоклонник и, даже разделяя строфы в своих рукописях, всегда ставит пять звездочек. Ходишь по городу и поневоле начинаешь понимать, насколько ты выше окружающей среды. Все что-то делают, шебуршатся, хлопочут... А о чем хлопочут? О мелочах жизни. Один торопится в учреждение, чтобы вовремя перевесить табель, другой бежит на рынок за картошкой, третий прогуливает ребенка. Таким людям недоступны тонкости творческой жизни! ...В час ночи мы - я, Кика и Дамоклов - едва выбрались из ресторана на улицу. Нам было безумно весело, из каждого телефона-автомата мы звонили в пожарные части и вызывали пожарников на адреса своих знакомых. Пожарные машины метались по городу, как безумные. Но самое безумно смешное: в то время, когда все машины с нашей легкой руки были в разгоне, где-то что-то на самом деле загорелось! Так как папа был на даче, мы заночевали на нашей городской квартире. Утром на нас страшно было смотреть. Дамоклов, например, от пьянки так опух, что его лицо не влезало в зеркало... А Кика... Одним словом, я ее уволил... 1 сентября Дети, в школу собирайтесь! А я в институт пока подожду. Неделя-другая всегда на раскачку уходит... 3 сентября Папа дал мало денег... Какое непонимание моих потребностей! Ведь, кажется, ясно: каждый родитель несет ответственность за своего ребенка. Папа породил меня, чтобы доставить себе удовольствие. А удовольствие всегда стоит дорого! Я долго развивал эту мысль, и в конце концов папа, тронутый моим красноречием, выдал мне полторы тысячи, чтобы отметить начало учебного года... 15 сентября Правильно я сделал, что уволил Кику. Дамоклов говорил: она ноги красит перекисью, дабы не было заметно, что она брюнетка и можно было носить нейлоновые чулки! Сегодня собрались у нас на даче почитатели папиного таланта: критик Петросянкин, поэт Дамоклов и романист Гурмилло. Писали коллективное письмо в Москву на теперешнего главу областного отделения Союза писателей. Этот невоспитанный человек заявил недавно, что не видит больших достоинств в папиных сочинениях и что, мол, вообще некоторым ценностям надо сделать переоценку. Папа сначала хотел подать в суд за оскорбление, но потом решил, что лучше применить более испытанное средство - коллективное письмо группы писателей. Письмо получилось очень художественное. После этого папа дал обед в честь его авторов. Потом пели песню о нашумевшем камыше на стихи неизвестного поэта. Познакомился с Марикой. Я был неотразим в новом светло-бежевом костюме, и она влюбилась наповал. Единственно, что меня беспокоило - Марикины свежеокрашенные губы и ресницы. Того и гляди после этой встречи придется отдавать костюм в чистку! А папа в последнее время что-то стал скупиться на капиталовложения в меня... Тем не менее, провожая Марику домой, в машине я старался казаться нежным и веселым. 29 сентября Сегодня была гроза. Папа перехватил письмо какой-то девицы, где она осыпает меня упреками. А я даже имя-то ее позабыл! И вот утром папа ворвался ко мне в спальню (у меня после вчерашних семинарских занятий в коктейль-холле в голове какой-то туман) и стал кричать. Вкратце его нотации сводились к следующему: из меня растет развратник и бесчестный соблазнитель, надо вести себя согласно занимаемому высокому положению и т. д. Я немедленно поклялся, что таких случаев больше не будет и что это случилось в последний раз. Тогда папочка прослезился от умиления, поцеловал в щеку и сказал: - Молодо - зелено, кровь играет... Эх, сам был юным... Я понимаю твой темперамент... И кроме того, может быть, это тоже форма познания жизни... Сегодня у нас выпивка по поводу открытия художественной выставки. Я вот уже три часа собираюсь, не знаю, как лучше повязать галстук? В виде "кукиша", "летучей мыши", "головки бэби" или "заячьих ушек"? Дамоклов обещал познакомить меня с новым пупсиком - какой-то девочкой Лорой, похожей на Бэтти Дэвис... Любопытно! "Будешь, - говорит, - чувствовать себя с ней, как в Голливуде!" 15 октября Уволил Лору. Гуд бай! Познакомился с Лерой. 7 ноября Уволил Леру. Гуд баиньки! Познакомился с Ларой. 20 ноября Уволил Лару. Гуд! Познакомился с Лирой. 11 ноября Уволил Лиру. Бай-бай! Все надоели... 5 декабря Сегодня весь день я решил провести за рулем любимой машины. Гоголь воспел тройку, а я воспою автомобиль! Эх, авто! Кто тебя выдумал? Знать, состоятельный человек мог тебя приобрести... Что-то не получается... Ну ладно, в следующий раз додумаю. ...Катался сегодня целый день. Дважды стоял под окнами Симы. Думал, она выглянет, но ничего не добился... И муж ее, кажется, был дома... Разве сегодня выходной? Вот ведь ирония судьбы! И откуда у этой простушки такой несгибаемый характер? Обыкновенная ткачиха, а держится, как леди Дуглас из "Уэльской гробницы" (там, кажется, Глэдис Пэй в главной роли). Она просто безнадежно наивна. Я в этом убеждаюсь с каждым днем. Сколько зарабатывает ее муж? Ну, тысячу рублей... Гроши! Я же хочу ее осчастливить, предоставить ей, как говорит Дамоклов, "право тысяча первой ночи", а она даже не хочет со мной разговаривать! Сказывается отсутствие интеллектуального воспитания. 5 января А я думал, сегодня еще второе число... Здорово выпили под Новый год! Сегодня папа читал Петросянкину, Дамоклову и Гурмилло первый акт новой пьесы "Свет над Кудеяровом". Все единодушно признали пьесу эпохальной и сверхгениальной. Потом поехали в ресторан "Тянь-Шань", и там вечер кончился, как всегда, пением песни на стихи неизвестного поэта. 25 января Приходила какая-то старушка. Говорит, что родная и единственная мать соблазненной мной девушки по имени Кира. Я полчаса пытался вспомнить - не мог. Старушка устраивала истерику, хотела видеть папу. Мы ее выгоняли, но она снова возвращалась. Ничего не выходило. Папа с ней встретился. Пообещал, разумеется, меня пропесочить. За ужином была лекция, и я поклялся, как всегда, что буду паинькой и что происшествие с Кирой будет последним... С горя даже начал писать рассказ - лирическую новеллу: "Ночь была темна. Не было видно ни зги. Дождь лил как из ведра..." хорошее пейзажное начало, много настроения. Папе пока не показывал. Но я знаю, ему понравится: папа любит, когда я пишу. 1 февраля День рождения папы. Ура! Я, кажется, вышел из финансового кризиса. Вот как это случилось. Я подарил папе самопишущую ручку со специальным приспособлением - острым колесиком для отрезания чеков. Папа у меня все-таки умница: он понял намек единственного ребенка и тут же, не отходя от подарка, выписал мне чек на тысячу рублей! Я теперь спасен дней на пять! Все было бы хорошо, если б не Сима. Сегодня ровно полгода, как я не могу от нее добиться даже самого обыкновенного свидания без свидетелей. У нее, мол, муж - ну так чего же? Надо быть выше житейских предрассудков! Позавчера я притаился в своей машине возле ее парадного. Сима меня не заметила, и мне удалось кое-что подслушать. Она дала свой телефон подруге, и я молниеносно запомнил все цифры. Я очень злопамятен на телефоны! Сегодня Гурмилло у себя на квартире читал отрывки из нового романа "Забои и штреки". Присутствовали: папа, Петросянкин и Дамоклов. Единодушно было признано: роман эпохальный и гениальный. Поехали в "Тянь-Шань"... 23 февраля Папе прислали заказ на документальный сценарий о семье матери-героини. Папа увидел в газете снимок семьи Калинкиных - десять детей! - решил писать о них. Десять детей! Ужас! Если бы у папы было десять потомков, разве а мог бы жить такой напряженной творческой жизнью?! 28 февраля Ездил весь день, высунув язык. Собирал материалы для папиного фильма. Фотографии из журналов и газет, очерки о семье Калинкиных. Папа даже прослезился от моей трудоспособности и сказал, что он когда-нибудь, может быть, сделает меня соавтором. Завернул на несколько минут в горный институт: Дамоклов клялся, что там в гимнастической секции колоссальные девочки. Действительно, одна из гимнасток, Леля, заставила сильнее биться мое молодое сердце. Вечером был с папой на заседании областного отделения Союза писателей. Решались проблемы прозы. Папа выступил и призвал всех писать хорошо, на уровне Гоголя, Толстого и Горького.
